Джим Додж - Не сбавляй оборотов. Не гаси огней

Они были необыкновенной голубизны, цвета неба в знойный летний день, почти прозрачные; по временам они зажигались мягким безумным блеском, потом в них мелькало что-то такое дикое и необузданное, и на лице медленно расплывалась довольная улыбка — в этот момент его глаза на миг делались бесцветными.

— Башка-то как? Хочешь, заскочим к костоправу, пусть поглядит — может, чего в мозгах повредилось?

— Не надо, — выдавил я, — это все чертов грипп. Грипп-жрун. Надеюсь, ты его от меня не подхватишь.

— А ты уверен, что это не буйволиный грипп?

— Это еще что такое? — по блеску в его глазах мне следовало догадаться, что вопрос с подвохом.

— Ощущения такие, будто по тебе пробежалось целое стадо буйволов.

— Вот у меня как раз то же самое, и это только один из симптомов.

— Боже правый, — рассмеялся он, — звучит фигово. Но если к доктору ты не хочешь, как насчет лекарств? Таблетки, они на то и нужны, чтобы ничего не болело.

Я был от всей души с ним согласен, но вслух лишь осторожно произнес:

— Далековато отсюда до аптеки.

— Бардачок, — для верности он еще и головой кивнул в сторону бардачка. — Кажется там, в аптечке, был кодеин. Номер четыре. Понятия не имею, что означает эта четверка, но таблетки можешь взять.

Я и взял. Аптечка уже лежала у меня на коленях, открытая, а я всеми силами старался скрыть охватившее меня радостное возбуждение.

— Четыре, — объяснил я, — означает, что нужно принимать сразу по четыре таблетки, иначе оно попросту не подействует.

— Ха, вот уж никогда не думал! — усмехнулся Джордж. — Знаешь, что я тебе скажу: это и есть главная польза от шатания по миру и разговоров со всякими разными людьми — получаешь кучу знаний и начинаешь смотреть на вещи по-новому.

Он наклонился и сунул руку под сиденье. Целиком поглощенный разжевыванием кодеина, я решил, что он просто отвернулся из вежливости. Но когда он выпрямился, я увидел у него в руках черную бейсболку. Он нахлобучил кепку на макушку, надвинул до самых глаз. По тулье белыми буквами расходилась надпись: «Геи-нацисты за Иисуса».

— Ду и кебка! — мой одеревеневший от лекарства язык еле ворочался, а мозги так и вовсе закаменели. В кабине вдруг стало тесно.

— Это мне подарил парнишка, которого я буксировал в последний раз. Уэйном звали. Оттащил его от Энкор-Бэй до Альбиона. Он говорил, эта кепчонка хороша, чтобы завязать разговор.

— Впечатляет, — признал я, запихивая аптечку обратно в бардачок.

Джордж нетерпеливо дал по газам.

— Хотел поблагодарить тебя за сухую одежду и кодеин, — сказал я ему. — Денек был дерьмовый, но ты меня спас.

— Сам бывал в твоей шкуре, — сказал Джордж и еще прибавил газу. — Ну так что, каков план? Куда тебя везти и как быстро?

Я откинулся на спинку сиденья, не в силах бороться с усталостью. Сон, чертова кредитка, дрова, пропотеть, убытки — пока суть да дело, я успел составить программу действий, но теперь мог припомнить только отдельные куски.

— Отвези меня к Ичману, в Гернвиль. Если к утру я еще буду жив, то с остальным разберусь сам.

— Считай, ты уже в пути, — сказал он и потянулся к тормозам.

Я сдерживался как мог, но голос совести все же прорвался наружу. Джордж был добр ко мне, заботлив, человечен, а я собирался расплатиться с ним просроченной кредиткой. Даже в таком отчаянном положении я не мог позволить себе наколоть его.

— Погоди, — вздохнул я. — Я тебе объясню, как обстоят дела. Все, чем я могу с тобой расплатиться, это кредитка, которую банк требует вернуть уже месяца три. Я ехал в город, чтобы получить тысячу долларов предоплаты за поставку дров. Думаю, что смогу раздобыть деньги завтра и заплатить Ичману за ремонт. А ты сколько хочешь за свои услуги?

Он сунул руку в жилетный карман и всучил мне бумажку, которую я сперва принял за чек. В каком-то смысле это и был чек:

— А какие еще бывают халявы? — растерянно спросил я.

Джордж проницательно поглядел на меня — этак удивленно, но с уважением, — а потом едва заметно склонил голову.

— По правде сказать, я и сам не знаю. Первая любовь, может быть, хотя некоторые активно против этого возражают. Что касается меня, то я привык в жизни полагаться на собственное невежество, страсть к переменам и силу воображения.

Этот буксировщик, Джордж Гастин, вдруг вызвал во мне острое любопытство. Он был не из породы Ичмана или Бэйли.

— Ты откуда? — спросил я. — Я смотрю, ты очень быстро сюда добрался.

— За двадцать одну минуту, — уточнил Джордж. — Только я повернул к Си-Вью, как на связь вышел Ичман. Все его ребята были заняты, так что я им с готовностью бибикнул и сказал, что, мать твою, проезжаю прямо поблизости от твоего бампера, вот они и переложили заказ на меня. Они бы добрались до тебя самое раннее часа через два. А Бэйли — тот и вовсе где-то на побережье, возится с поломанным валом. Ичман свое дело знает. Хорошие деньги можно срубить только на коротких буксировках. А в его мастерской и без тебя работы хватает.

— А ты-то что забыл с утра пораньше в этой глухомани?

— Милостивый государь, — пропыхтел Джордж с притворной обидой, — истинный джентльмен никогда не выдает своих секретов. — Снова в глазах этот безумный блеск, а потом медленно расплывающаяся довольная улыбка.

— Выходит, тебе нравятся эти места, но живешь ты не здесь?

— По-всякому бывает, — пожал он плечами. — Я мотаюсь по всему Северо-Западу. Навещаю друзей. Рыбачу. Глазею по сторонам. Я и живу-то прямо тут. У меня палатка, пропановая горелка и целая куча всякой амуниции, распиханной по отделениям для инструментов. Этот грузовик сконструировали специально по моему заказу в Реддинге, есть там такая фирма «Роджер Армачер». И если я по пути могу кому-нибудь подсобить, мне это только в радость. Всегда интересно знакомиться с людьми, слушать их истории, даже если это выдумки и треп. Торопиться-то мне некуда.

— И ты буксируешь всех этих людей задарма? — мне стало не по себе. Речи Джорджа звучали убедительно, и все же что-то тут не стыковалось.

— Ну да, если им надо. Иногда, бывает, у кого-то бензин кончится, или шина спустит, или еще что на хрен поломается. Я не ворочу нос, когда у людей беда.

— И что же, всегда бесплатно?

— Ну, разве что человек окажется редкостной задницей — тогда с него и денег слупить не грех.

— И давно ты в этом бизнесе? — я думал, что задал вопрос достаточно тактично, но Джордж расхохотался так, что пришлось притормозить. Его громкий смех настолько не вязался с моей двусмысленной ремаркой, что я смутился. Неуверенность быстро уступила место съедающей пространство клаустрофобии. До меня вдруг дошло, что халявная поездка с Душой может оказаться не такой уж и халявной.

— Ха, — Джордж уже пришел в себя, только слегка усмехался. — Да я в этом бизнесе вечно! Я не то чтобы жутко богат, но еще смолоду пару раз неплохо вложил деньги, так что теперь имею возможность заниматься тем, что приносит мне удовольствие. Именно этим я, собственно, сейчас и занят.

«Псих, — подумалось мне. — И как я раньше не догадался?» Не то чтобы я против заскоков или чудаковатого поведения, но сегодня я был не в настроении. Ну почему он не мог оказаться исключительно нормальным, в совершенно здравом уме, полностью здоровым? Мне было вовсе не до чудаков и не до исследования глубин чужого сознания; мне нужен был спаситель.

Джордж оставил тормоза в покое, проверил зеркала заднего вида, медленно вырулил с обочины на дорогу и ударил по газам. Чуть не расплющившись о спинку сиденья, я обернулся проверить, как там мой пикап, — я был уверен, что от такого толчка он оторвался и теперь по инерции скачет за грузовиком. Еще не оторвался, но мотало его так, что тросу долго не продержаться. Только я подумал, что трансмиссия у грузовика вот-вот полетит к чертям, как Джордж переключился на вторую передачу. Огромные задние колеса взвизгнули, таща нас вперед. Я покосился на спидометр, предполагая, что мы сейчас едем где-то на пятидесяти, но стрелка указывала на ноль. Я отказывался в это верить и торопливо пробежал глазами по остальным приборам: тахометр, масло, топливо, вода: ничего, nada, zеro. Судя по показаниям, мы мертво стоим на месте. По спине побежали мурашки, меня захлестнула волна беспримесного мистического ужаса. Я решил, будто мы и вправду стоим, что реальность так хитро извернулась, что мы стали неподвижны, а окружающее пространство понеслось мимо, смазываясь по краям от скорости. Мозг пытался свернуться в позу зародыша, а из легких рвался к горлу крик.

Джордж переключился на третью передачу. Собрав остатки самообладания, я подавил желание завопить и снова обрел контроль над собственным голосом. Знаю, что вопрос звучал по-идиотски, но мне было плевать:

— Слушай, а мы что, все еще стоим?

Глаза Джорджа ни на миг не отрывались от дороги.