Гарольд Роббинс - Наследники
Он вышел из кинотеатра на 42-й улице и встал под вывеской, глядя вдоль Восьмой авеню, ведущей к Бродвею. Сверкающие огни многочисленных вывесок сияли, как разноцветные камни. Он повернулся и посмотрел на кинотеатр, из которого только что вышел. По сравнению с другими в этом районе он выглядел маленьким и заброшенным.
Агент по продаже недвижимости вышел следом за ним, вытирая о плащ пыльные руки.
— Его только надо подкрасить, мистер Бенджамин, и все будет в порядке.
— Не знаю, не знаю. — Сэм с сомнением покачал головой.
— Все остальное просто в отличном состоянии, можете мне поверить, — сказал агент. — Киноустановки и акустические системы как новенькие. Прежний владелец как раз успел их отремонтировать, перед тем как умер, бедолага.
— А какой здесь разряд? — спросил Сэм.
— Пятый, — быстро ответил агент. — Такой же, как у всех остальных кинотеатров на этой улице.
Сэм снова с сомнением покачал головой. Разрядом называлась система, определяющая очередность показа фильмов в кинотеатрах. Сюда классный фильм никогда не дойдет. Правом первых показов пользовались кинотеатры, расположенные ближе к Бродвею. К тому времени, когда фильм дойдет до него, все сливки будут уже сняты.
— Нет, — сказал он.
— Вы совершаете ошибку, мистер Бенджамин, — с жаром воскликнул агент. — Это очень выгодная покупка. Если бы не…
— Мне это не нужно, — уверенно заявил Сэм.
— С теми деньгами, которые у вас есть, вы, думаю, ищете нечто похожее на «Бижу», — язвительно проговорил агент.
«Бижу» был единственным кинотеатром на Бродвее, где не было больших перерывов между сеансами и который работал без выходных. Он стоял на углу Бродвея и 42-й улицы и всегда имел большой кассовый сбор, но затраты на его содержание были очень велики. Уже несколько его владельцев обанкротились, и сейчас «Бижу» тоже стоял с темными витринами.
— Да, типа этого, — сказал Сэм. — Что вы можете мне подыскать?
— За ту сумму, какая у вас есть, ничего, — агент покачал головой.
— Сколько понадобится на «Бижу»? — спросил Сэм.
— Серьезно?
— Серьезно.
— Только аренда стоит пять тысяч в месяц, затем десять тысяч — взнос за первый и за последний месяц, добавьте сюда пять тысяч за второй месяц, семь тысяч идут в профсоюз, три тысячи — электрической компании, вот уже двадцать пять тысяч. Обстановка и оборудование — сорок тысяч, а остальное имущество стоит около пятнадцати тысяч. Думаю, чтобы открыть его, понадобится не меньше пятидесяти тысяч долларов.
Сэм изучающе смотрел на агента и мысленно производил расчеты. Если он снимет все деньги, то может наскрести всего около пятнадцати тысяч долларов.
— Не забудьте, что на еженедельную зарплату вам придется выкладывать около тысячи четырехсот долларов, а так как кинотеатр находится на Бродвее, то все кинопрокатчики устанавливают большой процент, — добавил агент.
Сэм кивнул.
— Пойдемте посмотрим.
— Вы думаете, что сможете управиться с ним? — спросил агент.
Сэм посмотрел на него.
— Никогда не знаешь, пока не попробуешь.
Сумма, которую следовало выплатить сразу, составляла почти тридцать пять тысяч, то есть Сэму не хватало около двадцати тысяч долларов.
Он сидел на стуле в портняжной мастерской отца, и они вместе смотрели, как рослый негр орудует гладильной машиной.
— Ты ведь просил меня не ходить к чужим людям, — сказал Сэм. — Поэтому я пришел к тебе.
— Сколько тебе надо? — спросил отец.
— Двадцать тысяч долларов.
— Ты думаешь, это хороший вклад?
— Я вкладываю все до последнего цента, — сказал Сэм. — А это пятнадцать тысяч долларов.
Его отец посидел молча, затем открыл ящик письменного стола, вытащил оттуда чековую книжку. Повернувшись, он посмотрел на Сэма.
— Так на сколько тебе выписывать чек?
* * *Он чуть не прогорел еще до открытия кинотеатра. Гарантии, которые предоставляли крупные кинопрокатные фирмы за свои фильмы, обещали только одно: если дела у него пойдут хорошо, то он обанкротится только через двадцать недель, в другом случае — если кассового сбора не будет — гораздо быстрее.
Он сидел в своем маленьком кабинете, сразу за фойе, и просматривал выкладки. Надо было решиться. Оставалось десять дней до начала следующего месяца, и если кинотеатр не откроется, то все пропало.
В дверь постучали, и он поднял глаза, Перед ним стоял высокий, симпатичный белокурый молодой человек.
— Мистер Бенджамин?
Сэм кивнул.
Незнакомец вошел, вытащил визитку и положил ее на стол.
— Вот моя визитная карточка, — сказал он с легким акцентом.
Сэм посмотрел на нее.
Эрлинг Солвег. «Свенска Филминдустри».
— Да, мистер Солвег? Чем могу быть вам полезен?
— Я представляю шведскую киноиндустрию, — сказал он. — Мы ищем кинотеатр на Бродвее для наших фильмов. У нас есть несколько лент, достойных вашего внимания.
Сэм посмотрел на карточку, потом перевел взгляд на собеседника. Сейчас он оказался в такой ситуации, что был готов на все что угодно.
— Фильмы дублированы? — спросил он.
— Нет, — ответил Солвег. — Но некоторые из них с субтитрами.
— Не пойдет, — коротко сказал Сэм. — Никто здесь не будет смотреть их.
— Но у Бёрстена и Мейера в «Риальто» с итальянскими фильмами дела идут нормально, — возразил мистер Солвег.
— Потому что «Рим — открытый город» получил хорошие отзывы, — сказал Сэм.
— Мы думаем, что наши фильмы тоже хорошие.
— Извините, — сказал Сэм, — но ведь они не дублированы, так что нет никаких шансов.
Солвег подумал.
— Есть один фильм: действующие лица — два американских солдата, они все время говорят по-английски, а все остальные говорят по-шведски или по-немецки.
— А у американцев какие роли?
— Главные. Видите ли, они играют двух солдат, которые убегают от нацистов и наконец находят прибежище на нудистском пляже. Это очень смешно, и цвет хороший.
— На нудистском пляже? — заинтересовался Сэм.
— Да, — быстро сказал Солвег. — Но все очень культурно, никакой пошлятины. Мне бы хотелось, чтобы вы выбрали время и посмотрели эту ленту.
— А государственный цензор одобрил фильм?
— Да, мы показывали его цензуре, — ответил швед. — Они дали «добро», но посоветовали вырезать лишь некоторые сцены. Мы уже это сделали, что совсем не повлияло на сюжет. Мы предлагаем хорошие условия, если вы согласны.
— Какие условия?
— Мы даем вам пять тысяч долларов в неделю за то, что вы будете показывать фильм не менее десяти недель, а вы будете платить нам всего двадцать процентов от кассового сбора.
— А кто ваш представитель? — спросил Сэм.
— У нас нет представителя, — ответил Солвег. — Мы еще не решили этот вопрос.
— Теперь у вас есть представитель, — сказал не колеблясь Сэм. — Дайте мне права на распространение фильма в Америке, и я согласен.
— А вы не хотите сначала посмотреть фильм? — немного удивленно спросил Солвег.
— Нет, если вы не согласны на мои условия, — сказал Сэм. — Тем более у нас нет времени, мне надо открываться через десять дней.
В день премьеры Сэм с отцом и матерью сидел в последнем ряду кинотеатра. К тому времени, когда два солдата добрались до нудистского пляжа, зрители обхохотались. Его мать закрыла лицо руками и смотрела на экран сквозь пальцы.
— Но ведь они все nacketaheit,[7] Сэм, — сказала она.
— Мамочка, не разговаривай слишком много, — зашикал на нее отец. — Может, что-нибудь и поймешь.
— Что тут понимать? — не успокаивалась его мать. — Ведь это только гои могут делать такое.
Сэм поднялся со своего кресла, вернулся в фойе и увидел, что на улице стоит очередь к кассе. Он посмотрел на афишу: «Стоимость билета на сеанс 1 дол. 25 центов».
Вернувшись в свой кабинет, Сэм позвонил кассиру.
— На девятичасовой сеанс поднимите цену до одного доллара семидесяти пяти центов, — велел он, затем закрыл лицо руками и заплакал.
Так к нему пришел первый успех.
Глава седьмая
Ему из фойе позвонил контролер.
— Здесь к вам пришла миссис Марксман.
— Кто-кто?
— Миссис Марксман, — повторил контролер. — Она сказала, что вы ей назначили встречу на десять часов.
— Ах да! — внезапно вспомнил Сэм. — Пришлите ее ко мне.
Он положил телефонную трубку и стал наводить порядок на столе. Это была та самая девушка, о которой говорил его отец, когда он за ужином в прошлую пятницу упомянул, что ищет хорошую секретаршу.
Отец вытер лицо салфеткой и посмотрел на него.
— Какая тебе нужна секретарша? — спросил он.
— Такая, — объяснил Сэм, — которой не надо дважды повторять.
— У меня есть на примете одна девушка, — сказал отец.
