Анна Старобинец - Убежище 3/9
Извиваясь в облаке сладкого пара, белая речка подхватила его и поволокла куда-то. Мальчик побарахтался немного – он умел плавать только по-собачьи, да и то еле-еле – и сдался. Повернулся на спину и закрыл глаза.
Теплые молочные пенки щекотали ему шею и щеки.
Он плыл весь день в болезненной полудреме и очнулся только тогда, когда понял, что течение вынесло его в крошечную мелкую бухту, и он уже не плывет, а спокойно сидит по пояс в теплом молоке – среди длинных пожухлых камышей.
Мальчик поднялся на ноги и легко выбрался из реки. Здесь берег был нормальный: песчано-глинистый, не липкий. Вокруг – все тот же лес; узкая прямая тропинка уходила вдаль, разделяя лес надвое. Поеживаясь от прикосновения к телу пропитавшейся молоком одежды, Мальчик пошел по тропинке, рассудив, что это единственный правильный путь: не в лес же идти? А тропинка хоть куда-нибудь да выведет.
Уже стало смеркаться, когда вдалеке показался домик. Мальчик обрадовался и прибавил шагу, чтобы успеть туда до темноты.
* * *Тропинка вела от реки к домику – и больше никуда; она упиралась прямо в крыльцо и заканчивалась. Слева, справа и сзади наступал лес.
Мальчик остановился в недоумении: домик был необычный. Маленький, коричневый – вероятно, из глины, – украшенный разноцветными камушками. Сверху – что-то вроде соломенного настила. Но больше всего Мальчика удивило другое: стены, крыша и мутно-желтое окно были сплошь облеплены мухами. Такого скопления мух Мальчик не видел никогда, ни на одной городской помойке. Они деловито ползали по темной лоснящейся глине, сражались за место на оконном стекле, целыми стайками садились на разноцветные камушки и с нервным жужжанием кружили над соломой.
Когда мальчик подошел к домику поближе, мухи неохотно снялись со своих мест и дружным зеленоватым облаком повисли в воздухе, на безопасном расстоянии. Только после того, как они очистили стены, Мальчик понял: то, что он принимал за глину, было на самом деле подтаявшим шоколадом, разноцветные камушки при ближайшем рассмотрении оказались карамелью и орехами, вместо стекла в оконном проеме красовался большой квадратный леденец, соломенный же настил представлял собой ворох хрустящей сдобной соломки.
Пахло все это до тошноты вкусно. Мальчику очень хотелось лизнуть шоколадную стену или выковырять из нее пару орешков. Останавливало только то, что сладости были засижены мухами, а мухи – источник заразы, это Мальчик знал точно. Он несколько раз обошел вокруг домика, чувствуя, как его внутренности недовольно ворочаются и громко булькают от голода. Наконец он не выдержал: решил, что не будет думать про мух и поест немного. Лучше ведь заболеть дизентерией, чем умереть с голоду.
Дрожащим пальцем Мальчик дотронулся до желтого миндального ореха, заманчиво торчавшего из стены под окном, – миндаль сразу же послушно вывалился из неглубокой ложбинки в подтаявшем шоколаде. Мальчик уже хотел сунуть его в рот, когда услышал, что по ту сторону стены что-то зашевелилось и заскрипело.
Звякнула дверная цепочка; там, внутри, кто-то деловито возился с замком.
– Кто там ходит? – бодро поинтересовался из-за двери женский голос. – Кто грызет мой сладкий дом? – хозяйка неприятно картавила, и у нее получилось что-то вроде «г’ызет».
Мальчик выронил орех и беспомощно уставился на дверь – до сих пор ему как-то не приходило в голову, что внутри этого гигантского торта кто-то может жить.
На пороге появилась женщина. Мальчик посмотрел на нее и поспешно отвел глаза: хозяйка дома вышла к нему абсолютно голой.
– Это ты г’ызешь мой дом? – снова спросила она.
– Извините, – ответил Мальчик. – Я не понял, что…
Что говорить дальше, он не знал.
– Ты голодный, небось? – поинтересовалась она.
– Нет, – сказал Мальчик, и тут же добавил, – то есть, вообще-то, да.
– Ну так это еще не повод кромсать чужие дома! Ладно уж, так и быть, я тебя прощаю. Все равно я тут собиралась делать капитальный ремонт. Ну, заходи, что ли, гостем будешь. Чем-нибудь тебя угощу.
Мальчик нерешительно переступил с ноги на ногу и снова осторожно посмотрел на нее. Голая. Совсем. Спутанная рыжая грива до плеч. Темная поросль, почти шерсть, на ногах. Груди, невероятно длинные и обвисшие, ловко закинуты за спину. Идти к ней в гости совсем не хотелось. Но есть хотелось так, что судорогой сводило живот.
– Спасибо, – сказал Мальчик и зашел вслед за ней в дом.
* * *В самом доме конфетами и сдобой не пахло; наоборот, отдавало чем-то больничным, аптекарским. Изнутри шоколадные стены были оклеены самыми обычными бумажными обоями и почти полностью завешаны старыми потрепанными коврами с изображениями, в основном, оленей. Вышитый олень у вышитого водопоя – и тут же, за деревом, коварный охотник с невнятным месивом ниток вместо лица: стоит, целится из лука… На следующем коврике – все тот же олень, но теперь из бока его торчит стрела; шелковые красные нити спускаются из раненого места вниз, к дробящейся на маленькие синие крестики воде.
Единственная, очень маленькая, комната и совсем крошечная кухня – все, из чего состоял домик – были чудовищно загромождены: всевозможная мебель, зеркала большие и малые, дурацкие фарфоровые фигурки собачек, лисичек и балерин, наборы хрустальных бокалов, чайные сервизы, тазы, гладильные доски, остов давно отжившего свое телевизора, чучела животных, сумки и коробки, какая-то совсем уж нефункциональная и едва ли имеющая название рухлядь…
– Садись вот сюда, – хозяйка расчистила для Мальчика место у захламленного стола. – Сейчас дам тебе что-нибудь.
Порывшись в буфете, женщина извлекла из него покрытую серебристым мехом тушку какого-то некрупного лесного зверька. С длинными обвисшими ушами – но, кажется, все-таки не зайца. Впрочем, Мальчик никогда не видел взаправдашнего живого зайца…
На шее животного виднелись кровавые отметины, оставленные чьими-то клыками.
– Мясо будешь? – спросила женщина.
Она плюхнула тушку на стол и острым коротким ножом принялась снимать с нее шкуру.
– Ой, нет, не надо! – Мальчик вскочил. – Я это не буду.
– Что – вегетарианец, что ли? – усмехнулась женщина.
– Нет, но… Нет, спасибо. – Мальчик направился к двери.
– Стой, – сказала она. – Я тебя пока еще не отпускала. Садись на место.
– Нет, – испуганно сказал Мальчик, открыл дверь – и тут же, взвизгнув, отшатнулся.
На пороге домика сидел волк – крупный и очень тощий – и скалил зубы.
– У вас там… волк, рядом с домом, – промямлил Мальчик.
– А, это Тузик, – отозвалась хозяйка. – Не бойся, он тебя не съест, – добавила она. – Если, конечно, ты не будешь мне перечить… Так что садись на место.
Мальчик, пятясь, вернулся к столу и уселся на прежнее место.
– Так что, мясо будешь? – снова спросила женщина. – Это шиншилла, Тузик ее сегодня сам загрыз. Да, Тузик? Да, мой сладкий?..
Она уже успела содрать со зверька шкуру и теперь извлекала и швыряла в алюминиевый тазик бурые внутренности, от которых шло отвратительное зловоние.
Через час мясо было готово. Она подала его с помидорами и какой-то зеленью.
– Пожалуйста. Шиншилла с кровью.
Мальчик ткнул вилкой лежащий перед ним кусок, и из четырех маленьких дырочек засочилась красноватая жидкость.
– Я не хочу это есть, – сказал он.
– А ты папочкин сынок, – ответила женщина.
– В каком смысле? – удивился мальчик.
– В смысле, такой же упертый, как твой отец.
– Вы знакомы с моим отцом? – Мальчик недоверчиво уставился на нее.
– А то как же. Конечно, знакома. И очень близко, – женщина неприятно гоготнула и погладила себя толстой красной пятерней между ног. – Очень близко, – повторила она.
– Я вам не верю, – сказал Мальчик, – если вы его знаете, скажите тогда, например, как его зовут.
– Его зовут Сосо. Иосиф.
– А… а откуда же вы его знаете? И где он сейчас? И…
– Слишком много ты что-то вопросов задаешь, – оборвала его хозяйка. – Вообще, про твоего отца мне сейчас неохота говорить. Скучно. Я с ним, знаешь ли, в последнее время совсем не общаюсь – все, что мне было нужно, я от него уже получила.
– А что вам было нужно? – спросил Мальчик и прямо-таки кожей почувствовал, что сейчас услышит что-то страшное.
– Не что, а кто, – ответила женщина.
– Кто?
– Ты.
Теперь Мальчику действительно стало совсем страшно. Страшнее, чем когда он увидел волка.
– Я рада, что тебе понравилось, – сказала женщина.
Мальчик опустил глаза и обнаружил, что во время разговора машинально съел все мясо. Во рту от него остался неприятный кисловатый привкус – зато живот болеть перестал.
– Кто вы? – прошептал Мальчик.
– Я Злая Колдунья, – ответила женщина и почему-то погладила Мальчика по голове. – Вот он, шрамик, – мечтательно протянула она. – Такой милый шрамик… Такая милая дырочка в таком прекрасном черепе… Мне очень хочется иметь твой череп, Ванюша… Я повешу его на стену. Рядом с чучелом оленя…
