Паоло Джордано - Человеческое тело
К тому, что сейчас произойдет, он готов. Ирене двигается неслышно, но стоит такая тишина, что Эджитто не может не узнать звук расстегивающейся молнии, шорох спального мешка, звук босых потных ног, прилипающих к синтетическому покрытию пола. Шаг, еще один. Лейтенант открывает глаза. Единственный источник освещения в палатке — огонек холодильника, похожий на далекий маяк, видный из открытого моря. Эджитто напрягается и пытается сообразить, как лучше из всего этого выпутаться.
Теперь расстегивается молния его спальника. Открывать огонь еще рано, думает он, подожду, пока враг приблизится. Ирене ложится на него и начинает жадно целовать ему шею, щеки, рот.
— Нет!
В тишине голос лейтенанта гремит, как гром.
Она замирает — не внезапно, а словно для того, чтобы перевести дыхание.
— Почему?
— Нет! — повторяет Эджитто. Зрачки уже привыкли к слабому свету, наверное, они максимально расширились, теперь он различает над собой лицо Ирене.
— Разве это не дикость — то, что мы с тобой спим отдельно, хотя достаточно сделать шаг…
— Наверное. И все-таки нет. Лучше… не надо.
Мгновение он колеблется. Его тело проявляет неожиданный интерес к ночной посетительнице, не слушается, пытается сбить его с толку. Эджитто уже забыл, почему он решил не попадаться в ловушку. А кстати, почему? Потому что он раньше так решил, вот почему. Из-за ответственности перед самим собой. Чтобы себя защитить.
Ирене не слезает с него. Лейтенант чувствует, как ее рука быстро скользит к нему в пах, залезает в трусы. От соприкосновения с пальцами Ирене по всему телу разливается наслаждение. Эджитто решительно останавливает ее руку. Отводит в сторону. Затем откашливается, чтобы голос звучал решительно:
— Уходи! Немедленно! Желаю спокойной ночи!
Она встает на колени. Это оказалось легко, думает Эджитто, легче, чем он ожидал. Ирене опускает одну ногу на пол, теперь он свободен. Сейчас она уйдет. Он спасен.
Неожиданно, словно тореадор, взмахивающий перед быком красной тряпкой, она распахивает спальник. На голые ноги лейтенанта обрушивается поток холодного воздуха. Эджитто опять бормочет «нет», но на этот раз сопротивляется слабо.
Он уступает ей, продолжая в душе бороться с самим собой. Потом закрывает глаза. Ладно. О’кей.
Когда все кончено, он спрашивает Ирене, не хочет ли она остаться до утра в его постели — раскладушка узкая, но они поместятся. Он делает это из вежливости, лицемерно и неуклюже стараясь загладить прежнюю неловкость.
— О чем ты? — говорит она. — Спокойной ночи, Алессандро! — дотрагивается губами до его лба.
В темноте Ирене на что-то натыкается — наверное, на стойку с дефибриллятором.
— Черт! — вырывается у нее.
— Ударилась?
Ирене мычит от боли. Ответа нет. Эджитто улыбается под прикрытием темноты.
В черной, как нефть, ночи, когда лейтенант наконец-то погружается в сон, двое солдат, дежурящие на главной башне, замечают необычное движение в лагере афганских водителей. Чтобы получше все разглядеть, они присоединяют к биноклю прибор ночного видения, но нужда в нем сразу же отпадает: зажигаются фары одного из грузовиков. Один-единственный грузовик медленно отправляется на юго-запад, к выезду из долины, и через несколько минут исчезает из виду.
Солдаты обсуждают, стоит ли поставить в известность командира, но решают, что веского повода будить офицера среди ночи нет. Они прекрасно могут сообщить эту радостную весть и утром.
— Решили уехать, — заключает один.
— Да уж. Давно пора.
Последние известия от Сальваторе Кампорези
ОТ: [email protected]******.IT
КОМУ: [email protected]*****.IT
ТЕМА: ВЕЛИКАЯ НОВОСТЬ!!!
ВТОРНИК, 28 СЕНТЯБРЯ 2010, 15:19
Великая новость! Помнишь, ты подарил Габриэле маленькую теплицу? Так вот, вчера там проклюнулся росток! Наверное, фасоль или помидор — не знаю, мы перемешали семена. Видел бы ты личико Габриэле! Он беспрерывно скакал от радости, просто светился от счастья. Потребовал, чтобы я поставила теплицу на пол, улегся на живот и разглядывал ее не менее получаса, опираясь подбородком на ладони. Наверное, хотел увидеть, как растение будет вытягиваться у него на глазах.
Знаешь, он становится совсем большим! Иногда выражение его лица напоминает твое, он похож на взрослого. Ты все время просишь не посылать тебе фотографии, потому что у вас медленное соединение, но рано или поздно все-таки пошлю одну фотку. И наплевать на твое соединение! И ты мне пошли фотографию, я покрою ее поцелуями и буду любоваться, каким ты стал загорелым красавчиком.
Безумно тебя люблю,
Ф.
P. S. Я поглядела в справочнике, похоже, это фасоль. Так здорово вытянулась! Всего-то за несколько часов.
ОТ: [email protected]*****.IT
КОМУ: FLAVIA_C_MAG [email protected]******.IT
ТЕМА: RE: ВЕЛИКАЯ НОВОСТЬ!!!
ВТОРНИК, 28 СЕНТЯБРЯ 2010, 23:02
Счастье мое, прочитав твое письмо, я расплакался. Вокруг сидели ребята, так потом они надо мной весь вечер смеялись. Ну и ладно. Я все время думаю о вашем растении. Ухаживай за ним и объясни Габриэле, что нужно делать! В коробке с теплицей вроде была пипетка для полива. Или возьми чайную ложечку! Когда я вернусь, пересадим растение в сад. К лету разведем замечательный огород.
Здесь ничего особенного не происходит. В основном патрулируем окрестности базы, но никакой опасности нет, никто к нам не пристает. Становится почти скучно. Знаешь, пустыня бы тебе, наверное, понравилась. На меня она производит странное впечатление — если долго смотреть, кружится голова. Воздух кажется легче, чем в других местах, а небо красивее: днем оно синее, а ночью — черное. Здесь было бы просто чудесно, если бы не талибы и все остальное. Может, однажды война закончится и мы приедем сюда в отпуск. Представляешь себе? Мы втроем в Гулистане. Увидев верблюдов, Габриэле наверняка раскроет рот от удивления.
С.
ОТ: FLAVIA_C_MAG [email protected]******.IT
КОМУ: [email protected]*****.IT
ТЕМА: RE: RE: ВЕЛИКАЯ НОВОСТЬ!!!
СУББОТА, 2 ОКТЯБРЯ 2010, 19:03
Не могу больше спать одна! Сальваторе, так я наверняка заболею. Заболею, и тебе уже будет меня не вылечить. Сколько еще ночей? Больше сотни. Я их посчитала, Сальво. Больше сотни! Даже не могу выговорить. Не могу поверить. Мне хочется тебя удушить, правда! Становится холодно, сегодня солнышко даже не выглянуло. Наверное, на меня влияет погода, боюсь, я не выдержу до твоего отпуска. Габриэле тоже по тебе скучает — по-своему. Честно говоря, порой я его не понимаю. Иногда мне кажется, что он почти забыл тебя, я пугаюсь, хочется на него наорать. Показываю ему твою фотографию — ту, что висит в прихожей, и спрашиваю: это кто? Ты его помнишь? Он глядит на меня удивленно, будто никогда тебя не видел. У меня от этого мурашки бегут. Начинаю рассказывать ему о тебе, а он уже через секунду не слушает.
А потом, словно ничего не произошло, позавчера вечером он вдруг показал мне твое место за столом. Я не поняла, тогда он взял свою тарелку и поставил ее туда, где обычно сидишь ты. Папина тарелка. Словно ты должен вернуться с минуты на минуту. Я его спрашиваю: ты знаешь, где папа? Он засмеялся, словно я над ним шучу, и показал на пол. Внизу? Он качает головой. В конце концов я поняла, что он имел в виду подвал. Представляешь? Я ему ничего такого вроде бы не говорила, наверное, сам придумал. А может, это я виновата. В первые дни после твоего отъезда я чуть с ума не сошла, болтала всякую ерунду.
В общем, теперь вечером я всегда накрываю на троих. Зато мы с Габриэле не чувствуем себя такими одинокими. Наливаю в твой стакан немного вина, а после того как уложу Габриэле, выпиваю. Вот именно: ВЕЧЕРОМ Я ПЬЮ ТВОЕ ВИНО! Это плохо? Ты против? Все равно ты ничего поделать не можешь. По крайней мере я ложусь в постель с тупой головой и не думаю о том, что тебя нет рядом. Кто знает, что ты там вытворяешь без меня? Клянусь, от этой мысли я схожу с ума.
Глупый мой солдатик, я тебя очень люблю.
Ф.
ОТ: [email protected]*****.IT
КОМУ: FLAVIA_C_MAG [email protected]******.IT
ТЕМА: RE: RE: RE: ВЕЛИКАЯ НОВОСТЬ!!!
ВОСКРЕСЕНЬЕ, 3 ОКТЯБРЯ 2010, 21:14
Сегодня мне тоже не по себе. Прошлой ночью здесь было неспокойно. Ничего страшного, но поспать не удалось. А когда я проснулся, в уборных не было воды. Уже в третий раз за последние дни. Помылся кое-как, но теперь и здесь утром жутко холодно. Знаю, кажется, что это ерунда, но настроение сразу испортилось. Я стал размышлять о том, как все сложно, и как все надоело, и т. д. и т. п. Так разнервничался, что чуть было не отвесил оплеуху Чедерне. До него никак не дойдет, что иногда надо заткнуться и перестать нести околесицу.
После обеда почти весь день валялся на койке. Пытался задремать, но не получалось. Пытался читать книжку, которую ты мне подарила, — тоже не шло. В конце концов стал просто размышлять. Особенно о тебе и Габриэле. Воображать, чем мы можем вместе заняться в свободный день. Сейчас, когда я здесь и у меня нет свободных дней, я часто ленюсь. Мы с тобой оба ленимся. Но когда я вернусь, все пойдет иначе. Не будем терять зря ни минуты.
