Гийом Мюссо - Потому что я тебя люблю
— Я хочу заявить об инциденте капитану! — отчеканил он несколько раз.
— Очень хорошо, мистер, мы немедленно сообщим ему об этом, — пообещала ему стюардесса.
Она проводила господина Апельсиновый Сок на место и послала ему вымученную улыбку, на самом деле означающую: «Сядь на место, дружище, и перестать орать. Инцидент исчерпан».
* * *— Папа, а где мое эскимо?
Этот незначительный эпизод разбудил Эви и Лейлу.
Марк повернулся к ним, мгновенно отбросив все свои проблемы, и приветливо улыбнулся.
— Ну, девочки, — сказал он, хлопнув в ладоши, — будем есть мороженое!
— Да! — радостно закричала Лейла.
Марк взял дочь за руку и сделал Эви знак следовать за ними. Их маленькая компания переместилась к середине верхней палубы в поисках свободного столика во «Флоридите». Уютный бар, в котором Марк побывал чуть раньше, сейчас больше напоминал чайный салон. Посетителей было много, чтобы всех вовремя обслужить, бармену Исааку помогали еще двое официантов. В этой приятной обстановке Марк и девочки принялись с удивительной скоростью поглощать коктейли и мороженое из емкостей, одна внушительней другой.
Лейла завладела десертной картой и держала ее так, словно это был святой Грааль. Девочка с наслаждением рассматривала фотографию шоколадного мороженого с кремом шантильи и другого — с банановым десертом. Марк и Эви умилялись, глядя на нее. Врач пробежался взглядом по толпе посетителей, надеясь найти Элисон, но ее не было.
Они заказали Frozen Hot Chocolate,[86] который им подал Исаак лично, — с тремя ложечками и тремя соломинками. Огромная стеклянная чаша размером с аквариум, установленная в центре стола, была наполнена Десятками шариков мороженого — все шоколадные, и все разные. Они плавали в соусе какао, увенчанные горками взбитого крема.
— Не торопись, — посоветовал Марк при виде того, как девочка с жадностью набросилась на свою порцию. — Никто не отберет его у тебя!
Держа соломинку во рту, носом уткнувшись в шантильи, девочка с явным удовольствием вдыхала аромат расплавленного шоколада. Эви добродушно потешалась над Лейлой, а затем тоже присоединилась к дегустации. Впервые Марк увидел улыбку на губах девушки, и это доставило ему удовольствие.
Рассказ Эви о ее жизни и желании отомстить произвел на него сильное впечатление. Он сожалел, что она не успела дорассказать свою историю, но что-то подсказывало ему, что до приезда в Нью-Йорк он узнает об этом больше.
Путешествие получилось впечатляющим, богатым на встречи и полным сюрпризов.
Как плохих, так и хороших…
* * *Наслаждаясь десертом, Эви с некоторым умилением смотрела на Марка и Лейлу. Что-то в отношении врача к дочери волновало ее душу. Она, которая никогда не имела настоящей семьи, была растрогана тем, как этот, по ее мнению, сильный и в то же время чувствительный человек сумел обрести прежнее доверие ребенка.
Исаак сделал музыку чуть громче. В баре царила приятная спокойная атмосфера. Эви взяла еще ложечку соуса и закрыла глаза, чтобы лучше насладиться им. С закрытыми глазами она раскачивалась в ритме сакса Джона Колтрейна,[87] сознавая, что сейчас переживает мгновения безмятежности, которые не испытывала уже давно.
И опять она почувствовала, что все ее мысли возвращаются к Коннору, который стал ей еще ближе после того, что Марк рассказал о нем. В ее возрасте Коннор не сдался. У него хватило мужества совершить задуманное. Он сумел смыть оскорбление — отплатил око за око, зуб за зуб, а потом нашел в себе силы стать одним из самых передовых врачей страны. Прекрасная победа над жизнью.
Но смягчила ли месть его боль?
Этот вопрос она задала Марку, когда открыла глаза.
25
Марк и Коннор
1989–1995: The fresman years[88]
Марк и Коннор очутились на Манхэттене после полудня в дождливый октябрьский день.
Им было ровно по семнадцать.
Нью-Йорк… Они так часто мечтали о нем, затерянные в трущобах своего города, твердя друг другу магические и манящие слова: Сентрал-парк,[89] Вашингтон-сквер,[90] Всемирный торговый центр, статуя Свободы…
Картина, представшая перед их глазами, совсем не походила на те, которые показывали в кино.
Когда они сошли с поезда, сероватый цвет неба, придающий городу грустный и холодный вид, неприятно поразил их.
А холод проникал до самого сердца.
Они были всего лишь мальчишки, скрывающиеся от полиции, абсолютно не представляющие, что будет с ними завтра. А вдруг полицейские отправятся за ними в погоню?! А вдруг их поймают раньше, чем они думают, и все завершится в мерзкой тюремной камере?..
Но пока — надо выживать.
Марк взял на себя руководство дальнейшими действиями. Пришло время доказать то, чем они любили хвастаться: что они умные и находчивые. В отличие от растерявшегося и все более впадающего в уныние Коннора, Марк твердо решает бороться. Он начинает искать маленькую квартиру неподалеку от студенческого городка Нью-Йоркского университета. Затем с присущей ему энергией сражается с администрацией, препятствующей им в подаче заявления о поступлении в университет. К счастью, они не испытывают материальных затруднений. Благодаря свалившимся с неба деньгам (изъятым Коннором у наркоторговцев), они в состоянии оплатить и общежитие, и часть учебы. Через месяц они наконец получают страстно желаемый предмет — личную карточку студента и, забыв все на свете, с головой окунаются в учебу.
Они точно знают, чего хотят: им нужна докторская степень в области психологии.
И тогда однажды они откроют свой собственный кабинет.
* * *Три часа утра.
Коннор заходит в ванную комнату и зажигает свет. Затем тихо прикрывает дверь за собой, чтобы не разбудить Марка, спящего в соседней комнате. Коннор роется в шкафчике для хранения лекарств, натыкается рукой на тюбик с таблетками, достает две и заглатывает их с небольшим количеством воды.
Это уже пятый или шестой раз за день.
Инструкция рекомендует — не более четырех, но ему так плохо…
Он стоит, одуревший, плохо соображая, смотрит на себя в зеркало и не узнает. При тусклом свете Коннор расстегивает пуговицы пижамной куртки, обнажает грудь, испещренную шрамами, и смотрит на нее. Зрелище завораживает и одновременно вызывает у него отвращение. Только совсем недавно он полностью осознал, что всегда будет жить с этим истерзанным телом. Большая часть верхних конечностей и грудная клетка перестали болеть, но ноги продолжают причинять ужасные страдания, они сделали его зависимым от болеутоляющих препаратов. К физической боли присоединилась бессонница, которая постоянно преследует его. Ему казалось — он освободился от наркодилеров, но почти каждый вечер они являлись ему в кошмарах. Он думал, что страданиям пришел конец, но на их место пришло еще большее мучение — жить в шкуре убийцы.
Этой ночью он с ужасом понял, что всю свою жизнь будет нести тяжкий груз своей мести.
* * *В один из вечеров Коннор, подавленный тоской, увидел Марка, входящего в комнату с телефоном в руке.
— Алло?
На конце провода — успокаивающий голос Лорены Мак-Кормик. Инициатива позвонить ей в Чикаго принадлежала Марку. Лорена была взволнована, услышав голос Коннора, и посоветовала ему обратиться к одному из своих коллег в Нью-Йорке, где он смог бы продолжить процесс восстановления.
В одиночку люди редко справляются с этим…
* * *Коннор постепенно приходит в себя, по мере возможности отказывается от болеутоляющих, заменяя их ваннами, массажами и тепловыми процедурами.
Благодаря Марку и советам Лорены к нему возвращается некоторая уверенность в себе, но он по-прежнему чувствителен к реакции других. Ожоги пощадили его лицо. Оно настолько же привлекательно, насколько тело отвратительно. И это стало его проклятием. В отношениях с девушками у Коннора проблемы: он с ходу очаровывает их, однако его не покидает ощущение, будто он обманывает их. Он не такой, каким кажется. Убежденный, что они в конце концов бросят его, он часто не идет дальше первых объятий, и торопится уйти, предпочитая бросать самому, нежели быть брошенным.
* * *Годы идут.
Коннора продолжает мучить бессонница, он пытается обратить ее в свою пользу. Чтобы избежать кошмаров, в которых ему являются убитые им наркоторговцы, ночью он учится, с жадностью поглощая учебники по психологии. Его трудолюбие и самодисциплина в учебе поражают преподавателей. Один из них, влиятельное лицо в психиатрии, приглашает Коннора на работу в качестве ассистента. За эти годы молодой психиатр стажируется в тюрьмах, больницах, интернатах для инвалидов… Везде его высоко ценят. Его тайный недуг сделал его очень чувствительным к страданиям других, и он намеренно поддерживает в себе состояние чрезвычайной эмоциональной чувствительности. Это позволяет ему глубже проникнуть в страдания пациентов, лучше понять их и, как следствие — оказать им лучшую помощь. Он осознает, что рискует, работая на износ, но готов платить за успех собственным здоровьем.