Аньес Мартен-Люган - Влюбленные в книги не спят в одиночестве
– Придешь ко мне завтра? – спросил он.
– Естественно. До отъезда обязательно побуду здесь, у тебя.
– О… я не задержу тебя надолго, предпочитаю, чтобы ты побольше времени уделила им. – Он кивнул в сторону отца и сына.
Я улыбнулась Джеку и обменялась поцелуями с Джудит. Потом снова подошла к Эдварду, который собирался отвезти нас в коттедж и вернуться на поминки. Владелец паба с женой остановили нас и предложили подбросить по пути. Наш постоянный водитель уже был готов возразить, но я его опередила:
– Большое спасибо, очень мило с вашей стороны. – Затем обернулась к Эдварду, еще более насупленному, чем обычно. – Не беспокойся, скоро увидимся…
Он вздохнул, смирился, но настоял на том, что проводит нас до машины. Деклан первым взобрался на заднее сиденье, пока Эдвард благодарил соседей, вызвавшихся помочь. Он сделал это быстро и подошел ко мне, когда я еще не села в машину. Я догадывалась, что у него на уме.
– Мы никуда не денемся, вернемся к тебе и ляжем спать. Побудь с Джеком и Джудит. С твоим сыном и со мной все в порядке.
Он обхватил меня за талию и долгим поцелуем прильнул к виску.
– Встретимся дома, – прошептал он мне в волосы.
Эта коротенькая фраза всколыхнула все чувства и желания, затаившиеся во мне.
Нас с Декланом доставили по назначению. За дверью отчаянно лаял Постман Пэт. Бедное животное…
Я выпустила его, он выразил свой восторг по поводу нашего возвращения, а затем большими прыжками умчался на пляж, погруженный в непроглядную тьму. Я проводила Деклана на второй этаж, он молча облачился в пижаму и пошел чистить зубы, пока я перестелила ему постель. Потом вернулся в спальню, все так же молча забрался под одеяло. Его личико было встревоженным и замкнутым.
– Я побуду с тобой.
Я стала на колени, погладила его по волосам, напевая колыбельную, а он вдыхал запах матери, хранимый шарфом. День был очень утомительным, и у него не осталось сил на борьбу со сном. Я положила голову на подушку и стала смотреть на него. Этот ребенок был таким мужественным, он терпел испытания, которым его подвергала жизнь, и почти не роптал! Мне так хотелось защитить его, подарить беззаботность детства. Взрослые должны сделать все возможное, чтобы на него больше не обрушились никакие беды. Когда я убедилась, что он крепко спит, я тихонько ушла. Спустилась на первый этаж, открыла дверь покорно дожидавшемуся у порога Постману Пэту. Я тоже решила поспать или хотя бы полежать, не поддаваясь сну, на случай если Деклан неожиданно проснется. Пес поднялся за мной на второй этаж. Но в постели меня ждал сюрприз – маленький гость, который умудрился, не проснувшись, добраться до спальни отца и взгромоздиться на его кровать. Он распахнул глаза и виновато уставился на меня:
– Можно мне поспать с тобой?
Я ласково улыбнулась ему:
– Дай мне пять минут, я сейчас приду.
Он вздохнул с облегчением, а я закрылась в ванной. Я уже собиралась вернуться в спальню, но присела на минутку на край ванны. С этим ребенком я нарушала все границы, сметала все свои укрепления, больше не изображала дальнюю знакомую семьи, и ничего не могла с этим поделать.
Постман Пэт растянулся рядом с кроватью, а Деклан дожидался меня в тепле, под одеялом. Я оставила дверь открытой, а ночник включенным и тоже легла. Он прижался ко мне, я обхватила его руками, поцеловала в лоб. Ему не понадобилось много времени, чтобы улететь в царство Морфея. Я вдыхала его запах и думала о Кларе. Я была уверена, что она не обижается на меня, знает, что ее никто не заменит, она навсегда останется моей дочкой, самым прекрасным подарком, сделанным мне жизнью. Но мое сердце открыто и для других детей, в нем уйма места, я люблю детей, всегда их любила и мечтала о большой семье, хотя сама была единственной дочерью. Деклан сделал то же, что его отец год назад, – залечил мою рану, самую, наверное, тяжелую, болезненную и глубокую. Его отчаяние, сама его личность потрясли меня, помогли понять, что нельзя бороться с собой, с тем, что я есть на самом деле. Да, мой материнский инстинкт погружен в летаргический сон, но мать во мне не умерла. Тоска по Кларе всегда, до последнего вздоха будет пронизывать мою душу, но я уже научилась жить с этой болью и продолжу учиться всю жизнь. Есть человек, который это знал задолго до меня. Феликс. В моих ушах звучала его фраза, произнесенная самым обыденным тоном: “Однажды тебе снова захочется ребенка!” А я, упрямая, замкнувшаяся на своих черных мыслях, убеждала его в обратном.
Временами я дремала. Где-то вдали хлопнула входная дверь. Постман Пэт поднял голову, но я велела ему лежать. Его хвост отчаянно колотил по полу – вернулся хозяин. Эдвард остановился перед открытой дверью спальни и увидел нас, сына и меня, в своей постели. Он долго стоял на пороге, разглядывал нас. Потом подошел. Оперся коленом и руками о матрас.
– Я отнесу его, – тихо сказал он.
– Нет, не надо, разбудишь, ему тут хорошо.
– Это неправильно, он не должен здесь находиться.
– В обычной ситуации я бы с тобой согласилась, но сегодня он имеет полное право.
Я села на кровати. Мы с вызовом уставились друг на друга. Я не сдамся.
– Папа, – пробормотал Деклан, не просыпаясь.
Наше внимание переключилось на него. Он приподнял ресницы, отодвинулся от меня и посмотрел на нас.
– Ты должен вернуться в свою комнату, – настаивал Эдвард. – Оставь Диану в покое, я посижу с тобой.
Деклан повернулся на другой бок и потерся лицом о подушку.
– Спать все вместе, папа…
Я не была готова к такому, Эдвард тоже! Деклан ухватил его за руку.
– Ложись, папа, – прошептал он.
Эдвард заглянул мне в глаза, я вытянулась на кровати и улыбнулась. Он выпустил руку сына и сел на кровать спиной ко мне. Уперся локтями в колени и обхватил голову руками. Я знала, о чем он думает, и сама думала о том же. Мы хотим защитить, успокоить ребенка, но это заставит страдать нас самих, загонит в невозможную, невыносимую ситуацию.
– Ты уверена? – одними губами спросил он.
– Ложись.
Он поднялся, обошел комнату и выключил свет. Я слышала, как он движется в темноте, раздевается. Потом матрас прогнулся, а одеяло зашевелилось. Я повернулась на бок лицом к нему. Постепенно привыкла к темноте и разглядела его: он закинул руку за голову и изучал меня. Мне было хорошо, спокойно, я держала в объятиях маленького человечка и смотрела на большого мужчину, из-за которого забывала обо всем на свете. Я заснула, продолжая глядеть на него и даже не заметив, как опустились веки.
Глава десятая
Кто-то постукивал меня по руке. Я приоткрыла один глаз: Деклан старался меня разбудить, и ему это удалось. На животе я чувствовала тяжесть: рука Эдварда прижала к матрасу и сына и меня, а ее хозяин крепко спал.
– Пошли завтракать, – шепнула я Деклану. – Не шумим, даем папе поспать.
Я как можно осторожнее приподняла руку Эдварда, придавившую мою талию. Высвободившись, Деклан тут же вскочил с постели. Постман Пэт, пролежавший не шевелясь всю ночь, тоже встал и замахал хвостом. Я выбралась из-под одеяла и не дала псу подойти к постели и разбудить хозяина. Деклан с Постманом Пэтом помчались вниз по лестнице. Перед тем как закрыть дверь, я в последний раз бросила взгляд на Эдварда – он улегся поперек кровати, голова переместилась на мою подушку. Как я смогу забыть эту картину?
Деклан ждал меня, усевшись на табурет у стойки. Я натянула валявшийся на диване свитер его отца и взялась за приготовление завтрака. Через десять минут мы устроились рядом. Деклан с тостами, намазанными маслом и джемом, и с горячим шоколадом, я с чашкой кофе. Я втягивалась в жизнь семьи, без оглядки, без опасений, не раздумывая.
– Что мы сегодня будем делать? – спросил он.
– Я пойду в гости к Джеку.
– А потом? Останешься с нами?
– Конечно, не волнуйся.
Он на время успокоился. Поев, Деклан спрыгнул с табурета и включил телевизор. Я налила себе еще чашку кофе, подхватила сигареты и телефон и, несмотря на холод, устроилась на террасе. Мне стало не по себе, когда я увидела количество непринятых вызовов и эсэмэсок от Оливье. Я почти сутки не подавала признаков жизни и ни единого раза не вспомнила о нем. Дрожащей рукой я вынула сигарету из пачки, закурила и набрала номер. Он сразу ответил.
– Господи! Диана, я так волновался за тебя!
– Извини… вчерашний день был очень тяжелым…
– Я все понимаю… но не надо больше так долго молчать…
Я коротко рассказала ему, как прошли похороны и поминки, ни словом не обмолвившись ни о своих чувствах, ни о пережитых потрясениях. И сразу перевела разговор на Париж и “Счастливых людей”. На долю секунды мне показалось, что он рассказывает не о моей жизни, а о чужой, не имеющей ко мне никакого отношения. Передо мной, поглощая все мое внимание, бушевало море, а он в это время объяснял, что Феликс гордится выручкой последних двух дней и с головой погружен в организацию очередного тематического вечера. Все это не производило на меня особого впечатления, не радовало и не воодушевляло. Я вставляла краткие реплики типа “отлично”. Тут за моей спиной открылась стеклянная дверь на террасу, и я обернулась в полной уверенности, что увижу Деклана. Я ошиблась. Ко мне присоединился Эдвард с чашкой кофе и сигаретами, его волосы были влажными после только что принятого душа. Мы встретились глазами.
