Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1
Я с тяжелым сердцем возвращалась домой, предчувствие, что с Ниной случится плохое, меня не покидало ни на минуту. Ни дома, ни на работе я не находила себе места, наконец, я не выдержала и мужу на третий день после приезда от Нины говорю: «Иди на конный двор, бери упряжку поедем к Нине, чувствует моё сердце, что с ней плохо».
Взяли лошадей и погнали в Джалгу. Вроде и ехали быстро, но к месту приехали только к обеду. Пошли сразу к дочери, она увидела нас и сразу заплакала. Состояние у неё стало ещё хуже, нога распухла ещё больше, лицо Нины всё красное, по всему видно, что у неё температура. Я пошла по больнице, пыталась найти врача, но бесполезно: ни врача, ни медсестры нигде нет. Затем мне подсказали, что сестра на улице. Я пошла туда и увидела, что медсестра, с кем-то разговаривает, увидев меня, она радостно сказала: «Вот, хорошо, что вы приехали, забирайте свою дочь, мы её уже выписали» — «Как, — говорю, — забирайте? Она же в тяжёлом состоянии!» — «Забирайте, — говорит, — мы ей больше помочь ни чем не можем». Горю моему не было предела, главное и пожаловаться некому. Врача нет, сестра сказала, что его сегодня и не будет, и что делать? Пришла в палату к дочери и к мужу, сказала им, что мне сестра поведала, дочь даже обрадовалась, говорит: «Забирайте меня, не хочу я помирать в этой грязной, вонючей больнице».
Ну что же, забирать, так забирать, а сердце у меня ноет, ведь повезём молодую, шестнадцатилетнюю девушку, на верную смерть. Но делать нечего, придётся забирать. С трудом её вдвоём вытащили из больницы, с не меньшим трудом положили в бричку, и стоим, не знаем что делать. Дочка стонет, надо, что-то делать, а что не знаем. В это время к нам подошла женщина и говорит: «Я знаю вашу беду, вашу дочь укусила гадюка, не отчаивайтесь, поезжайте в хутор Северный, там есть женщина Чухлеб Пелагея Савельевна, она лечит от укусов змеи». И вот мы здесь у вас, Богом прошу, помогите нашему горю, мы люди простые, колхозники, так же как и вы, нам никто не поможет так, как мы друг другу. Этим учёным врачам мы не нужны, да, как я поняла, они и лечить-то не умеют, так что только на Вас надежда.
Как только женщина закончила свою длинную тираду, мама помолчала, а затем говорит: «Ну, я прямо не знаю, что с вами делать». Как только она эти слова сказала, я понял, что Нина будет у мамы лечиться. Она всегда так говорит, перед тем как согласиться. Но, мама ещё окончательно не решила и искала поддержки у членов семьи, в первую очередь у главы семьи, у отца, говорит ему:
— Батько, ну шо ты мовчишь, ну скажи, хоть шо-нибудь.
На что отец ответил.
— Ны знаю маты, ты лечишь, тебе и принимать решение, а чтобы у нас дивчина жила, то я не против, ныхай жэвэ, что мы едим, то и она будет есть. Для мамы этого было достаточно, его слова означали согласие на лечение девушки Нины. Мама сказала:
— Ну, как батько сказал, так и будет.
Моя мама женщина умная, и она знала, как повернуть дело так, чтобы отцу понравилось, поэтому сделала так, что решающее слово осталось за отцом. Решение принято, Нина остаётся у нас. Мама сказала: «Что Нину положим в сенях, так как с детьми ей спать нельзя, они будут мешать ей, а она им, не дай Бог, ещё по больной ноге заденут. Сени у нас свободные, так что места ей хватит». Повернулась к отцу и спросила у него:
— Батько, правильно я кажу чи шо, як ты думаешь?
— А что мне думать, ты у нас главный лекарь, ты и решай, как скажешь, так и сделаем.
По маме было видно что, такой ответ ей понравился, что она в семье, хоть и не главная, но весьма уважаемый человек, если даже глава семьи её решение уважает.
И тут начался переполох, отец взял косу и пошёл в старый огород, чтобы накосить полыни для постели больной, родители Нины, то стояли, повесив головы, то вдруг задвигались по двору, забегали то туда, то сюда, а мер никаких не принимают. Мама, посмотрела на всю эту суету, затем говорит им: «Ну что вы мечитесь туда-сюда, давайте, заводите бричку во двор, а ты Сеня открой ворота». Я, рванул за ворота к Нине, чтобы первым сообщить ей радостную весть. Она, лежала тихо, прикрыв лицо носовым платком, я ей не громко сказал: «Нина, ты остаёшься у нас». Она, убрала с лица платок, повернула ко мне голову и спросила: «Правда?»
Я только кивнул головой, на её лице появилась улыбка, я тоже ей улыбнулся, мне было приятно, что я первым сообщил ей такую радостную весть. Я пошёл открывать ворота, а её отец взял лошадь под уздцы и повёл во двор. В сенях, настелили слой полыни, чтобы всякие насекомые не докучали больной, затем набили матрацовку сеном, такую же сделали и подушку, и на них уложили Нину. Она, лежит, мы все вокруг неё стоим, а она смотрит на нас, улыбается и говорит: «Мне здесь очень хорошо: чистенько, уютно и люди вокруг хорошие, не то что в той грязной больнице.
Родители Нины собравшись уезжать, сокрушались, что не оставили Нине никаких продуктов, на что мама ответила: «Ничего страшного, что мы едим, то и она будет есть, у неё такая болезнь, что особой еды не надо. Нину приезжайте навестить на следующей неделе, раньше не надо — вам будет спокойнее и Нине тоже.
Мама сразу приступила к лечению, сначала приготовила мазь, о которой я уже писал, затем ею стала обмазывать больную ногу Нины. Дальше лечение продолжалось также, как мы с мамой лечили лошадь. Закончив лечение, она обмотала больную ногу куском простыни, накрыла её покрывалом, затем рукой потрогала лоб Нины и сказала: «Девонька, да у тебя жар». Поднялась, убрала ведро и другие принадлежности для лечения, переоделась и пошла к фельдшеру. Вернувшись от него, она развела в воде порошок и дала Нине выпить. По-видимому, больной на какое-то время стало легче, и она уснула. Первые дни больная лежала пластом, даже на бок не поворачивалась, накрыв лицо платком, она тихо стонала. Затем, с каждым днем ей становилось лучше, но лечение мама продолжала проводить также, как и в первые дни. Справиться с такой запущенной раной, маме было очень трудно, она отдавала много своих сил и нервов, после лечения она была совершенно, разбита, и ей требовался длительный отдых. Настал тот день, когда утром, Нина встречала членов семьи с улыбкой, боль её отпустила, но нога всё оставалась распухшей и поэтому мама продолжала лечение. Дней через десять она уже могла сидеть, ей стало гораздо легче, ночью она уже не стонала, а спала, в общем Нине было легче и нам тоже.
Иногда она меня останавливала, когда я проходил мимо неё, и просила меня принести воды или просто посидеть и поговорить с ней, что я делал с удовольствием, потому что она мне очень нравилась. Нина это видела, и, когда я по её просьбе садился возле неё, то она меня брала за руку и говорила: «Сеня, посиди со мной рядышком, ты добрый и хороший мальчик, та девушка будет очень счастлива, кто будет твоей женой». К сожалению, Нина не была прорицательницей.
Однажды мама варила борщ во дворе на летней кухне. Когда приготовила, то позвала меня и говорит: «Сеня, вот возьми миску с борщом, вот хлеб, и иди покорми Нину». Я удивился такому предложению и переспросил: «Что мам, прям с ложечки?» — «А что, — смеясь, ответила она, — ты же её жених». Прихожу с едой к Нине и говорю ей: «Нина, мама сказала, чтобы я тебя покормил»
— «Ну что ты Сеня, у меня же руки здоровые, так что я и сама сумею поесть».
Мне очень хотелось, сделать ей что-нибудь хорошее и поэтому я ей сказал: «Нет, Нина, мама сказала и поэтому я тебя буду кормить». Нина, захохотала и говорит: «Ну ладно, корми». Я подсел к ней ближе, так близко я с ней рядом ещё не сидел, и начал кормить, набираю деревянную ложку борща и осторожно подношу к её губам. Она, делает губы трубочкой и схлёбывает жижу, а затем открывает рот, и я в него складываю гущу. Я старался делать это как лучше, но у меня не очень получалось, часть борща вываливалось Нине на платье. Нина, видя это, сказала мне: «Сеня, давай я сама буду кушать борщ, а то, с твоей помощью, он весь будет у меня на платье». Затем Нина отобрала у меня ложку и стала кушать сама, так у неё стало получаться лучше.
С тех пор, как Нина к нам приехала на лечение, прошёл месяц, а может и больше, только тогда она стала на ноги. Если точнее, то она не сама встала, а её поставили тато и мама. Просто, взяли подмышки и поставили, затем потихоньку вывели во двор, там усадили её на лавку, а она сидела, счастливо улыбалась и жмурилась от солнца, так давно его не видела. После этого знаменательного события, Нина потихоньку начала передвигаться, сначала на костылях, которые ей соорудил мой отец, затем без них, держась за стенку хаты. Так постепенно, шаг за шагом, день за днем, Нина начала ходить, правда, первое время с палочкой, а затем и без неё, не уверенно, но всё же ходила. В один из дней к ней приехали родители, чтобы навестить её, они и раньше приезжали навещать Нину и привозили всякие продукты, но затем, снова уезжали. А в этот раз, мама им сказала, что Нину можно забирать домой, она уже себя хорошо чувствует и особого лечения ей не надо, а дома пусть она перед сном намазывает больную ногу кисляком, пока опухоль совсем не исчезнет.
