Эльмира Нетесова - Эльмира Нетесова Мгновенья вечности
У Ильи Ивановича был один единственный друг, с каким он дружил с самой молодости. Это и был тот самый капитан, какого и в поселке, и в райотделе называли Анискиным. Для криминалиста он был Толиком, в официальных кругах — Анатолий Петрович, он уже много лет работал в уголовном розыске. Друзья хоть и считали свой поселок небольшим, но без работы не скучали. Людьми старой закваски считали в милиции обоих. Частенько их отправляли в соседние райотделы, чтобы помогли разобраться и раскрутить какое-нибудь запутанное дело. Знали всюду, эти двое докопаются до сути, не оставят после себя «висячки».
Вот и теперь, едва Илья Иванович разговорил Степку, в дом вошел Анатолий Петрович, присел рядом и спросил тихо:
— Найти хочешь его мамку?
— Почти нашел. Понял, где жил пацан, знаю имя его родительницы, Елена. Она работала почтальонкой, вечерами подрабатывала где-то уборщицей. Жили они в двухкомнатной квартире, рядом с телевышкой. По соседству с ними живут детский врач, кинолог и ветврач. Так что адрес этой стервы найти не сложно.
— А для чего он тебе нужен? Неужели хочешь Степку ей вернуть? Она его загубит вконец. Ведь это ж зверюга, а не баба. Сам посуди, в такой собачий холод пацана почти голиком из дома выкинула. Да за такое на нее обойму не жаль.
— Толик, нельзя ее без наказания оставлять. Ведь она убийца. И тот водитель, какого она подрядила, ее соучастник. К ответу надо привлечь обоих. Я у пацана с час эту информацию выдавливал. Пока он кое-что помнит.
— Сначала его самого пристроить нужно куда-то, а уж потом родительницу за кадык брать, вместе с ее хахалем,— отозвался капитан и спросил:
— Пацан нормальный, без отклонений?
— Ты о чем?
— Сам понимаешь, какая детвора родится у алкашей. Доброго от них не жди, наследственность шилом вылезет. Гены никуда не денешь,— вздохнул капитан.
— Толик! Я не беру его в свою семью. Завтра мальчонка будет в приюте. Там разберутся. Но на мой взгляд малыш нормальный, для своего возраста, хорошо развит, но налет улицы уже сказался. Он частенько убегал из дома, когда мамашка ремнем доставала. По нескольку дней ночевал на улице где попало. Но возвращался, есть хотел. Его кормили соседи. Короче, ни к матери приходил, голод загонял обратно,— говорил Илья Иванович.
— В какой приют его привозили?
— Как я понял, он побывал в двух или в трех детдомах. Там пришлось кисло. Когда Степка сбежал, его не искали, не хотели вернуть. А мамашке вовсе не до сына, спихнула с рук и ладно.
— Слушай, а чего мы голову ломаем? Теперь пусть начальство порадеет. Устроют как положено, проследят за судьбой Яшкиного найденыша, а может через неделю забудут как звали? Теперь, как говорят, в городе бомжат больше, чем бродячих собак,— усмехнулся Анатолий.
— Ты тоже ляпнул. Нашел кого с кем сравнить! Как язык повернулся!
— Я ни о детях, о том, что народ звереет Сам понимаешь, от нормальных родителей детвора не убежит.
— Да будет тебе пустое молоть. Помнишь Динку? Ну, дочку директора автобазы! Этой чего не хватало? Одевали как куклу, масло маслом заедала, дома над нею дышали, а она сбежала из семьи. Никому ни слова не сказав, в Москву уехала. Отец все перевернул, к нам за помощью пришел. Я ее на второй день разыскал на Тверском. Ох, и покатила она на меня, мол, какого черта в ее личную жизнь полез? Ну, я с ней не спорил, взял за жабры и домой вернул. Там ремнем выпороли впервые в жизни и от души. Так, что почти месяц во двор не высунулась. Отец все тряпки от нее спрятал и в деревню к бабке отвез. Оттуда до поселка больше сотни километров. Там она на хлебе и картошке все лето просидела. В семье поверили, что девка поумнела, да хрен там. Домой вернулась и на другой день опять смылась в Москву. Но уже ни на Тверскую, а в притон. Их там полно, попробуй, сыщи, где прикипелась. А я отыскал. Сам понимаешь, конкурентки выдали. И знаешь, что я с ней утворил в тот день? — рассмеялся Илья Иванович:
— Заволок в парикмахерскую, попросил постричь наголо. Так и сделали. Ох, и визжала сучонка на все голоса, вырывалась, но я ей наручники надел и саму придержал. Потом домой привез, отец, когда увидел, чуть не рехнулся. Свою дочь не узнал. Я из нее новобранца изобразил. По всему поселку в таком виде провел. Тут и отец смекнул вскоре. Велел жене забрать у дочери всю парфюмерию, обрезать все когти и ногти, отобрал всю клевую одежду и опять в деревню выпихнул. Она там чахнуть стала. Депрессия одолела. Совсем девка завяла. Бабка испугалась и через пару месяцев воротила ее в город. От девки уже одни мощи остались, ее ничто не радовало. Врачи прямо говорили, чтоб родители к похоронам готовились, мол, сами виноваты, довели девчонку до стресса. Те и скажи Динке, мол, живи ты как хочешь, больше не полезем в твою судьбу. Но было уже поздно. Через месяц Динка умерла. А чего ей не хватало?
— Плетки и отцовского кулака с малого возраста. Лучше пусть вовсе не будет дочки, чем такая в семье заведется...
— Эй! Мужчины! Гляньте, какой Степа стал! — донесся с кухни голос Ирины Николаевны. Она уже вернулась из магазина, переодела мальчишку в обновки и крутила его во все стороны, рассматривая, что как сидит на нем, все ли подошло по размеру, удачно ли выбрана расцветка?
— Ну, мать! Ты умница! Все впору подобрала! — хвалил жену криминалист.
Степка немел от восторга. Он сам себя не узнавал в зеркале и, не веря в счастье, спрашивал:
— А это взаправду все мое? Или только примерить дали?
— Совсем твое! Носи на здоровье!
Мальчонка, оглядев себя в зеркале, внезапно спросил:
— А как мне теперь вас звать? Ведь вон как нарядили, почти как взрослого.
— До завтрашнего дня называй как хочешь! — отозвался Илья Иванович.
— А потом куда все подеваемся? — удивился Степка.
— Повезут тебя в детдом, там много ребятишек, мы позаботимся, чтоб никто не обижал и все дружили с тобой.
— Значит, тоже выгоните меня? А я думал, что вы полюбили. А раз не хотите, мне тоже ничего не надо! — стал снимать с себя обновки.
— Степка, ты зря обиделся. Мы будем приезжать, навещать тебя. Честное слово не дадим в обиду никому! Но теперь сам посмотри, мы все работаем. Тебе одному в доме будет совсем скучно. А там детвора, воспитатели, кучи всяких игрушек. Присесть будет некогда. Как только подрастешь, закончишь школу, вот тогда решим, как быть с тобой?
— И зачем все покупали, если в приют повезете?— оглядел удивленно взрослых и вздохнул, понял, что не уговорить их.
Мальчишка даже на ночь не хотел снимать костюм и рубашку, но Ирина Николаевна уговорила. А утром Степку повезли в приют. Вместе с мальчишкой начальник райотдела милиции отправил Яшку с Ильей Ивановичем, велев обоим не задерживаться и к обеду вернуться на работу.
Степка сидел рядом с Яшкой на переднем сиденье и запоминал дорогу. Он засыпал вопросами обоих мужчин, но на душе мальчишки было совсем невесело. Он так и не понял, почему его не оставили в семье Яшки? Ведь самому Степке там очень понравилось. Его за целый день никто не поругал и не побил, кормили и мыли, спал он в чистой постели, а не на полу, ни под койкой как у матери, его никто не обзывал и не пугал криком, в него ничем не швыряли и не выталкивали за дверь. А бабка Ирина на ночь даже сказку рассказала, какая она была добрая и красивая, про мотылька и бабочку, какие полюбили друг друга и улетели к морю, чтоб не замерзнуть зимой.
Степка так и заснул под эту сказку. Ночью во сне он крепко обнял за шею женщину, прижался к ней, как к родной, и до самого утра безмятежно улыбался во сне. Он всю ночь гонялся с сачком за бабочками. А утром проснулся весь мокрый. Степка заплакал от стыда. Такое с ним случалось иногда. Слишком крепко уснул... Потому когда повели в машину, пацан понял, что его не простили, хотя никто не ругал и не бил Степку. Его даже успокаивали.
Когда машина остановилась у ворот детского дома, Илья Иванович, оглядев забор, сказал едко:
— Да отсюда часто дети убегают. Вон сколько дырок в заборе! А двор какой скучный! Ни цветов, ни качелей, ни песочниц, будто тут стардом, а ни детский приют. И голосов, смеха не слышно. Куда дети подевались, почему их не видно?
— Обед у них теперь, вот и угомонили на то время! — неслышно подошел сторож детдома и спросил:
— А вас какая нужда к нам привела?
— Ребенка привезли. Нашли на дороге под самый выходной, родители бросили.
— Это вам к Алле Федоровне надоть! Нынче она всему голова. Заведующая в отпуске. Взамен себя заместительшу оставила. Да только не возьмет она! У нас перебор детворы. Вчерась двоих в обрат поворотили. Ни коек для них, ни питания нету! — говорил старик скрипучим голосом.
— Мы из милиции, у нас возьмет! — уверенно открыл калитку Илья Иванович и, махнув рукой, позвал за собою сына и Степку.
Они долго бродили по коридорам и комнатам, прежде чем разыскали Аллу Федоровну. Ее нашли на кухне, застрявшую меж кастрюль, баков, чайников, сковородок. Грузная, рыхлая женщина выгребала из бака остатки компота полойником и ела на ходу. Увидев посторонних, не смутилась, спросила гулко:
