Андрей Диченко - Ты — Меня
Вернув дочку маме и составив протоколы, милиционеры ушли, оставив уйму работы следователям и криминалистам.
А Роза с тех пор несколько замкнулась и редко общалась со своими сверстниками. Бывало, она все же пыталась рассказать им о порочности этого мира, но те лишь отмахивались и просили «не грузить их всяческой ерундой».
Случай на лекции
Постепенно поточная аудитория заполнялась студентами. Парни и девушки усаживались за разрисованные нецензурщиной парты, болтали о чем-то между собой и наполняли помещение единым гулом молодости.
Тишина наступила, как только преподаватель зашел в аудиторию. Нарочито громко хлопнув дверью, он обратил на себя внимание учащейся молодежи. Тут же все встали и замерли в ожидании.
— Так-то лучше… — удовлетворенно произнес Павел Степанович и подошел к кафедре, установленной прямо на столе. Затем он махнул рукой, и с грохотом все уселись за парты. Один из студентов что-то прошептал своему товарищу.
— Сергиенко, пошел вон из аудитории! — истошно рявкнул Павел Степанович. Студент с виноватым видом тут же положил конспект в сумку и, спешно поднявшись, как можно тише направился к выходу. Сосед его смотрел в конспект и всем своим существом делал вид, что увлеченно готовится к началу лекции.
Павел Степанович слыл преподавателем строгим, а поэтому не терпел нарушения дисциплины на своих лекциях. Положив черный кожаный портфель рядом с кафедрой, он достал ворох пожелтевших бумажек и, приподняв голову, сказал:
— Канторович!
— Я! — сию же секунду с первого ряда вскочила кучерявая темноволосая девочка.
— Где я в прошлый раз остановился? — спросил Павел Степанович. Девушка схватила конспект и судорожно принялась листать последнюю страницу. В это время преподаватель спокойно перекладывал свои бумажки.
— Вы… вы… рассказывали про операцию… Ой… — девушка сглотнула тяжелый ком в горле и произнесла:
— Операция… немецкая операция «Вайс»…
— Хорошо… — озадаченно сказал преподаватель и, надев очки, осмотрел лекционный зал. Все студенты сидели и смиренно пялились в конспекты, и лишь Канторович неподвижно стояла и виновато смотрела на преподавателя.
— Садись, Любочка, садись… — сказал Павел Степанович и после фразы «итак, продолжим» принялся читать лекцию про подвиги польской армии в контексте спецкурса по второй мировой войне.
— Итак, значит, 1 сентября в 4:40 утра первый дивизион пикирующих бомбардировщиков имени Макса Иммельмана отправился бороздить воздушные пространства сраной «Ржечи Посполитой». Петров! — рявкнул Павел Степанович, и тут же с грохотом где-то в середине аудитории вскочил заспанный молодой человек в круглых очках. — Ну-ка скажи нам, из какого полка эти истребители?
— 76 полк люфтваффе, Павел Степанович. Под командованием Вальтера Зигеля… С первых дней наступления… — Петров хотел было продолжить рассказ, но преподаватель грубо перебил его:
— Достаточно, Петров! — деловито произнес он и молча неспешно принялся шагать по аудитории, рассматривая лица студентов. — Петров вот хороший студент, образцовый. Видно, что фашист, конечно, но это ему можно простить: он хотя бы свою точку зрения обосновать может. А ты что можешь, Володя? — Павел Степанович положил свою мозолистую руку на плечо белокурого студента в засаленном пиджаке.
Володя в ответ молчал. Задрав голову, он смотрел на Павла Степановича и в смятении хлопал глазами. Так и не дождавшись ответа, преподаватель лишь махнул на него рукой и вернулся на свое место за кафедрой.
— Значит, так. Все мы знаем, что перед польской кампанией немецкой армии Третий Рейх заключил с Советским Союзом ряд документов, по которым Польшу и ряд Прибалтийских государств поделили как панельных баб воротилы на мерседесах…
— И ГАЗах! — крикнул с места Петров.
— Да один х…й, на опелях тех же самых… — сказал в ответ Павел Степанович и хотел было спросить, как назывался договор между Германией и СССР, как из зала показалась худенькая ручка Оли Евдокимовой.
Павел Степанович удивленно смотрел на Олю, некоторые студенты также обернулись. Странная девочка Оля знала наизусть все предметы, но каждый раз, когда ее вызывали отвечать, она запиналась, краснела и не могла связать даже нескольких слов. Кажется, за два курса учебы она впервые по своей воле протянула руку и была готова что-то сказать. И сейчас в глазах у Евдокимовой читалось, что она, явно, в теме и готова донести до Павла Степановича нечто удивительное.
Преподаватель глубоко вздохнул. Вздох его показался молчаливому заполненному залу каким-то зловещим сигналом, указывавшим на необратимость происходящего. Будто сам черт ворвался в пространство аудитории и устами Евдокимовой начнет читать свои содомские проповеди.
— Что вы хотите, Ольга? — слегка заминаясь, произнес Павел Степанович. Студенты уловили в его голосе некую неуверенность. Будто этого момента он ждал очень долго и сейчас из университетского диктатора превратился в нерешительного аспиранта, который вот-вот провалит защиту своей диссертации.
Оля встала, поправила свое платье бирюзового цвета и, собрав всю свою волю в один кулак, писклявым голосом громко сказала:
— Павел Степанович, кончайте мне в рот! — в ответ Павел Степанович нахмурился и сделал вид, что не расслышал сказанную девушкой фразу.
— Простите? — смущенно сказал Павел Степанович и покраснел.
— Кончайте мне в рот! — практически закричала Оля. Казалось, что от натяжного ее крика подол платья слегка приподнялся, и сама она была готова сию же секунду взмыть к небесам.
Павел Степанович сложил все свои бумажки в картонную папку и, закрыв ее, завязал замыкающие шнурки бантиком. После он подошел к первому ряду, и, не спуская глаз со студентки, произнес:
— Евдокимова!
— Я! — отозвалась Оля.
— Поворот налево! — Девушка по-солдатски повернулась и, приняв стойку «смирно», ожидала дальнейших команд. — Три шага вперед. Направо! Двадцать шагов вперед.
Слегка приглушенное цоканье ее каблуков со стершимися набойками будто отсчитывало мгновения до того часа, когда всем откроется какая-то архиважная истина.
Спустя минуту покорная Оля стояла перед своим преподавателем. Внезапно Павел Степанович поднял руку вверх и три раза щелкнул пальцами. Дверь в аудиторию распахнулась, и два крупногабаритных парня в черной форме и балаклавах внесли в аудиторию парту. Поставив ее прямо перед кафедрой, они взяли под руки покорную Олю.
— На стол! — скомандовал Павел Степанович.
— Платье задрать! Трусы снять! — каждая его команда неукоснительно выполнялась, и уже через несколько мгновений девушку уложили на изрисованную парту вниз животом. Студенческая аудитория в этот момент молча лицезрела розовые ягодицы красивой Олиной попы.
Павел Степанович снял с брюк толстый армейский ремень с тяжелой бронзовой бляхой, наполированной до блеска. Обмотав им предплечье, он размахнулся и со всей силы ударил пряжкой Олю по пятой точке. Раздался характерный глухой хлопок и Олин визг. На ягодице отпечаталась красная звезда, набухающая кровью.
И внезапно после первого удара все студенты встали и, вдохнув в едином порыве как можно больше воздуха, словно сошедший с ума хор, принялись петь гимн грядущей победы.
Хлопок. Визг.
Вставай, страна огромная! Вставай на смертный бой!С фашистской силой темною, с проклятою ордой!
Хлопок. Сотня глоток надрывалась. Павел Степанович покраснел, а Оля источала крик, едва слышимый на фоне голоса хора.
Пусть ярость благородная вскипает, как волна!Идет война народная, священная война…
Удары учащались, темп увеличивался. Парни в черной форме упали на пол и начали отжиматься с хлопком.
Дадим отпор душителям всех пламенных идей,Насильникам, грабителям, мучителям людей!..
На втором куплете удары стали беспорядочными и хаотическими, пение скатилось до ора, а два парня в черной форме лежа забились в конвульсиях. У одного из них изо рта пошла пена.
Студенты орали междометиями, Оля рычала, словно бешеная псина, а потный и раскрасневшийся Павел Степанович оставлял кроваво-красные звезды на ее ягодицах.
И тут Павел Степанович остановился. Аудитория замолчала. Парни в черной форме поднялись, один из них носовым платком вытирал пену с шеи и груди. Студенты уселись на свои места и уставились на Павла Степановича. Оля продолжала лежать на парте и, стиснув зубы, лишь легонько подвывала.
— На сегодня, пожалуй, хватит! — произнес строгим голосом преподаватель и, сложив все свои бумажки в кейс, покинул аудиторию.
Следом вышли парни в черной форме, сбросив Олю с парты. А потом и студенты табуном отправились бороздить коридоры высшего учебного заведения.
