Эдуард Багиров - Идеалист
– Почему именно я?
– Не обольщайся, – он с усмешкой убрал папку назад в сейф. – И не записывай это себе в личную заслугу. Ты просто центральная российская пресса. И после этой публикации начнется такая международная заварушка, что мало не покажется. Уж я-то знаю, – заржал он. – Кроме того, если это не опубликуете вы, то опубликуют другие. Такой материал не пропадет. Ты извини, что я сегодня начал издалека. Просто хотелось лично ознакомиться с Машкиным капризом. Обыкновенное человеческое любопытство. А теперь всё, пиздуй отсюда, герой-любовничек. Утомил ты меня.
Артист, блин, погорелого театра. Зябко кутаясь в куртку, я шел к ожидающей меня машине. Было уже темно; под ногами скрипел снег. Несмотря ни на что, сейчас я испытывал к Третьяченко что-то даже вроде симпатии. Вот это выдержка. Мало того, что пьет виски, как воду, не пьянея, да еще и... Неизвестно, смог ли бы я сам относительно ровно разговаривать с человеком, с которым любимая женщина наставляла мне рога.
Достойные у меня враги. А значит, и сам я не пустое место. Эта мысль немного утешала.
Однако руки на прощание я ему все же не подал.
Всю обратную дорогу вспухала голова. Как журналисту, о лучшем варианте развития событий мне не приходилось и мечтать: не каждому моему коллеге удавалось на ровном месте получить бронебойный компромат на ведущие спецслужбы. Я знал, что если эти материалы будут опубликованы, то в пантеоне профессионального Олимпа я утвержусь раз и навсегда. Просто-таки отольюсь там в бронзе. Журналистский статус мой взлетит под облака и назад уже не опустится. Передо мной будут открыты все двери, все пути и дороги, а любое мое мнение навсегда превратится в экспертное.
С другой стороны, становилось все яснее, что всего этого не произойдет. Потому что во всем этом была замешана Маша. И пока она не найдется, я буду вынужден держать рот на замке.
Мы уже подъезжали, когда с водительского сиденья вдруг повеяло каким-то напряжением. У мирно бормотавшего радио прибавили звук, водитель безумно воззрился на меня в зеркало заднего вида и приложил палец к губам. Какая-то украиноязычная станция передавала новости. Всех деталей я не понимал, но общий смысл был ясен – только что был найден убитым министр транспорта и связи Украины по фамилии Кирпа. Водитель вдруг резко принял вправо; судорожно взвизгнули тормоза. Мы стояли на бульваре Леси Украинки, у поворота на Госпитальный. До квартиры Стаса две минуты пешком.
Водитель схватил мобильный телефон, нервно потерзал кнопки, приложил к уху. Каждый его жест выдавал сумасшедшее напряжение и какую-то необъяснимую панику.
– Артемий Андрийович, – с тревогой заговорил он. – За Георгия Николаевича вже... Так! Та вже прийихалы... Добре. Зараз буду.
Увидев его дикий взгляд, я все понял. Буркнув: «Спасибо, здесь уже дойду», я вышел из машины и пошел вверх по Госпитальному. За спиной взвыл двигатель и истошно завизжали шины – мордоворот втопил по газам, что называется, на все деньги.
XXX
По словам Стаса, погибший был весьма влиятельным человеком. Настолько, что, даже являясь лидером одной из партий и избравшись в парламент, от депутатского мандата просто отказался. Возглавлял он управление железных дорог Украины, при выборах выступал на стороне проигравшего Януковича, обеспечивая доставку на Майдан его сторонников из Донецка и много еще откуда. Выигравший на вчерашнем переголосовании кандидат Ющенко ненавидел Кирпу всеми фибрами души, даже недавно требовал у предыдущего президента Кучмы уволить могущественного чиновника и расследовать его деятельность, в законности которой сильно сомневался. На призывы Ющенко, впрочем, тогда не обратили никакого внимания.
– Ну, и вот, – рассказывал Стас. – Скандал этот был совсем недавно, в октябре. А сегодня, видишь...
– Интересно получается, – Ренат задумчиво почесал в затылке. – Вчера Ющенко окончательно победил на выборах. А сегодня уже начали гибнуть его враги. У вас что, всегда так?
– По радио сказали, – вмешался я, – что там возможно самоубийство.
– Ага, щас, – ехидно ухмыльнулся Стас. – Самоубийство, как же. Кирпа сам кого хочешь в бараний рог скрутил бы. Никакое это не самоубийство. Грохнули его, это сто процентов.
– Слушай, – возмутился Ренат, – ну нельзя же так. Буквально на следующий день после выборов! Это же беспредел какой-то. Похоже, выбрали вы себе...
Стас помрачнел и ничего не ответил.
На следующий день вся пресса только и писала, что о погибшем министре. СМИ раздули самую настоящую истерию. На похоронах чиновника засветились известнейшие и влиятельнейшие люди страны: бывший президент Кучма, проигравший выборы Янукович, председатель парламента Литвин, генеральный прокурор Пискун, министр обороны Кузьмук, исполняющий обязанности премьер-министра Азаров, мэр Киева Омельченко, посол России Черномырдин и даже начальник охраны Ющенко – Червоненко. Который по странному стечению обстоятельств буквально через два месяца и займет освободившийся после Кирпы пост.
Не пришел только сам Ющенко. К тому же в этой истерии никто не обратил внимание на еще одну странную смерть, в другой ситуации, возможно, оказавшуюся бы куда более заметной. В собственном особняке, точно так же, как и Кирпа, был найден мертвым один из самых активных теневых деятелей украинской предвыборной кампании, бывший спецслужбист высокого ранга, влиятельный бизнесмен Артемий Третьяченко.
XXXI
– Это в корне неправильное решение, – улыбался Стас. – Ну, какого черта вы будете делать в Москве? У вас же там на новогодних праздниках все вымирает. Оставайтесь! Съездим в Молдавию, здесь недалеко, у меня там друзья живут... Ты даже не представляешь, насколько там круто!
– Да не до веселья мне, – ответил я, собирая вещи в рюкзак. – Ренат останется, если захочет, а у меня голова кругом. Мне надо побыть одному. В тишине. Да и перед главредом тоже как-то оправдаться надо бы. А то получается, что протусовался здесь впустую, деньги редакционные спустил, а материала никакого.
– Странное, наверное, ощущение, – призадумался Стас, – да? Ну, чисто профессиональное. Имеешь на руках убойные сведения, а опубликовать не можешь.
– Да не то слово, брат. Стараюсь об этом не думать. Что там знакомые твои, выяснили про Машу что-нибудь?
– Только то, что территорию Украины она не покидала. Во всяком случае, официально, через общие границы. А так – кто ее знает...
– Плохо дело. Понимаешь, я мог бы хотя бы опубликовать то, что дал мне Пономаренко. Но боюсь, а вдруг там кто-нибудь лишний замешан. Там просто фото и видео, подтверждающие связь Третьяченко с иностранными спонсорами Майдана. Ну, деньги он там берет у них, отчеты, расчеты, беседы в ресторанах, прочее всякое...
– Ни фига себе, – он присвистнул. – Так что получается, американские валенки в качестве гуманитарной помощи – это еще не все?
– Да какие валенки, блин, – я раздраженно впихнул в рюкзак ноутбук. – Валенки. Там речь идет о конкретных шестидесяти пяти миллионах долларов, вкачанных сюда почти официально, через Государственный департамент США, а заснят Третьяченко в компании сотрудников посольства США и прочих вполне официально работающих на Украине американских организаций. И эта публикация для него была бы весьма неприятной.
– Да уж, понимаю...
– Нет, не понимаешь, – я взглянул на Стаса в упор. – Официально Третьяченко поддерживал Януковича. То есть, все это окружение, и один из его кураторов, тот самый покойный Кирпа, все они были в этом уверены.
– Эва, – Стас замер. – Кажется, начинаю понимать...
– Вот и умница, – я чуть улыбнулся. – Только молчи, я тебя умоляю. Это может сильно повредить Маше.
– Ну что, – из коридора послышался грохот ботинок, голос Рената. – Такси приехало, ты готов?
По полупустым предновогодним улицам мы ехали в сторону вокзала. По моей просьбе радио выключили, и тишину в салоне лишь изредка нарушали звуки рации, посредством которой таксисты держали связь с центральным диспетчерским пунктом. Надо отметить, что девушки-диспетчерши, в основном, относятся к своим таксистам как-то очень тепло, по-человечески, и вибрации их голосов частенько трогательно сбиваются с официально-казенных на глубоко женственные. Для девушек подопечный таксист – не обезличенная прокладка между рулем и сиденьем, как в Москве, а вполне живой человек, которому нужно по максимуму облегчить труд. Таксисты отвечают девушкам взаимностью и даже обращаются к диспетчерскому пункту очень нежно – «базочка».
– Да, базочка, понял, – улыбаясь, говорил наш таксист в рацию. – Сейчас на вокзал отвезу, а потом на Саксаганского. Спасибо, базочка.
Мы остановились на красный сигнал светофора. До вокзала оставались считанные минуты. Я задумчиво полез в карман за сигаретами. Сидевший на заднем сиденье Ренат вдруг сдавленно кашлянул и пребольно ткнул меня кулаком в плечо.
