Жан-Кристоф Руфин - Глобалия
Тут он увидел у Байкала очки и попросил примерить. Юноша подумал, что в режиме бинокля они, пожалуй, не вызовут особых подозрений, снял их и протянул Фрезеру. Очки все еще были сфокусированы на сцене расправы. Особый механизм автоматически сохранял фокус вне зависимости от движений головы. Фрезер даже присвистнул от восхищения.
— До чего четко! И картинка совсем не движется!
Но Байкал никак не мог забыть о том, что происходило внизу.
— Что они с ней сделают?
— А, ты об этом, — протянул Фрезер, заметно поскучнев.
Насколько он был в восторге от очков, настолько же мало его волновали обычные для этих краев жестокие нравы.
— И далась она тебе, — сказал он, покачав головой, — поразвлекутся с ней по очереди. Если только главарь не заберет ее себе.
— А потом?
— Потом? Конечно, оставят в рабынях.
— У них что, есть рабы?
— А ты как думал? Станут мародеры сами еду готовить и поклажу таскать!
— А где они тогда?
— Ты о ком?
— О рабах.
— Черт, не поведут же они их с собой на дело. Не удивлюсь, если у этих гадов тут поблизости лагерь. Награбят, сколько им надо, и вернутся туда с добычей. А завтра снимутся и уйдут. Они редко сидят на одном месте.
Резкие порывы южного ветра доносили запах горелой пластмассы и гниющих трупов. Фрезер снял очки, потирая глаза. Но почти в ту же секунду поднял палец и сделал Байкалу знак прислушаться.
— Ты слышал? — прошептал он.
Глухой шум доносился уже с другой стороны, слева от деревни, откуда-то совсем недалеко от них. Это лаяли собаки.
— Ну вот, что я говорил! — закричал Фрезер, вскакивая, — у них же собаки! Наверняка в округе шастает еще целый отряд.
На этот раз Байкал не заставил себя упрашивать. Они несколько часов подряд прошагали быстрым шагом, но никого не встретили.
Когда стемнело, путники сошли с тропы, углубились в заросли папоротника, а оттуда набрели на ровную поляну, где и разбили лагерь. Фрезер развел огонь. Байкал вытащил свои походные котелки и приготовил ужин из припасов, хранившихся у него в рюкзаке. Концентрированные блюда, которыми его снабдили до отъезда из Глобалии, позволяли воссоздать не только вкус, но и форму разных продуктов. После жарки белковая паста загустевала и почти не отличалась по виду от соевого бифштекса. Что же до гранулированного картофеля-фри, то он и вовсе был как настоящий. Все это путники запили очень неплохим растворимым бордо.
Полная луна то появлялась, то исчезала за полупрозрачными тучами, которые там, в высоте, гнал куда-то порывистый ветер. Ниже он ослабевал и ласково трепал верхушки деревьев. А у самой земли веял лишь теплый, едва заметный ветерок. Байкал погрузился в свои мысли. Он именно так все себе и представлял, когда рвался в антизону. Это было как раз то, к чему он стремился, как раз то, что ему хотелось разделить с Кейт. Подозревал ли он, что увидит мародеров, Фрезера, захваченных в плен женщин? Он признался себе, что да. Несмотря на все ужасы, которые здесь творились подчас, этот мир все еще завораживал Байкала.
— Есть, конечно, можно, — нарушил молчание Фрезер, задумчиво размешивая свою гранулированную картошку, — только я вот никак не привыкну к этим твоим штукам. Уж слишком все жидкое. Таким разве наешься? Плесни-ка мне еще бордо.
Дым поднимался в серое небо почти вертикальным столбом. В этих краях, где днем все воевали против всех, по ночам воцарялось удивительное, ни с чем не сравнимое спокойствие.
Фрезер прикурил от головешки и прочистил горло большим глотком бордо.
— Все, хватит ломать комедию, — сказал он, глядя, как постепенно краснеет табак внутри трубки, — ты из Глобалии, я тебя сразу раскусил.
Байкал вздрогнул от неожиданности.
— Да ты что! Ты же сам говорил, что я колдун, а, может, даже Христос.
Фрезер пожал плечами.
— Мы тогда совсем друг друга не знали. Не хотелось подставляться. А насчет Христа, ты не поверишь, но, вообще-то, я в курсе. Он давно умер. И с колдунами тебя не спутаешь, я их на своем веку повидал.
— А глобалийцев ты тоже раньше видел?
— К счастью, только издалека, — сказал Фрезер и сплюнул в костер, — Я раза два или три попадал под их бомбежки. Не могу сказать, чтобы у меня остались приятные воспоминания.
— Ты видел их оружие, а не их самих.
— Бывает, после авианалета они доделывают дело на земле. Понимаешь, о чем я? Высаживается десант с огнеметами и в таких же точно очках, как у тебя.
Байкал почувствовал, что краснеет.
— Мои очки... — начал было он.
— Не старайся. Я знаю, эта штуковина работает от спутника. Догадаться, откуда все эти приспособления — большого ума не надо. И мясо из мочалки, и каучуковая картошка. И горелка, и растворимый ром, и защитный браслет... На всех твоих пожитках большими буквами написано «Глобалия».
— Я мог все это купить...
— Так-то оно так, — удрученно покачал головой Фрезер, — только дело разве в одних этих штуках? Ты посмотри на себя и посмотри на меня.
Байкал не стал больше возражать. В конце концов, рано или поздно этот разговор должен был состояться.
— Ну, и что ты тут делаешь? Шпионишь? Да ты не бойся, — добавил Фрезер, не дожидаясь ответа. — Я тебе уже говорил, мне все равно. Не перестану же я с тобой водиться и пить твой ром только из-за того, что ты из Глобалии? И потом, я к тебе привязался.
— Я тоже к тебе привязался, Фрезер.
И они ударили по рукам над костром.
— Слушай, а зачем тебе понадобилось в этот чертов город?
— Мне надо найти способ вызвать к себе одного человека.
— Вызвать? А у тебя что, нет с собой этой штуки, которую у вас в Глобалии все носят на боку?
— Мобильного? Нет.
— Странно это все. А ты, часом, не сбитый летчик или потерявшийся солдат?
— Нет, что ты, — решительно затряс головой Байкал.
— Тогда кто ты такой? Или тебе нельзя говорить?
— Скажем так, я в ссылке.
— Чего?
— Меня выслали. Насильно.
Фрезер выглядел удивленным. Он замолчал и долго сидел в задумчивости.
— Я уже слышал про такое. Ну, что вы иногда отправляете сюда людей. Вроде как в наказание, да? Не очень-то это лестно для нас.
Внезапно он прислушался. Ночь была полна разных звуков: шорохов, приглушенных криков, всплесков, журчания воды. Не заметив ничего необычного, Фрезер заговорил снова.
— Связаться отсюда с Глобалией — дело непростое. Может, придется договариваться с мафией. Но тут ты прав: для этого тебе и правда надо в город. Вопрос в том, доберешься ли ты туда вообще.
Фрезер окинул Байкала суровым взглядом поверх костра. А потом объявил без обиняков:
— Не хочу, чтобы меня застукали в компании с парнем из Глобалии. Особенно в здешних краях, где вы только что разбомбили деревню.
— Хочешь, я буду держаться в стороне и делать вид, что мы не знакомы?
Фрезер весь ощетинился, скорчил недовольную гримасу и, исподлобья взглянув на Байкала, вскричал:
— Ты за кого меня принимаешь? Я за своих друзей не краснею. Или уж идем вместе, или прямо здесь расходимся каждый в свою сторону.
И он подкрепил свое заявление хорошим глотком бордо.
— Ты просто слушай, что я говорю, а то тебя живо вычислят. Веди себя как человек, черт тебя подери! И хватит строить из себя щеголя.
Байкал удивленно воззрился на свое потрепанное одеяние, заскорузлое от пота и дорожной грязи.
— Щеголя? Ты о чем?
— Не придирайся к словам! Может, слово и не самое подходящее. В любом случае, так не годится. Одежда у тебя как у господина или мафиозного главаря, а сам весь грязный и нечесаный, как простой виллан.
— Кто такой виллан?
— Как же ты меня достал со своими вопросами! Виллан — это бедолага, у которого даже имени своего нет, кроме названия племени. Вот Фрезер, например. Виллан — простой парень, как мы с тобой. То есть как я. Потому что ты одет как господин.
— Ну и что мне делать?
— Для начала сними-ка рубашку. Давай сюда.
Байкал повиновался. Пощупав ткань, Фрезер бросил рубашку в костер.
— Что ты делаешь?
— Надо кое-что подправить.
Синтетическая ткань оказалась довольно прочной. Фрезер подождал, пока она расплавится в тех местах, где касалась раскаленных углей, пошевелил ее концом длинной палки, потом выудил и, повозив по песку, чтобы затушить огонь, разложил перед собой на земле.
— Примерь-ка.
Байкал с недоверчивым видом взял рубашку, от которой остались одни дырки. Один рукав едва держался на тонкой ниточке, и Байкал решил оторвать его совсем.
— Так гораздо лучше! — отозвался Фрезер.
С брюками они поступили не менее сурово, только на этот раз в ход пошел нож, а не огонь.
— На меня смешно смотреть, — сказал Байкал, поворачиваясь, чтобы получше разглядеть свои лохмотья.
— Не смешно, а жалко. Это как раз то, что надо.
— Я так простужусь.
