Элис Хоффман - Красный сад
Когда представление закончилось, она подождала, пока толпа разойдется, и направилась за сцену. Там она застала только Грейс Кэмпбелл, которая укладывала костюмы. Поняв, что Шарлотта с компанией уже ушла, Ханна не смогла скрыть огорчения на своем лице.
— Если ты ищешь актеров, то они только что ушли, — сказала Грейс. — Я предупреждала их, что в Угорьной реке ночью лучше не купаться, но они слушать не захотели. Так что они пошли на реку.
Ханна тоже пошла к реке. В конце концов, ее ведь пригласили. Она скинула сандалии и несла их в руке. Босиком идти было легче. Чуть погодя она услышала голоса. Всматриваясь в темноту, Ханна видела, как актеры раздеваются — они до сих пор не сняли театральных костюмов и выглядели будто инопланетяне.
— Слава богу, все закончилось, — услышала Ханна голос Джеймса.
— Мелкий городок и мелкие людишки, — промурлыкала Шарлотта, снимая черное атласное платье.
Мужчины прыгнули в воду, вскрикивая от холода.
— Пресвятая Дева Мария! — закричал Джеймс Скотт. — Вода просто ледяная!
— А ты будешь скучать по своей подружке? — спросила Эбби у Шарлотты.
— Я тебя не понимаю, — ответила Шарлотта. Она стояла по колено в воде.
Эбби подошла к ней и встала рядом.
— Не пытайся меня обмануть, — сказала она. — Я тебя насквозь вижу.
— Ну, хорошо, она не такая уж мелкая, — ответила Шарлотта. — Даже выше меня.
Женщины рассмеялись и зашли глубже в реку. Размахивая руками, хлопая по своим обнаженным телам, они пытались отогнать москитов и комаров, потом бросились в воду.
Ханна стояла в темноте среди высокой травы, и ей казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди. Что будет, если она тоже бросится в воду? Подплывет к Шарлотте, сожмет ее изо всех сил, так что из той дух выйдет вон? Не успев больше ни о чем подумать, Ханна краем глаза заметила у кромки берега голубое пятно. Эта была маленькая девочка, она шла к воде. Еще шаг, и она исчезла, вода поглотила ее.
Ханна рванулась в ту сторону. Место было опасное, люди тут часто оступались, и течение подхватывало их. Но Ханна, слава богу, прекрасно плавает. Она нырнула, стала осматриваться вокруг, выискивая девочку, но под водой никого не было. Голубое платье Ханны надулось, как шар, когда она, дрожа, всплыла наверх. Только теперь она поняла, что произошло. Она повстречалась с призраком, и это переживание столь личное, что им ни с кем нельзя поделиться. До Ханны доносились голоса актеров, они шутили и смеялись, но Ханна не разбирала слов. Она не сомневалась, что ей явилось Привидение, та самая девочка, которая утонула много лет назад.
Осенью возвращалась домой Азурина, и Ханна поехала в Олбани на вокзал, чтобы встретить сестру. Азурина долго отсутствовала и вернулась не одна. Ханна так обрадовалась, что у нее подкосились колени, когда она увидела рядом с Азуриной маленькую девочку. Азурина призналась: она скажет всем, что во Франции вышла замуж, но отец ребенка погиб в бою. На самом же деле она понятия не имеет, кто отец ребенка. У нее была одновременно дюжина любовников, если не больше, но теперь с любовью покончено. Ханна рассмеялась и сказала, что у нее тоже покончено. Любовь — занятие для дураков и фантазеров. На том они и порешили.
Сестры радовались тому, что они снова вместе. Между ними были те непринужденные отношения, когда для понимания не нужно говорить. Пока позволяла погода, они ели на веранде, любуясь горой Хайтоп. Они выносили стол и стулья на улицу. Обеды продолжались по часу, потому что дни стояли чудесные даже после того, как листья на кленах пожелтели. Малышка Кэт с каждым днем становилась все милей. Рыжие волосики торчали в разные стороны и отливали на солнце.
— Чего мы ей пожелаем в жизни? — спросила Азурина, глядя вслед неуверенным шагам Кэт, готовая, как и сестра, в любой миг броситься к ней, чтобы подхватить.
Ханна хотела ответить — настоящей любви, но подумала, что одной любви недостаточно.
— У нее есть мы, — сказала она. — А там посмотрим.
Сестры собрали последний урожай помидоров. Собрали этим утром, сразу после завтрака, босиком ползая по саду и соревнуясь — кто больше. Когда Кэт приковыляла обратно к столу, они дали ей откусить помидор, хотя люди говорят, что детей лучше кормить простой пищей. Но как подсказывал сестрам личный опыт, на свете нет ничего простого.
Блэкуэлльское чудовище
1956
Он родился не в Беркшире и вообще не в Массачусетсе. Он не знал, где он родился и кто его родители. Он жил со своей теткой в Олбани, возле железной дороги, но не собирался провести там всю жизнь. Он верил, что за пределами Олбани его что-то ждет. Он решил, что не упустит своего будущего, каким бы оно ни было, когда бы оно ни наступило. Он был готов отправиться на его поиски куда угодно. Он думал — может, его кто-то заколдовал? Он был бесконечно уродлив, так уродлив, что не мог смотреться в зеркало. Он всегда знал, что уродлив. Люди часто ему это повторяли, и он, хотя избегал зеркал, однажды краем глаза взглянув на себя, пришел к выводу, что они правы. Он не удивлялся тому, как люди воспринимали его. Они бежали от него прочь, и он их не обвинял. Если бы мог, он бы и сам убежал от себя как можно дальше. Черты его лица не были подогнаны друг к другу, бесформенные, словно расплющенные губы, нос, уши — они производили такое впечатление, будто доктор при его рождении по ошибке пытался запихнуть его обратно, в то место, которое он стремился покинуть. Плечи у него были широкие, руки мускулистые, но спина кривая, с проступающим горбом. Черные глаза были, однако, прекрасны. Но люди этого не замечали. Они никогда не смотрели ему в глаза. Они не успевали взглянуть ему в глаза, потому что спешили убежать.
Он всегда прятался. В школе не показывал, что умен. Всегда садился в самый конец класса и отворачивал лицо. Он был слишком рослый для своих лет, с большими руками, ногами, ступнями. В возрасте десяти лет он был ростом как взрослый мужчина. Спина нависала над плечами. Собственно, он потому и горбился, что хотел спрятаться. Когда он был помладше, мальчишки в школе заставляли его ложиться на пол и лазали по нему. Говорили, что он гора. Они били его. Он лежал тихо и не сопротивлялся. Он без труда мог бы раскидать обидчиков в разные стороны, но это было чуждо его природе. Он и вправду чувствовал себя горой — большой, одинокий.
Может быть, существует заклинание, которое избавит его от злых чар, сделает его жизнь лучше? Он прикладывал отчаянные усилия, он все время учился. По ночам, пока тетка спала, он запоем читал, но не романы и стихи, а самоучители. Он учился навыкам, которые могли пригодиться ему в будущей жизни: разводить костер, отличать съедобные растения от ядовитых, строить жилище из камней и сучьев. Он все время готовил себя к другой жизни, но момент еще не настал.
Он ушел в тот год, когда ему исполнилось семнадцать лет. Чтобы подзаработать денег, он нанимался летом в литейный цех, где надевал защитную маску, старую железную маску, в которой выглядел так, словно выбрался из Черной лагуны. Он прекрасно понимал — пора уходить из Олбани. Тетка не хотела больше его терпеть. В конце концов, это не ее грех и не ее обязанность. Он нашел разбитый автомобиль и отремонтировал его. Учился он всему быстро, и тяжелый труд его не пугал. Возможно, тетка догадывалась, что он задумал, с какой целью весь год возился с автомобильным двигателем. Может, она даже слышала, как он уехал. Он ехал долго, несколько часов, он искал место, где его одиночество будет выглядеть естественно. Он почти нашел его, когда дорога свернула в гору. Он никогда не бывал здесь прежде — это была гора Хайтоп. Он почувствовал, как что-то внутри него преобразилось. Впервые в жизни он ощутил надежду, вкус жизни. Он был поражен красотой этого края — поля ржи, сады, березы с нежными листьями. Когда он проезжал через маленькие городки, ребятишки, разглядев его, бежали следом и делали вид, что стреляют в него из своих игрушечных ружей. Он понимал, почему они дразнят и обзывают его.
Чем дальше в глушь он отъезжал, тем лучше становилось у него на душе. Наконец-то он свободен. На трассе семнадцать он остановился заправиться, а чтобы никто не видел его лица, натянул шапку поглубже. Он никого не хотел пугать своим видом. Это никогда не входило в его намерения. Он заправил машину, перемолвился словом с механиком, расплатился. Он не привык к сельским дорогам, к тому же быстро стемнело, как это бывает в горах: словно вмиг задернули занавеску. Он продолжал путь, несмотря на усталость. То ли у него закружилась голова, то ли он заснул за рулем. Вдруг что-то выросло на дороге прямо перед ним. Он резко свернул, и автомобиль потерял управление. Машина вылетела носом в канаву, колеса вращались в воздухе. Автомобиль перевернулся, и он перевернулся вместе с ним. Раздался хруст сломанных осей, разбитого стекла. Он слышал, как хрипло он дышит.
