Александр Бялко - Изнанка
– Твои будут вручанты. Ты их находишь и проводишь за кулисы. Вот и все. У тебя будет список, но хорошо бы заранее знать всех вручантов в лицо и их места в зале.
– Вручанты – это те, кому вручают?
– Нет, это номинанты. Эти сами на сцену выбегут. Стоит только объявить. Вручанты – это те, кто будет этого козла вручать, – режиссер показал на огромную копию статуэтки-приза. – Они тоже люди знаменитые, но не все. У тебя еще будет пара девочек, они по списку будут встречать их на входе, чтобы было время поменять, если кто-то не придет. Хотя все придут. Они даже мертвые придут эту штуку вручать, – он снова похлопал по гигантской статуе Телекэфира. – Ну, тебе все ясно? Тогда побегу, еще декорации не готовы, свет не поставили, со звуком, как всегда, хреново. Да, посмотри, как за кулисами их водить, там черт ногу сломит, и свободен до восемнадцати ноль-ноль. Пропуск еще не забудь, а то тут такое будет – никого не пустят. Да, и вот еще. Бабочку одень, чтобы из толпы не выделяться, ты же ведь с залом работаешь.
Ровно в шесть вечера Паша был на месте и в бабочке. Все выглядело так же, как утром, только стояла тройная охрана, металлоискатели и милиция. Пропуск действительно пригодился. Без него не пускали даже за первое ограждение на улице. Паша не спеша разделся в гардеробе, нашел список вручантов, познакомился со своими помощницами, очень милыми и совершенно бестолковыми девицами. Расставил их проверять пришедших по списку. Ставить галочки напротив фамилий известных людей они оказались способны. Через полчаса развернули свои камеры репортеры, достали и повесили на пузо камеры фотокорреспонденты. Стали собираться и первые, самые нетерпеливые гости. Большим успехом пользовались юмористы. Их сразу же обступала толпа репортеров. Юмористы сыпали заготовленными шутками. На втором месте были телеведущие, те заученно улыбались перед камерами. Артисты и певцы тоже были нарасхват, каждый со своей заезженной историей. Телевизионщики здоровались, обнимались и целовались, как будто сто лет не виделись, а не расстались только что в «Останкино».
Паша контролировал своих подчиненных, потому что те затевали флирт с каждым вручантом мужского пола. Желающие вручить статуэтку были на редкость дисциплинированы и все пришли вовремя. Пришел и Гознов, обнял и поцеловал Пашу под вспышки фотокамер.
– А Тормошилов?
– Он на такие мероприятия не ходит. И к тому же он член жюри, а его передача в номинации. Если – во что я, конечно, не верю – «Татами – мозгами» получит, тьфу-тьфу-тьфу, статуэтку, то он, может быть, приедет на банкет. Как работается?
– Все пока удачно.
– Постучи по дереву. Ну, я пошел.
Церемония началась, как положено, с получасовым опозданием. Все шло как по маслу. Паша заходил в зал, поднимал с кресел следующую порцию вручантов, вел их по узким лабиринтам за кулисами: два коридора, подняться на один этаж на лифте, затем еще коридор. В задниках декораций надо было стоять, пока ведущий не скажет: «Премию вручает...» Дальше все повторялось.
Развлекательные передачи были самые последние. Заведя двух шоуменов за кулисы, Паша быстро вернулся в зал, чтобы услышать, получит ли Тормошилов приз. Зал был почти пуст. Все победители уже праздновали или давали интервью прессе.
Шоумены долго мусолили конверт, а затем объявили Тормошилова. Гознов гордо встал и пошел к сцене. По дороге он заметил Пашу, который счастливо аплодировал и схватил его крепко за руку.
– Пошли, ты же второй режиссер у Тормошилова.
Паша подергался, но, видя, что на него смотрит весь зал, вся сцена и вся страна – глазами телекамер, пошел с Гозновым.
– Из-за болезни Тормошилова приз получает продюсер передачи «Татами – мозгами» Алексей Гознов и второй режиссер Тормошилова Парамон Чернота.
Паша щурился от вспышек и говорил какие-то глупости, что он всех благодарит, особенно Тормошилова. Статуэтка жгла руки. В холле уже ждали журналисты, а зал после закрытия официальной части потянулся на банкет. Паша, держа приз, хлебнул шампанского, потом еще и еще...
Очнулся он на крыше огромного здания в центре Москвы, в котором вручали премии, где-то внизу располагался главный киноконцертный зал страны. Было холодно, дул страшный ветер. В руках Паша сжимал статуэтку. На крыше не было ни души. Несмотря на то, что вокруг светились окнами дома, а внизу блестела Москва-река, создавалось ощущение нереальности происходящего.
– Пришел в себя? – спросил невидимый голос.
– Вроде да, – ответил ему другой, знакомый голос.
– Вы кто? – спросил Паша.
– Ты нас узнаешь по голосам. Надо поговорить.
– А что, другого места не нашлось?
– А чем тебе здесь не нравится? Хорошее место, – это был голос Леонарда Апполинариевича Януковича, ведущего «Леса чудес».
– Это вы?
– Я, а кто же еще!
– А вы-то какое отношение к этому всему имеете?
– А у кого Веткин на даче отсиживался? У нас дома рядом.
– Давай к делу, а то все замерзнем.
– Вас много? – спросил Паша.
– Больше, чем ты думаешь.
– Да я и не думаю.
– Так вот, Паша. У тебя большой выбор. Или ты занимаешься самым прекрасным делом на свете – телевидением, или можешь сделать шаг в бездну, – этот голос Паша тоже узнал, он был похож на голос Кускусева.
– Саша, это ты?
– Я, и послушай людей, я тебя прошу.
– Может, я выпил лишнего, не пойму, о чем вы? – Паша попытался прикинуться дурачком.
– А я подскажу. О Веткине.
– Ну почему обо мне, – произнес голос самого Веткина.
– Стасик, так ты жив, и это тебя я видел у дома на Кузнечной улице! Господи, кто-то мне сегодня же говорил, что мертвые тоже ходят на эту церемонию.
– Я и говорил, – раздался голос режиссера церемонии Леши.
– Боже, так вы все за одно? – догадался Парамон. Тут ему стало по-настоящему плохо. – Вы все знали? И столько времени морочите всему миру голову.
– Это наша работа, – наверное, это был голос Володи Коханова.
– Тогда у меня последнее желание. Я расскажу, как все было, а если что не так, поправьте.
– Валяй, но покороче, – согласился чей-то голос.
– А почему желание последнее? Ты что, уже для себя решил?
– Рассказываю. Клязьменский стал просить много денег. Это он был на Дне прессы в Кремле 13 января. Я и сам обознался. Понял только сейчас, почему Стас меня не узнал: это был не он. Значит, Клязьменский стал много просить?
– Нет, он же был сумасшедший. Помешан на телевидении.
– Как и вы все.
– А парень не дурак! – рассмеялся чей-то голос.
– Нет, – это был голос Веткина. – Он хотел везде ходить вместо меня. Самому решать, куда ему идти, а куда – мне. В тот день он встретил меня в подъезде и стал требовать, чтобы он пошел к женщинам на Восьмое марта. А я сам хотел.
– Бабник ты, Стасик, говорил я тебе: женщины до добра не доведут.
– Тот ни в какую. Я же не знал, что он на голову больной! Я ему и денег принес.
– Тысячу баксов?
– Да, как договаривались, тысячу баксов. Встретил я его как-то во Владимире. Сразу узнал себя. Он-то о себе даже не подозревал ничего такого, без усов и без очков его никто за меня и не принимал.
– Вот почему ты в гробу с очками лежал.
– Очки, кстати, были его – с простыми стеклами. Свои-то я в той драке уронил и разбил. Потом я все боялся, что кто-нибудь по очкам догадается.
– Вернемся к двойнику, дублю.
– Мне показалось интересно иметь двойника. Как раз тогда меня всякий официоз административный начал давить. А я этого не люблю.
– «Понедельник начинается в субботу» начитался!
– И это ты знаешь! Так вот, в тот день он встретил меня в подъезде и стал требовать приглашение на Восьмое марта.
– Вот это? – Паша достал из пиджака приглашение и поднял в руке.
– Парамон, мы ведь голоса, а не глаза. Лучше продолжим разговор.
– Продолжаю. У тебя случайно оказался пистолет. Понятно, почему свидетели путались, когда Веткин домой пришел. Там два Веткина было. И ты решил одного сократить.
– Не так это было! После скандала он достал нож и бросился на меня. Поранил руку, потекла кровь. Толоко тогда я и достал пистолет, попугать. Пистолет случайно купил, когда деньги появились, чешский. У меня в Праге много друзей. Я ведь тогда всякое барахло покупал – денег никогда в жизни не было, а как появились, так меня и понесло. А тут еще покушением пугали.
– А он, псих, лезет и лезет с ножом, – вставил Паша.
– Я тебе, Паша, честно скажу: это был несчастный случай. У этого пистолета переключатель на предохранитель не в ту сторону, как у нашего Макарова. Я думал, пистолет на предохранителе, а он дал очередь. И наповал.
– Ты сверху стрелял, когда поднимался в квартиру? Хотел убежать?
– А ты и вправду все знаешь. Стрелял с лестницы, но это было нечаянно!
– Тебя бы оправдали, это же необходимая оборона, зачем все это было надо?
– Не сообразил от страха. Побежал домой.
– Так когда милиция и скорая приехали, ты дома сидел?
