Анита Шрив - Жена пилота
Поднявшись по ступенькам лестницы на второй этаж, Кэтрин первым делом заглянула в кабинет Джека. Ящики стола были выдвинуты, на полу лежали выпавшие листы бумаги. Компьютер исчез. Кэтрин догадалась, что этот погром — следствие посещения ее дома агентами ФБР, которые ухитрились получить ордер на обыск в канун Рождества. Сама она последний раз была здесь за два дня до праздника, когда организовывала поминальную службу по Джеку. Роберт, насколько она знала, поехал на Рождество в Вашингтон.
Прикрыв дверь кабинета, Кэтрин устало побрела по коридору, зашла в комнату для гостей и улеглась на кушетке.
Как глупо было возвращаться сюда! Слишком рано! Конечно, нельзя всю жизнь прожить в доме бабушки, но надо было еще немного подождать. Загружать Джулию работой было бы жестоко. В последнее время она сильно сдала. Поминальная служба и бесконечная забота о внучке и правнучке вкупе с обостренным чувством долга едва не загнали пожилую женщину в гроб. К тому же Джулия твердо намеревалась выполнить все срочные заказы, полученные ее антикварным магазинчиком. В глубине души Кэтрин боялась, что бесконечный бег в колесе уложит бабушку в постель, но разубеждать ее не стала. Напротив, они с Мэтти включились в процесс, упаковывая антиквариат в коробки и заворачивая его в оберточную бумагу. Несколько ночей они провели, отмечая галочками адреса клиентов, чьи заказы выполнены. В определенном смысле эта работа была лечением, полезной трудотерапией, избавившей их от бессонницы. Уставая до чертиков, они моментально засыпали, лишь только голова касалась подушки.
Этим утром Кэтрин принялась убеждать Джулию отдохнуть, поспать подольше, и, к ее величайшему удивлению, ей удалось-таки настоять на своем. Мэтти также не вылезала из кровати, и Кэтрин была уверена, что дочь ее, как обычно, проспит до полудня. Будь ее воля, Мэтти проспала бы несколько месяцев кряду, а затем, излеченная временем, пробудилась, не страдая больше от истерик и черной депрессии. Да и сама Мэтти прекрасно понимала, что сон — лучшее лекарство, и старалась как можно дальше оттянуть миг болезненного пробуждения.
Кэтрин очень хотелось бы впасть на время в кому, а не дергаться, как угорь на сковородке, от каждого неприятного сюрприза, которые так и сыпались на нее, не мучиться от мыслей о том, что ждет ее семью. Доброта окружающих — Роберта, Джулии, едва знакомых ей людей — помогала на время сгладить самые острые углы, но ведь были еще и толпы назойливых репортеров, фотографов и простых зевак. Воспоминания о прошлом то и дело наваливались на Кэтрин тяжким бременем. Временами она испытывала такое нервное напряжение, что не могла ни спать, ни есть, ни даже дочитать газетную статью до конца. Ей трудно было сосредоточиться. Иногда, беседуя с Джулией или Мэтти, Кэтрин вдруг забывала, о чем говорит, и останавливалась, не закончив предложения. В другой раз она вдруг приходила в себя, стоя с телефонной трубкой в руке, слыша длинные гудки и не понимая, кому и зачем она собиралась звонить. В голове у нее была такая каша, что Кэтрин диву давалась.
Хуже, однако, были периоды относительного затишья, предшествующие беспричинным вспышкам гнева, направленным не на какого-то конкретного человека, а так, вообще… Иногда Кэтрин охватывал зуд раздражения на мертвого мужа, словно он, живой и здоровый, стоит рядом с ней. Любая мелочь, даже то, что Джек не счел нужным сообщить ей имя их страхового агента, выводило женщину из себя. И не важно, что Кэтрин легко выяснила нужную информацию, сделав один звонок в офис «Вижен». Ярость обожгла ее душу, когда Артур Калер, который много лет был партнером ее мужа по теннису, встретив ее у «Ингер-бретсона», повел себя так, словно имеет дело с душевнобольной или наркоманкой. Даже вид супружеской пары, нежно обнимающейся перед витриной антикварного магазинчика, чуть было не вызвал у Кэтрин истерику.
Она понимала, что ее поведение иррационально, но ничего не могла с собой поделать. Против нее были средства массовой информации, служащие авиакомпании «Вижен», агентства со сложными аббревиатурами названий и просто излишне социально активные граждане, донимающие Кэтрин звонками по телефону и пристающие с вопросами на улицах. Не менее болезненно было слышать комментарии случайных прохожих по телевизору. Так, например, один мужчина, глядя в камеру, обвинил ее в утаивании информации, которая могла бы пролить свет на причину взрыва авиалайнера.
Вскоре после беседы со следователем из отдела безопасности Роберт предложил Кэтрин совершить автомобильную прогулку. Даже не спрашивая его, куда они поедут, она последовала за ним.
Выйдя из дома, они подошли к машине. Роберт галантно открыл перед ней дверцу.
Только очутившись внутри автомобильного салона, Кэтрин спросила о цели их поездки.
Мы едем в церковь Святого Иосифа, — ответил Роберт.
Зачем?
Мне кажется, вам надо поговорить со священником.
Оставив позади Эли, они мчались по дороге мимо болот со стоячей солоноватой водой, мимо заброшенных заводов и витрин магазинов, которые не обновлялись с конца шестидесятых годов.
Роберт затормозил возле дома приходского священника — темного кирпичного здания, нуждающегося в косметическом ремонте. Кэтрин никогда не переступала его порога. В детстве она часто ездила с подружками на службу в церковь Святого Иосифа, ездила на автобусе, ездила почти каждое воскресенье. Сидя в одиночестве на темной церковной скамье со спинкой, Кэтрин зачарованно смотрела на казавшиеся влажными каменные стены, на покрытую замысловатой резьбой исповедальню, где за темно-красными шторами ее подруги беседовали со священником. Кэтрин не была католичкой, поэтому никогда не была внутри исповедальни. Ей нравилось рассматривать красивую резьбу со сценами восшествия Иисуса Христа на Голгофу. Ее подруга Пэтти Реган пыталась однажды объяснить Кэтрин смысл страстей Христовых, но тщетно. Девочку больше интересовали нарядные подсвечники в виде красных стеклянных сфер, в которые после выхода из исповедальни Пэтти вставляла зажженные маленькие свечки.
Сама Кэтрин была прихожанкой методистской церкви Святого Матфея, расположенной на главной улице Эли. По сравнению с церковью Святого Иосифа здание поражало белизной и стерильностью: крытая коричневой щепой крыша, стены, обшитые деревом желтоватого цвета, белоснежная штукатурка, огромные, почти до потолка, окна, через которые лились потоки яркого солнечного света. Казалось, архитектор, спроектировавший церковь, хотел передать в своем творении свет протестантизма. Джулия возила Кэтрин в воскресную школу до шестого класса, пока библейские истории не перестали развлекать ее. После этого девочка изредка ходила в церковь, главным образом на Рождество и на Пасху. Иногда Кэтрин ощущала слабые угрызения совести из-за того, что не отправила Мэтти в воскресную школу, лишила ее возможности подробнее изучить христианскую доктрину и самой решить, что к чему. Вот ей позволено было самостоятельно разобраться в ценности религии, а Мэтти — нет. Кэтрин догадывалась, что ее дочь едва ли когда-нибудь задумывалась о божественной сущности.
В первые годы их брака Джек выказывал ярую неприязнь к католицизму вообще и к римско-католической церкви в частности. Он учился в колледже Святого Распятия в Челси, где до сих пор в ходу были телесные наказания. Даже скучная и грязная начальная школа, о которой у Кэтрин не осталось ни одного светлого воспоминания, казалась по сравнению с колледжем Святого Распятия сущим раем. Со временем, однако, Джек перестал произносить антирелигиозные тирады. Возможно, его мнение изменилось, или он просто успокоился.
Кэтрин и Роберт вышли из машины и постучали в большую деревянную дверь.
Им отпер высокий мужчина с копной темных жестких волос на голове.
Случилась трагедия, — не тратя времени на бесполезные объяснения, сказал Роберт.
Священник кивнул и перевел взгляд с мужчины на женщину.
Кэтрин Лайонз, — представил вдову Роберт. — Ее муж погиб в авиакатастрофе у берегов Ирландии.
Женщине показалась, что священник побледнел. Впрочем, это продолжалось не дольше доли секунды. Овладев собой, он протянул гостям руку и сказал:
Отец Пол Лефевр. Прошу, входите.
Они последовали за священником в большую комнату со створчатыми окнами, уставленную высокими шкафами с тысячами книг. Отец Пол жестом пригласил гостей сесть у каминной решетки. На вид священнику было чуть меньще пятвдесяти лет. Под черной сутаной угадывались мощные мышцы.
«Интересно, что делают священники, чтобы поддерживать хорошую физическую форму? — спросила себя озадаченная Кэтрин. — Ходят ли они в спортзал, как обыкновенные люди?»
Я хочу отдать последние почести моему мужу, — заявила она вслух.
