Фиона Макинтош - Хранитель лаванды
Лизетта потупилась, чувствуя, что заслужила колючий упрек.
— А у него есть семья?
— Его семью убили. У него все причины уйти в маки.
Лизетта подняла голову и нахмурилась.
— Но зачем убивать французскую семью?
— Об этом он пусть сам вам расскажет, если захочет.
Девушка кивнула. Роже перешел к практическим вопросам.
— Помните, если вам доведется ездить на велосипеде — а тут это распространенное средство передвижения, — не нарушайте правила. Если дадите немцам повод проверить ваши документы и они обнаружат, что такого номера на самом деле нет, все кончено. А теперь отдохните, Анжелина.
— Постараюсь, сэр, — прошептала она по-английски.
Роже усмехнулся.
— Меня так не называли с тех пор, как я преподавал… Доброй ночи. Дайте нам возможность вами гордиться.
13
Лизетту разбудила мадам Маршан. Стояла кромешная тьма. Девушка осознала, что проспала всю ночь, судя по всему, ни разу не пошевельнувшись.
— Фосиль здесь?
— Здесь. Принес вам вот это. Наденьте-ка.
Лизетта посмотрела на узелок с одеждой, который протягивала ей хозяйка.
— Спасибо.
— В тазике вода. И немножко мыла. И я оставила вам щетку. Выйдете наружу в туалет, смотрите, чтобы вас соседи не заметили.
Лизетта кивнула.
— Роже проснулся?
Мадам Маршан с улыбкой повернулась к ней.
— Ушел два часа назад. Никогда долго не задерживается.
Лизетта почувствовала себя странно одинокой.
— А я не слышала его мотоцикл.
— Он его из деревни пешком вытолкал. Попросил меня пожелать вам удачи. И напомнить, что вас бы здесь не было, если бы те, от кого это зависит, в вас не верили. — Мадам Маршан ласково сжала девушке плечо. — Он сказал — доверяйте инстинктам. Интуиция не раз спасала его от пули.
Славная женщина направилась к двери. Лизетта улыбнулась ей вслед, еще раз смерила взглядом кучку пожертвованной одежды и со вздохом переоделась. Платье со слегка потертыми рукавами в три четверти сидело достаточно хорошо, но было крайне простым во всем, от покроя до материала. Зато оно оказалось теплым, а вдобавок к нему Фосиль принес синий кардиган с заштопанными локтями. Нашлись и коричневые башмаки, только новенькие чулки пришлось заменить старыми толстыми. Когда Лизетта посмотрелась в большое зеркало, где видела себя во весь рост, она решила, что эти старые чулки безобразят ее куда сильнее всего потрепанного наряда в целом.
Девушка покачала головой. Тщеславием она не страдала, но, опять же, как справедливо замечала Харриет, ей никогда не приходилось переживать, нравится ли она мужчинам.
Фосиль уже сидел за кухонным столом и завтракал. Лизетта хотела начать строить отношения с ним заново — иначе никак.
— Спасибо за одежду, — промолвила она, затворяя за собой дверь.
Он поднял голову.
— Вот теперь вы выглядите, словно родом из Прованса. А значит, на вас никто не обратит внимания.
— Надо собрать мои вещи или…
Он откусил хлеба и посмотрел на нее.
— Не надо. Я о них уже позаботился.
Лизетта налила себе кофе. Она уже начинала привыкать к ячменному пойлу.
— В каком смысле?
— Они отправились в новый дом. Честная мена.
Эти вещи прислала ей мать! Последний подарок Сильвии перед тем… Нет, нельзя об этом думать!
— Что-то не так? — спросил Фосиль.
— Все в порядке. Надеюсь, вашей подруге они и впрямь пригодятся.
Фосиль смерил ее проницательным — слишком уж проницательным — взглядом.
— Едва ли я могу называть вас Фосилем на людях, — промолвила девушка. — У вас есть какое-нибудь другое имя?
— Надо взять такое, чтобы вы не забыли. Как насчет имени вашего отца?
Лизетта улыбнулась.
— Его звали Макс. Максимиллиан.
— Не очень-то французское имя.
— Он был немцем.
— Ясно, — кивнул Фосиль.
— А моя мать — француженка. Они оба уже умерли.
— Тогда можно взять имя вашего первого парня. Как его звали?
Лизетте не хватило духа сказать «Джек». Она вспомнила о первом мальчике, о первом поцелуе…
— Оливер.
— Тогда я Оливер.
— А как же ваши документы?
— А, это дело другое, — заметил Фосиль почти игриво. — Собственно, я хотел, как выйдем, обсудить с вами нашу легенду. Вы готовы?
Она себе еще и еду положить толком не успела.
— Почти.
— Пожалуйста, mademoiselle, поторопитесь. Надо покинуть деревню еще до рассвета.
Ничего более вежливого за короткое время их знакомства она от него не слышала.
По подсчетам Лизетты, они прошли километров пятнадцать, не меньше, причем все в горку. Девушка устала, но признаваться в этом не хотела. Уж только не при нем!
Словно подслушав ее мысли, Фосиль обернулся.
— Вам надо отдохнуть.
— Конечно, если вы сами… — начала она, стараясь не показывать, что запыхалась.
— Это один из любимейших моих видов, — перебил он. — Смотрите, внизу Боннье. А Лакост справа.
— А там, вдали? — поинтересовалась Лизетта, переводя дух. Пейзаж был и в самом деле прекрасен. На другой стороне долины осенние краски размывались, дымкой смягчая очертания гребней и расщелин.
— Прямо, если прищуриться, можно увидеть Авиньон, — сказал Фосиль, показывая куда-то совсем далеко, там, где она уже ничего не видела.
— Поверю вам на слово, — сказала девушка и обрадовалась, увидев, что он улыбнулся. Милые морщинки в уголках губ у него стали отчетливее. В глаза — не просто синие, а ярко-ультрамариновые — хотелось смотреть снова и снова. Его голос — теперь, когда Фосиль чуть расслабился, ставший нежнее и мягче — навевал ощущение покоя. Гибкий и мускулистый, Фосиль шел по неровным камням легко и грациозно, тогда как Лизетта то и дело оступалась. А немногословность и сдержанность придавали ему неотразимую ауру уверенности.
— Куда мы идем?
— В место под названием Горд. А завтра в Кавайон. Оттуда ходит поезд на север.
Лизетта кивнула. Все эти названия были для нее пустым звуком — только Фосиль знал путь через горы.
— Съешьте-ка яблоко, вам и платье будет более впору.
— Брюки, пожалуй, были бы уместней.
— Возможно. Но тогда бы вас забрал первый же немецкий патруль — или, того хуже, milice — заподозрив, что вы одна из маки. — Фосиль присел на обломок скалы и жестом пригласил девушку садиться рядом. — Остановимся на пару минут.
Да, на вольном воздухе он явно чувствовал себя куда свободнее. Даже держался иначе — спокойно и расслабленно.
— Расскажите мне про вашу жизнь в маки, — попросила Лизетта, старательно избегая разговоров о довоенном прошлом.
Фосиль пожал плечами.
— Рассказывать-то особо и нечего. Мы живем самой простой жизнью, обходимся без привычных удобств, стараемся делать все, что в наших силах, чтобы отравить бошам жизнь, и умираем… регулярно.
— Так ваша цель — убивать?
— О да. Мы убиваем при первой возможности — хотя возможность выпадает редко, — отозвался он так небрежно, что по спине у девушки пробежал холодок. — А главным образом вредительствуем — то провода перережем, то железнодорожные пути разрушим, то мост взорвем. Перекрываем дороги, нарушаем работу почты, срываем поставки. Мы как пчелы — жалим всякий раз, как получится. Смертельного удара чудовищу так не нанесешь, но ослабить можно.
— Чем же вы питаетесь, если вам приходится постоянно прятаться?
— Повсюду хватает сочувствующих — народ нами гордится. Крестьяне передают в холмы еду. Дети привозят ее в игрушечных тележках, прикрыв куклами и плюшевыми мишками. Никто не станет подозревать детей.
— А дети вас видят?
— Никогда. Мы так свято придерживаемся принципов секретности, что я и сам не мог бы вам сказать, кто в деревне друг маки, а кто коллаборационист.
— В самом деле?
— Таким образом я никого не выдам и никто не выдаст меня.
— Ну и жизнь.
— Партизанам только такая и подходит. Мы держимся по двое, редко — по трое.
— Вы с Фрелоном?
— И еще один человек. Вы с ним встретитесь в Горде.
— А там выращивают лаванду?
— Почему вы спрашиваете?
— Когда вы пришли, от вас пахло лавандой.
Фосиль кивнул, но ничего объяснять не стал. А девушка не настаивала.
— В Сеньоне было так красиво — с лавандой.
Он печально кивнул.
— Я оттуда родом.
Горло у Лизетты сжалось — столько скорби звучало в голосе ее собеседника. Ей сразу вспомнился рассказ Роже о семье Фосиля.
— Не следовало мне вам признаваться, — заметил Фосиль. — Теперь придется вас убить.
Он улыбнулся — совершенно нормальной улыбкой, — и на несколько секунд все в нем переменилось, словно из-под низких туч вдруг проглянуло ласковое ноябрьское солнышко. Лизетта поймала себя на том, что ежесекундно осознает, что он рядом. Если они на ходу случайно задевали друг друга, как бывает, когда идешь вместе по тропинке, она торопилась извиняться. Да и Фосиль вроде бы реагировал точно так же. Интересно, узнает она когда-нибудь его настоящее имя?
