Вениамин Чернов - Упреждающий удар
* * *
...- И-иить! - затряс кулачищем перед носом рослого, рыжебородого вятского воя десятник сторожевого поста на переправе Иван Заикин.
- Говорил вам - не отвечать!.. Ты, Федот, - указал, успокоившись, десятник на кричавшего, - и ты, Митяй, берите по кобыле и скачите до сотенного Евсея Великого - скажите, што те уж на том берегу - лодку просят... Спросите, што делать: давать, не давать?.. Митяй, борзо вертайся, а ты, Федот, останься: мне охальники не нужны...
* * *
...- Баламуты! - Иван Федоров обиделся.
- Ай да вятские! Молодцы робяты, - заулыбался боярин Андрей Воронцов, прикрыв ладонью щербатый рот, - появилась надежда переправиться: раз отвечают - пошлют лодки. Глаза блеснули у него: - С такими хоть куда можно - вятские, видать, ушлые мужи.
После этого еще кричали, ждали, но левый берег замолк, лодок не посылал.
Невысокое предзимнее солнце поднялось, загорелось ярким холодным светом, до боли в глазах заискрился снег.
Вновь ожила тревога в душе у боярина: время идет - вот-вот пойдет шуга. "Здесь не дождаться, - наконец решил Андрей Воронцов. - Надо по берегу пойти до Хлынова".
Подозвал сотенного Ивана Федорова, отвел в палатку, развернул карту Вятской земли (больше похожую на схему).
- Покажи-ко, Иван, как по берегу до Хлынова дойти?
Через откинутый войлочный полог в палатку заглядывало солнце, освещало "пол", сооруженный: снизу - слой сена, сверху - медвежьи шкуры. Иван Федоров наклонился над картой - тонкая струйка пара вырвалась из полуприкрытых губ, спрятавшихся в дремучей белокурой бороде, и, блеснув радугой, растаяла.
- Вот где мы, - сотенный ткнул большим красным пальцем в пересечение черной линии - дороги - с широкой изгибающейся лентой реки Вятки.
В том месте, где Великоустюжская дорога подходила к берегу, Вятка, бежавшая с востока на запад, прогибалась на юг. Оба берега были пологи. В 5-6 верстах по течению впадала в Вятку река Великая, неся свои воды со стороны Великого Устюга. Вверх - в 3-4 верстах - по правому берегу, по лугам, как раз на пути, будет небольшая речка.
- Она уж, поди, сковалась? - предположил Федоров. - Нам лучше к берегу держаться, Ондрей Ондреевич, а то можем на болоты наехать... Они, болоты-те, для нечистой силы... Зимой только замерзают...
Шли около самой воды, обходя густые поросли ивняка, черемухи. Справа - парящие и от того кажущиеся теплыми - темные воды Вятки, слева - широкие заснеженные пойменные луга со стогами сена. "Раз сено есть, то и деревни должны быть", - Андрей Воронцов надеялся-таки достать лодки (ведомцы вернулись ни с чем).
Уж более четырех верст прошли, но незнакомой речки не было, только луга сужались, да сосновый бор все ближе и ближе подходил к берегу, а затем, взобравшись на крутогорье, взгромоздился зеленой горой над высоким обрывистым берегом Вятки.
Как и предполагал Иван Федоров, за горой оказалась речка, правый берег которой тоже был крут и высок. Она оказалась шире, чем ожидали, но слава богу! - встала: между ее берегами лежала заснеженная бугристая полоса, кое-где дымили черные полыньи.
Отряд, вытянувшись по берегу, подошел к устью речки. Попытка с ходу перейти ее не удалась - три всадника, посланные вперед, тут же провалились, сползли с седел и, уцепившись за края образовавшейся полыньи, мокрые, перекатились на лед; обезумевшие кони, стоя на задних ногах в ледяной воде, били передними копытами, скользя и ломая лед, истошно-пронзительно кричали...
- Арканы!.. - скомандовал Иван Федоров растерявшимся воям.
Мурза гортанно повторил, десяток татар с арканами кинулись к огромной полынье и, ловко накидывая на шеи лошадям веревочные петли, повытаскивали полузадушенных животных на берег.
- Тебе на махан22, - боярин показал мурзе на дрожащих коней. - Все равно околеют, - мрачно добавил он.
Мишка-мурза наклонил голову, оскалил зубки, исказил лицо в льстивой улыбке:
- Спасыба! Зур рахмат, боярин...
"Обрадовался... А еще крещеные! Никак к христианской еде не привыкнут - конину жрут, - с неприязнью к татарам, жалея сгубленных коней, подумал Андрей Воронцов и тут же - о другом: - Как перейти речку?.."
Посоветовался с сотенными Федоровым и Аникием - но они ничего путного не смогли предложить. "Сам думай!" - приказал себе, но и сам ничего не придумал, кроме как идти в обход. Он уже отдал распоряжение, когда к нему вплотную подъехал десятник личной охраны - из крестьян - и, как равный, заговорил:
- Ондрей Ондреич, а может, не пойдем в обход-от? Уж больно долог будет путь: все-таки речка не мала?..
Боярин натянул поводья, попридержал коня, гневно глянул на Ефима-десятника: "Как смеет со мной эдак говорить?!" - и, еле сдерживая гнев:
- А ты что, способ знаешь?
- Так ведь знаю... испытанный, пробованный: положить жерди, сверху - снег и воду - лед будет...
- Что ж ты, старый дурень, молчал?!
- Так ведь не спрашивали...
Андрей Воронцов велел сотенным и десятникам:
- Возьмите с обоза секиры23, дайте самым сильным и гораздым рубить лес - пусть валят деревья, на жерди. Остальным таскать и ложить их на лед... А ты, Ефимка, показывай, как это делать!..
При свете костров закончили стлать жердяной мост. Вся трудность оказалась в том, что мало было посудин для воды - черпали и носили из прорубей чем попало - даже в шапках.
Наутро по затвердевшему ледяно-жердяному мосту благополучно перешли речку.
Повторяя изгибы Вятки, пробираясь сквозь заросли ивняка, шиповника и черемухи, дошли на второй день к вечеру до места, где напротив - на высоком левом берегу, - играя искорками (то были горящие факела) на городках и башнях, темнел Хлыновский кремль.
Внизу, около самой воды, мигали огни костров.
"Ждут!" - отметил Андрей Андреевич, а вслух приказал расположиться лагерем, выставить усиленные караулы.
Под утро поднялся порывистый сильный ветер, приволок серые пухлые тучки; потухли яркие зимние звезды. Мороз смягчал.
На землю, на темную воду повалил снег. Река перестала парить - пошла шуга... Белая мгла закрыла небо, луга, дальний лес и воду.
Андрей Воронцов сидел с сотенными в палатке. Молчали. Только ветер шелестел войлочным верхом палатки, бросался снегом, да часовой ходил туда-сюда.
Внутри палатки тепло. Спрятавши лица в меховые воротники, делали вид, что дремлют. Иногда кашлял - до рвоты - Аникий...
Вдруг - со стороны реки - топот бегущего... Взволнованный голос часового:
- Стой! Не пущу...
- Буди боярина - лодки!..
Андрей Воронцов вскочил, как будто этого и ждал. Схватил оружие - шагнул в снежную круговерть, бросил на ходу ватаманам:
- Подымай полк!
Побежал к реке. Остановился у края воды, подставил ветру, снегу бороду, прислушался: к шуму вьюги, шелесту шуги о ледяной берег прибавились отчетливые звуки бухающих по воде весел. По реке катились широкие пологие волны - желтая, как каша, шуга не давала разгуляться им. В 10-15 шагах ничего нельзя различить. Шум весел по воде приблизился, и неожиданно появился нос лодки с воем в железной шапке, с непривычно большим луком. Вой привстал и что-то выкрикнул - лодка повернулась против течения, показала всех сидящих в ней: двух гребцов, кормщика, троих с луками на дне лодки, седьмого на носу.
Показались и, так же развернувшись, встали рядом еще две большие четырехвесельные лодки с полутора десятками лучников в каждой.
"Неужто хотели напасти?.. - вспомнился рассказ, как 34 года тому назад сорок вятчан, переколов сторожей, пробрались в лагерь ярославского князя и похитили его с женой... - Меня они и красти-то не будут - прирежут, как борова!.. - холодные мурашки защекотали спину. - А как тогда государево дело?! Погибнет вместе со мной!" - подумал боярин, злясь и восхищаясь вятчанами...
- Кто такие? Кто голова? - спросил голос с двухвесельной лодки.
- Великокняжеское войско - не видишь! - рявкнул подошедший сотенный Аникий: высокий, черноволосый, с нездоровым блеском в горящих темно-карих глазах - сегодня он почувствовал себя плохо: боль в груди, кашель - тело горело, а сам мерз.
Андрей Воронцов оглянулся - стояли его вои: у всех озлобленные лица, некоторые больны. Он с усилием подавил нахлынувшую ярость.
- Эй, люди русские, я воевода - подъезжайте... Поговорим...
- Мы-то русские, а кто вы - не знамо, - ответил ехидный
голос.
- Русские мы...
- Русские - глаза узкие, - смеялись в лодках.
"Нет, не пристанут... Повернут и уйдут... Надо что-то придумать!.." - боярин повернулся к своим.
- Дружина! - мощный голос боярина одолел шум ветра. - Всем отойти от берега на полет стрелы!.. Ефимка, нА мое оружье - сбегай борзо за железной шкотулкой... Я поеду, - обратился к русским сотенным, - берегите Георгия. Как только переправлюсь, - пошлю за вами паром, лодки... Обоз не утопите! Ты, - пальцем на сотенного Федорова, - останешься за главу. А теперь отойдите! - еще раз приказал боярин Андрей Воронцов.
Вернулся десятник, подал боярину железную шкатулку. С лодки с удивлением и интересом ждали, что будет дальше.
