Ангелика Мехтель - Но в снах своих ты размышлял...
Заправив в машинку нужный бланк, он любезно помог Буку одолеть первые формулировочные трудности.
Вошел совсем молоденький полицейский и, узнав, что здесь происходит, с ухмылкой заметил: Очередной псих. В виду он имел явно не Бука.
Сидя за одним из столов позади барьера, разделявшего помещение, Бук слушал полицейского и раз за разом согласно кивал, когда тот предлагал записать такое-то показание.
Бук заверял, что отнюдь не совершал три года назад нападения на коммерсантку Клаудию Штауденмайер в ее собственном магазине, по адресу: Тюбинген, Вокзальная улица, семь, — не убивал ее, нанеся удар по голове и десять ножевых ран, и не грабил. Я вообще не бывал в Тюбингене, говорил Бук.
Все ясно, сказал полицейский. И не стал нажимать, когда Бук не сумел вспомнить, где находился три года назад седьмого июня.
Не помню, сказал Бук, наверное, на работе был, как всегда. Три года — очень уж долгий срок.
Вы не волнуйтесь, опять сказал полицейский, и Бук решил, что опасность миновала. Он был спокоен и невозмутим, даже узнав, что для процедуры уголовной регистрации необходимо соблюсти еще кой-какие формальности.
Бук безропотно позволил отвести себя в соседнюю комнату. Он не боялся полиции. Никаких проступков за ним не было и нет. И ничего ему не грозит.
В соседней комнате ждали двое. Один сфотографировал Бука в фас и в профиль, второй снял у него отпечатки пальцев и показал потом, где можно отмыть штемпельную краску.
Легонько подмигнув, чуть ли не весело Бук спросил: Я что, попал в картотеку преступников?
Это так, формальность, заверили его. Ведь через некоторое время его дело будет прекращено, поэтому бояться не стоит.
А чего мне бояться? — спросил себя Бук.
Дома он рассказал жене, как все прошло в полиции, и она рассмеялась. Он любил ее смех, ведь при этом она показывала свои ровные белые зубы.
В выходные он вместе с женой и детьми поехал в соседний город, повез одного из лучших своих псов на собачью выставку.
Бук просил жену не говорить детям об этой истории. А то разболтают в школе, и кто знает, чем все тогда кончится.
Худая-то слава по дорожке бежит, ее не остановишь. Вот единственное, чего они опасались.
Со временем, однако, происшествия эти стали забываться, и жизнь текла по-прежнему, своим чередом.
Лишь через год Буку снова напомнили о том, что он якобы совершил в Тюбингене убийство.
Когда он около шести вечера вернулся с работы, жена уже распечатала конверт и теперь подвинула ему письмо; Бук заметил, что она сердится.
Ты же не бывал в Тюбингене, — сказала она, и на сей раз это прозвучало почти как вопрос.
Ты же знаешь, ответил Бук и взял ее за руку. Что с тобой?
Он не сразу понял, что она начала нервничать.
Писем они получали мало, редко когда ее мать напишет или его сестра, а то кто-нибудь открытку из отпуска пришлет. Почтальон, верно, удивляется: ишь ты, официальное письмо… что бы это значило?
Бука вызывали к судье, на допрос.
Вот увидишь, успокаивал Бук жену, это так, формальность. Им всех положено допросить.
Он не сказал: всех подозреваемых.
Бук отпросился на день с работы, надел лучший свой костюм и поехал на допрос.
Вернувшись, он прочел страх во взгляде жены и подумал: мне ведь не с кем больше поговорить об этом.
Женин испуг выбил его из колеи.
Что мне делать? — спросил он, теперь и ему стало страшно.
Я ведь беззащитен и безоружен, сказал он и развел руками, как человек, готовый признать себя побежденным.
Он заверил судью, что вовсе не совершал четыре года назад нападения на коммерсантку Клаудию Штауденмайер в ее собственном магазине, по адресу: Тюбинген, Вокзальная улица, семь, — не убивал ее, нанеся удар по голове и десять ножевых ран, и не грабил.
Я не знал этой женщины.
И в Тюбингене никогда не бывал.
Только вот, к сожалению, не помню, где находился седьмого июня четыре года назад.
Стенографист запротоколировал показания Бука; перед допросом Бука уведомили, что он не обязан давать показания себе в ущерб.
Мне скрывать нечего, ответил Бук.
Нам же скрывать нечего, сказал он жене.
За все годы супружеской жизни он ни разу не видел ее в растерянности. И детские болезни, и школьные неурядицы были ей нипочем, и домашние дела у нее спорились, и деньгами она умела распорядиться. Она не возражала против мужниных собак и даже готова была кормить их в его отсутствие.
До сих пор жаловаться им было не на что.
Но теперь Бук почувствовал, что она начинает терять почву под ногами.
Все не так уж и страшно, сказал Бук.
Она покачала головой, а вскоре ушла за младшей дочкой в детский сад.
Вечером, когда детей уложили спать, Бук обратился к жене за поддержкой и советом.
Он был совершенно выбит из колеи.
При детях решено было об этом не говорить. А теперь жена успела уже все обдумать.
Придется нанять адвоката, сказала она, здесь нужен специалист, чтоб все ходы-выходы знал. Мы-то с тобой полные профаны.
Это стоит денег.
Что делать, сказала Букова жена.
До сих пор, когда детям хотелось посмотреть телерозыск, они нисколько не возражали. Захватывающее зрелище, прямо кинодетектив.
Знакомого адвоката у Бука не было. И он пошел к тому, мимо чьей конторы каждое утро ездил на работу.
Когда Бук рассказал свою историю, адвокат воскликнул: Фантастика, да и только!
Попросив Бука подписать доверенность, он сказал: Если все сложится удачно, тот, кто на вас заявил, непременно возместит вам убытки.
Он затребовал из прокуратуры дело Бука.
Визит к адвокату стоил Буку еще полдня отпуска.
Если все сложится удачно, сказал он жене, мы не потеряем ни пфеннига.
Адвокат-то хороший? — спросила она.
Конечно, уверенно ответил Бук, он делал себе пометки, он все записал.
Спустя две недели молодой адвокат вновь пригласил его к себе. Из прокуратуры прислали дело.
Ты со мной пойдешь? При жене Бук чувствовал бы себя увереннее. Но она не хотела оставлять детей без присмотра.
Потом расскажешь, сказала она.
Адвокат сказал: Вы не торопитесь. Спокойно изучите материалы, а после обсудим, что предпринять.
Бук с трудом понимал канцелярский язык, и, пока он усвоил, что к чему, прошло много времени.
У начальника он отпросился только до обеда, а потому около двенадцати позвонил на работу и отпросился до конца дня. И с тоской подумал о сокращении летнего отпуска.
Молодого адвоката Бук тоже заверил, что не совершал седьмого июня четыре года назад нападения на коммерсантку Клаудию Штауденмайер в ее собственном магазине, по адресу: Тюбинген, Вокзальная улица, семь, — не убивал ее, нанеся удар по голове и десять ножевых ран в живот и грудь, и не грабил.
Адвокат привык иметь дело с такого рода вещами.
Здесь перечислено множество подробностей преступления, сказал он, а тот, кто на вас заявил, зовется Альберт Баст и живет в Хайденхайме, Каменная, двадцать один. К тому же вы якобы убили не только коммерсантку Клаудию Штауденмайер, но и прокуриста Фрица Рота.
Молодой адвокат успокоил его: Да вы не тревожьтесь, обвинения совершенно безосновательны.
Я никогда не бывал в Тюбингене, твердил Бук.
И никогда туда не поеду.
А вы знаете этого Альберта Баста, который на вас заявил? — спросил адвокат.
Если не знаете, то откуда ему известен ваш адрес?
И он вспомнил: они были знакомы, но очень недолго и чисто шапочно. Этот человек некоторое время работал с ним в одной фирме. Господи, сказал Бук, этот малый не иначе как спятил. Я ведь ничего ему не сделал.
Когда Бук вернулся домой, жена гладила белье. Он рассказывал, а она все так же молча гладила.
Он был оживлен и пытался ее рассмешить. Ему очень хотелось уладить эту историю.
Увидишь, все будет хорошо, сказал он и ушел к собакам. Чтобы не думать об ее страхе.
Через неделю молодой адвокат подготовил собственный документ и прислал Буку копию.
В этом документе опровергались все обвинения против Бука. От имени Бука в прокуратуру пошло ходатайство о прекращении производства по делу. Кроме того, адвокат от имени Бука составил жалобу на Альберта Баста.
Жена Бука спокойно прочитала документ и сказала: Ну что ж, будем ждать.
Примерно через месяц Бук получил уведомление, что производство по его делу прекращено.
Видишь, сказал он жене, все складывается удачно.
Издержки должен уплатить Альберт Баст, сказал адвокат.
Несколько дней спустя из хайденхаймской прокуратуры сообщили, что Альберт Баст психически ненормален.
Он не в своем уме, сказал Буков адвокат и зачитал соответствующую выдержку из документа прокуратуры: Согласно экспертному заключению налицо предпосылки применения ст. 51 п. I Уголовного кодекса.
Значит, никто ему не поверит? — спросил Бук.
