Лебедев Andrew - Трамвай желанiй
Она: Обо мне? Ты думал обо мне?
Он: О тебе, о тебе – радуйся. У меня крыша просто поехала.
Она: Крыша поехала? Это так замечательно! И куда же она поехала?
Он: Может, даже и в Испанию.
Она: Тогда давай вместе залезем на эту крышу!
Он: Этого-то я и боялся.
Она: Чего боялся?
Он: Ничего…
Она: Ну, скажи-и-и…
Он: Синдром привыкания.
Она: А-а-а! Синдром свободной охоты, новой коровы и прочее, и прочее! Вот вы в чем – мужики!
Он: Женщина! Ты – женщина.
Она: Ну – слава Богу!
Он: Знаешь, как у Ницше было про женскую суть?
Она: Опять какую-нибудь гадость скажешь.
Он: Радость ко мне прилетает, когда мужчина ко мне приползает.
Она: Смотря какой мужчина.
Он: Такой, как я – это оч-ч-ч-чень большая радость!
Она: Да-а-а-а? Теперь я вся сгораю от любопытства! Але-вьян!
Он: Приду!
Она: И не забоишься?
Он: Не знаю… Боюсь…
Она: Чего боишься?
Он: У японцев есть поговорка: Молода – цветущий сад… Стара – дракон из сада вылетает… Я дракона боюсь.
Она: Мне двадцать лет…
Он: А какие у тебя глаза?
Она: А ты и правда влюбился! Вчера на грудь обнаженную хотел посмотреть, а сегодня про глаза заговорил.
Он: А ты способна влюбиться? Или ты по-прежнему исповедуешь бартер?
Она: Бартер был у тебя.
Он: У нас обоих.
Она: Я тоже хочу увидеть твои глаза.
Он: Завтра?
Она: Завтра в полседьмого.
Он: В интернет-кафе…
Она: А как я тебя узнаю?
Он: А ты мне присылала свою фотку или подруги?
Она: Я боюсь…
Он: Я буду самым заметным в этом интернет-кафе.
Она: Давай туда придем и спишемся в чате!
Он: Я уже иду…
Она: Не ходи на порносайт!
Он: У тебя уже проявляются прихваты собственницы…
Она: Это нормально… Тебе понравится.
Он: Целу…
Она: Что?
Альт-контр-делит.
Глава третья
Лелеянье желаний
Или:
Рита переходного периода.
Родителей Сохальского Рита откровенно побаивалась.
И не напрасно.
Именно от мамочки Игорька ей и довелось выслушать… и испытать первое самое сильное в своей жизни унижение, которое тогда – на третьем курсе – она по неопытности своей ошибочно восприняла как некую обычную и допустимую для взрослой жизни необходимость.
Они с Игорьком тогда уже "сожительствовали", почти не скрываясь.
После лекций, с последней пары, ехали к нему.
К Игорю.
Отец его – крупный руководитель, член бюро обкома партии – дома бывал редко, зато мать была дома все время. И, конечно же, опытная и неглупая женщина не просто догадывалась, чем там в комнате занимается ее сын со своей однокурсницей, но она уверенно знала это.
И однажды, дождавшись, когда Рита выйдет из ванной, позвала девушку сына к себе в свой будуар.
Рита не могла потом без внутреннего содрогания вспоминать все подробности той их беседы.
Женщина говорила спокойно и уверенно. Как хозяйка, которая нанимает прислугу и инструктирует ее на предмет соблюдения внутренних правил распорядка.
Сохальская гордо держала прямую выученную балетным училищем спину и, манерно повернув слегка вбок свою седую, намеренно не знавшую ни хны, ни импортной краски красивую головку, говорила низким тихим голосом:
– Риточка, я знаю, вы спите с моим Игорем, и я знаю, что у нынешней молодежи сейчас это принято.
Рита напрягшись, молча ожидала того, куда повернется мысль красивой седой матери ее любимого.
– Риточка, я не ханжа, и более того я современная мать, которая вполне поспевает за временем и даже слушает и современную вашу музыку, и читает этих ваших современных писателей…
Рита молчала и ждала. Что последует за этим красивым вступлением.
– Риточка, вы можете приходить в наш дом, вы можете обедать с нами, ужинать, делать с Игорем уроки и эти ваши курсовые, и… – Сохальская задумалась. – И можете пользоваться нашей ванной… – Она подчеркнула слово "нашей". – Так как это непременное условие гигиены…
Сохальская снова задумалась, достала сигаретку, чиркнула зажигалкой…
– Вы не курите? Это хорошо, что не курите, курение плохо сказывается на потомстве. Так вот, я хочу одного, я хочу, чтобы мой сын был здоров. Вы понимаете?
Сохальская в упор, не мигая, сквозь дым ее сигаретки глядела на Риту.
– Вы понимаете? Как женщина – женщину? Я хочу быть уверенной в том, что, "сожительствуя" с вами, мой сын будет здоров, извините меня великодушно. Я желаю быть уверенной в этом.
Ритке было стыдно.
И потом, когда, приходя к Игорю в очередной раз, она уже, не таясь, шла в ванную и "до" и "после", она встречалась в коридоре с Сохальской, ей было стыдно.
Она чувствовала себя некой медицинской сестрой, которую наняли в богатый дом, приходить и делать некие медицинские процедуры одному из обитателей этого дома…
Ах!
Надо чаще и больше доверяться собственной интуиции, чем химерам общепринятой морали.
А интуиция подсказывала, что…
Что не женится на ней Игорь.
Но тогда – в конце второго курса – он уговорил ее.
Да и Витька Семин – дуралей из дуралеев – упустил ее.
Выпустил ее, дуралей!
А нельзя выпускать своих красивых невест!
Нельзя!
Кстати…
Кстати про Витьку Семина.
Кто-то там говорил про него, что он, де, смелый, лихой, на гитаре мастак и все такое прочее, какой угодно, но неумный… Скорее всего, Сохальский это про Семина за глаза кому-то говорил. Но ведь именно Витька Семин сказал как-то Антоше Добровольских, что Ритка для богатого Сохальского служит чем-то вроде гигиенической салфетки. У иного бедного студента, у которого денег на девушку нет, у того для этого самого имеется картинка в порножурнале и салфетка, чтобы кончить в нее и утереть гениталий, гигиену соблюдая. А у богатых Сохальских, у них денег достаточно на то, чтобы для сына девушку содержать.
Сказал это Витька с какой-то едкой досадой. Сказал, когда узнал, что Ритка с Игорем вместе в Сочи ездили отдыхать. И что, естественно, поездку Ритки оплачивали Сохальские.
Умный Витька?
Умный-то умный, а Антон на него тогда сильно обиделся.
Обиделся, потому как слова относительно бедного студента и салфетки с картинкой из журнала отнес напрямую на свой счет.
Когда Витька сказал это про Ритку и про салфетку, Антон аж зарделся весь, аж вспыхнул.
Неужели Витька был настолько прозорлив, что знал? Или догадывался о том, что Антон, запираясь от матери и от соседей в ванной, снимая с себя брюки, раскладывал на белом кафеле ее фотки. Риткины фотки. А, так как достать для себя ее фотографии, где она хотя бы в купальнике, у Антона не было никакой возможности, он наклеивал ее вырезанное из любительских снимков лицо на фотографии красавиц в бикини из рекламных проспектов курортов Болгарии…
Семин ранил в самое сердце.
И тем что Ритку – его вожделенную и единственную в мечтах Ритку – он сравнил…
Он низвел до предмета аптечной гигиены и что он – Семин – издевательски намекнул на какое-то свое знание подробностей из его – Антошки – потаённой жизни.
И хотел спросить Семина, да все никак не решался.
А очень хотел спросить. И ждал, что сам тот расскажет. Но Семин не рассказывал.
Не рассказывал, как у него было с Риткой? Какая она там – когда разденется и ляжет, подставив свое волшебное тело под ласки и поцелуи.
А сама Ритка тоже никому не рассказывала.
Никому-никому!
Но оставаясь наедине с собой. Задумывалась.
Задумывалась и сравнивала.
Не прогадала ли?
Ведь уходя от Семина, в тот последний их вечер, она сказала ему: "Может, я и пожалею потом, но теперь я точно знаю, что хочу уйти к Игорю".
Но, уходя тогда, но говоря эти слова, она и думать не могла, что сожаление и раскаяние придут так быстро.
Он все время обижал ее.
Ее Игорь.
Она была к нему всей душой, а он все время постоянно обижал, то называя ее всякими словами, то брезгливо кривя губки, когда ему что-то не нравилось, то прикрикивая на нее, а то и… Да, ударял он ее. И не раз.
В первый раз она думала, что все, что уйдет.
Но не ушла.
А он и прощения не попросил.
Случилось это как раз в Сочи.
Они жили в санатории Министерства Обороны, куда путевки доставал, естественно, папа-Сохальский.
Билеты на поезд в двухместное купе мягкого вагона Эс-Ве тоже папа-Сохальский в своем Обкоме заказывал. Ритка на полном содержании у них была. И радовалась этому и тяготилась этим.
С Игорем было хорошо.
Ритка не была дурочкой – понимала, что иные студентки третьего курса ездят к морю на плацкартной боковой полочке и ютятся в Сочах или в Геленджике на матрасике, брошенном на пол в тесном сарае с еще пятью или семью такими же бедными студенточками. И всякий раз, покупая мороженое, считают, а хватит ли денег на последние два дня. А она жила в двухкомнатном номере "люкс", обедала и ужинала в ресторане, да и билет на обратную дорогу был у них в такое же двухместное купе… Но убивало то, что Игорь относился к ней не так, как относится к своей девушке влюбленный студент третьего курса, а так, как относится к своей жене богатый состоявшийся мужчина сорока лет, проживший с супругой не полгода, как они с Игорьком, а все двадцать лет!
