Фиона Макинтош - Хранитель лаванды
Стало уже светло, и девушка поразилась, как же высоко они забрались.
Сеньон лежал далеко внизу, а Апта она не разглядела. Усилия, потраченные на карабканье по крутому склону, были достойны результата. Лизетта и ее спутник очень быстро поднялись почти до гребня холма, у подножия которого там и сям располагались мелкие селения.
— Совершенно безопасно. Мы на землях партизан — маки. Вон там Боннье. А внизу Лормарин. — Фрелон скороговоркой выпалил еще несколько названий. Хотелось бы Лизетте как-нибудь побывать в этих местах. — Надо держаться тропы. Проголодались?
— Пока нет, — солгала она.
— Отлично, тогда можно потерпеть, пока доберемся до Боннье.
Обещанная Фрелоном телега ждала под присмотром какого-то крестьянина, который покосился на девушку исподлобья.
— Немцы реквизировали большинство наших лошадей, — пояснил Фрелон, когда она уселась рядом с ним на телеге. — Спасибо, — поблагодарил он крестьянина.
Тот молча кивнул и, не проронив ни слова, зашагал прочь.
— Простите его за неотесанность. Зато он ярый сторонник де Голля. Без таких, как он, маки не выжили бы.
Как только телега тронулась, Лизетта принялась рыться в сумке в поисках еды, что дала ей мадам Паскаль.
— Знаете, эти фермеры, они очень отважны, — продолжал Фрелон. — Мы вот скрываемся, крадемся во тьме, делаем все тайком, пользуемся условными именами, да и то шепотом. А таким, как он или мадам Паскаль, приходится жить у всех на виду, иметь дело с milice или немцами, если те вдруг заявятся в дом, лгать, не моргнув и глазом, зная, что на кону их жизнь.
— Жизнь?
— Ну да. Только неделю назад в соседней деревне одного человека расстреляли на глазах у его семьи лишь по одному подозрению в том, что он помог бежать нескольким участникам Сопротивления.
— Расстрел на месте?
— Если кто-то из деревни виноват, немцы карают всех, кто там живет. Вот почему люди вроде меня бегут прочь из семей, действуют тайно, — чтобы родные и соседи не поплатились за наш патриотизм.
Внезапно все опасности, о которых рассказывали на курсах УСО, стали для Лизетты чудовищно близкими. Фрелон умолк, но девушке и самой было, о чем подумать. Тишину нарушал лишь стук копыт взбирающегося в горку пони.
12
Лизетта наконец различила вдали парящий в небе шпиль церкви в Боннье. Деревня плавно сбегала вниз с холма к равнине. Сердце твердило девушке, что она дома… хотя на самом деле она никогда не бывала южнее Парижа. Пасторальная Франция: беспорядочно разбросанные каменные строения, словно вытесанные из скал, яркие цвета, каменистые склоны, сосновые леса, возделанные равнины… Издали жизнь тут казалась мирной и пасторальной — однако со слов Фрелона вырисовывалась совсем иная картина.
— Отсюда пойдем пешком, — предупредил он. — И надо держаться начеку. Никому нельзя доверять.
— А как же пони?
Молодой человек спрыгнул с телеги.
— Кто-нибудь нашего четвероногого друга подберет. А нам дальше по дороге не стоит. Двинемся напрямик по склону.
— Там немцы?
— Нет. Хотя подчас я сомневаюсь, что хуже: немецкие солдаты или наши полицаи. И те и другие рады бы истребить всех маки. В деревне мы не знаем точно, кто друг, а кто враг.
— Тогда зачем мы сюда пришли?
— Решение принимал Роже.
— А долго мы тут пробудем?
— Одну ночь. Роже тоже сюда придет. Он никогда не проводит в одном и том же месте две ночи подряд. Но никогда не отказывается от постели.
— В самом деле?
Фрелон подмигнул.
— Уверен, вы скоро поймете, почему.
Девушка засмеялась, удивленная намеком.
— Все маки Роже просто обожают. Он вам понравится. Если нас остановят, мы брат и сестра. Меня зовут Ален, а вас Анжелина. Мне двадцать пять, вам?..
— Двадцать четыре.
— Я родом из Апта, но вы учитесь на севере.
— В Лилле, — немедля откликнулась Лизетта.
— Вы его знаете?
Она кивнула.
— Чем вы занимаетесь в Лилле?
— Училась в университете, потом работала в Страсбурге. Сюда на юг приехала навестить вас перед тем, как ехать в Париж, на новую работу, но в той же компании, что в Страсбурге.
— Документы у вас в порядке? Разрешение на въезд в свободную зону, удостоверение личности?
— Да.
— Отлично. Тогда вперед.
Около часа они шли в обход деревни, только потом Фрелон со спутницей приблизились к низкой стене, ограждавшей каменный домик. На Лизетту повеяло запахом свежей выпечки. Аромат привел их через разросшийся сад к зарослям душистых трав у черного хода. Фрелон постучал.
— Кто там?
— Ален, madame . Добрались, наконец.
Голос его звучал естественно и небрежно. Дверь отворила невысокая толстушка.
— Ален! Входи, входи, добро пожаловать. А вот и твоя сестра. Добрый день, я о вас наслышана. — Толстушка впустила молодых людей в дом. Едва дверь за ними закрылась, все притворство было отброшено. — Никаких затруднений?
— Ни малейших, — заверил Фрелон.
— Я Анжелина, — сказала Лизетта. — Спасибо, что согласились приютить меня на ночь.
Хозяйка на удивление легкой походкой прошла в комнату.
— Что угодно, лишь бы их разгромить. Меня зовут мадам Маршан. Какая ж вы молоденькая, душечка моя, да худенькая. — Она легонько ущипнула Лизетту за руку. — О! Зато сильная! Удачно вышло, что я сегодня пеку. Хотя вообще-то я затеяла выпечку, чтобы любопытные соседи не начали носы совать…
— Пахнет умопомрачительно, — призналась Лизетта.
— Проходите. — Мадам Маршан провела гостей в кухню и проворно поставила на плиту воду. — Садитесь, пожалуйста. А вы, молодой человек, как поживаете? Останетесь?
— Как видите, я в полном порядке, — улыбнулся Фрелон. — Но остаться не могу. Позаботьтесь об Анжелине.
— От всего сердца, — отозвалась мадам Маршан.
Позже, подремывая в кресле-качалке, Лизетта услышала шум подъезжающего мотоцикла. Девушка бросила взгляд на наручные часы — наследство от матери. Они были французского производства и работали на ее легенду. До десяти вечера, начала комендантского часа, оставалось несколько минут. Лизетта зевнула и потянулась, стряхивая сонное оцепенение. Жаль, нельзя почистить зубы — это ее мгновенно разбудило бы. Но ей не позволили взять с собой туалетные принадлежности.
Мадам Маршан уже открыла заднюю дверь и шепотом пригласила новых посетителей заходить. Весь свет в доме был погашен, лишь горела пара свечей. Огоньки пламени задрожали под порывом холодного воздуха от входа.
Лизетта поднялась. В кухню вошло двое мужчин — оба высокие, оба нагнулись поцеловать мадам Маршан — раз, второй, третий. Тот незнакомец, что был чуть повыше, взглянул на Лизетту с улыбкой. Даже в полумраке видно было, до чего же он хорош собой — точно кинозвезда. Он и в самом деле сильно напоминал Рональда Колмана.
— Анжелина?
— Да. — Лизетта замялась, не зная, уместно ли будет пожать ему руку, и обрадовалась, когда он принял решение за нее.
— Давайте придерживаться французских обычаев, — заявил он, дружески целуя ее в щеку, совсем как только что целовал мадам Маршан. — Я Роже.
Да он, верно, ростом не меньше шести футов и четырех дюймов — вон как ему пришлось нагнуться! Колючие усы легонько царапнули ей щеку.
— Добро пожаловать в Прованс, — сказал Роже. — Это Люберон, гора, что тянется с востока на запад и делит край пополам. По обеим сторонам лежат речные долины. Я вам все это рассказываю по двум причинам — во-первых, потому что тут мы в относительной безопасности, а во-вторых, чтобы вы поняли: вам предстоит нелегкое путешествие. Надеюсь, вы способны ходить по пересеченной местности. — Он добродушно улыбнулся. — До Парижа путь не близкий.
— Вы учили французский в Бельгии, Роже? — спросила Лизетта.
Он усмехнулся.
— Мой дедушка родом из Бельгии, а сам я много жил во Франции. Скажите мне потом, что меня выдало. А теперь позвольте представить вас моему другу. Он предпочитает, чтобы его называли просто Фосиль.
«Серп», — мысленно повторила Лизетта. А что, ему подходит, вон как мрачно на нее покосился.
— Monsieur, — промолвила она. — Анжелина.
Он не стал ее целовать — просто кивнул со своего места в тени.
— Анжелина, — повторил он.
Голос у него оказался низким, но куда мягче, чем Лизетта ждала после всех мрачных взглядов. Фосиль сделал шаг вперед и развернулся к ней лицом — и Лизетта вдруг разглядела, что он тоже невероятно хорош собой, причем редким для этих краев типом красоты: золотистые волосы, светлые зоркие глаза…
— Надеюсь, у вас найдется другая одежда, — добавил Фосиль.
Молодой человек говорил по-французски безупречно. Пожалуй, с легким южным акцентом, однако без характерных для жителей юга протяжных певучих гласных. В Париже он вполне сошел бы за своего.
