Эмилия Прыткина - Темная сторона Солнца
– Наверно, стоит, хотя я сомневаюсь. Слишком больно ворошить прошлое.
– Это точно, – Сергей расстегнул две верхние пуговицы рубашки. – Ну и жарища!
– Да уж, – Анна посмотрела на него и внезапно вздрогнула.
– Ты что?
– Откуда это у тебя? – спросила она, проведя пальцем по белому шраму, идущему от ключицы вниз.
– А, мелочь. В детстве баловались с другом. Играли в фидаинов. А что?
– Ничего, забудь.
Он довел ее до квартиры и передал с рук на руки бабке Вардитер, которая, увидев внучку в таком состоянии, стала причитать.
– Все нормально, бабуля, просто мне надо немного отдохнуть.
– А я тебе что говорила? Нечего тебе бегать туда-сюда. Сергей-джан, хоть ты ее вразуми.
– Не переживайте, бабушка, ничего страшного, – улыбнулся он.
– Марш в свою комнату и чтоб из дома ни ногой! – тоном, не терпящим возражений, сказала Вардитер.
– Я позвоню тебе завтра, спасибо, что довез и вообще… – Анна устало улыбнулась Сергею.
– Не за что. Поправляйся.
После его ухода Анна легла на диван, укрылась пледом и задремала. Она открыла глаза только под вечер. Вардитер сидела в кресле напротив и, как всегда, перебирала фотографии.
– Проснулась, балам-джан? Родители твои звонили. Я не стала их расстраивать. Сказала, что ты ушла гулять и будешь позже. Что с тобой случилось?
– Да ничего особенного. Видимо, жара или усталость. Не переживай.
– Не бережешь ты себя, балам, ох, не бережешь. Хочешь, пожарю тебе картошки?
– Лучше отвари.
– Хорошо.
Анна поужинала без особого аппетита, приняла душ и направилась в спальню.
– Опять тетрадку читать будешь? – насупилась Вардитер. – Хоть бы мне рассказала, что она там написала.
– Ты и так все знаешь. Кстати, ты уверена, что на груди у моего будущего мужа шрам?
– Конечно, не сомневайся! Если я в чем-то не уверена, то и говорить не буду.
– И все-таки ты что-то не договариваешь. Ты ведь испугалась, верно?
– Не выдумывай. Спать пора, устала я что-то…
Старуха прикрыла дверь, и через десять минут Анна услышала уже привычный храп.
Глава 9
ТРЕТЬЯ ЗАПИСЬ ИЗ ДНЕВНИКА ЛУСИНЕ
1994 год. 17 декабря
Утром снова отрезали кабель с ворованным электричеством. Если когда-нибудь я осуществлю свою мечту и напишу книгу об Армении, то посвящу этому отдельную главу. Свет тянут ото всюду, откуда только можно. Весь квартал оплетен кабелями словно паутиной. Кто-то тянет от комбината, кто-то от метро, а кто-то умудряется подключиться к троллейбусным проводам. Один конец кабеля присоединяется к проводу, другой – к счетчику в подъезде. Кабель стоит дорого, поэтому проводят свет сразу на несколько квартир. Напряжения хватает на то, чтобы посмотреть телевизор и включить пару лампочек. Иногда кто-то из соседей крысятничает и включает электрическую печку. Тогда напряжение падает и лампочка тускнеет, свет ее так раздражает, что лучше б его не было. Когда-то у нас был отдельный кабель, и мы могли включать свет во всей квартире, смотреть телевизор, пользоваться пылесосом и кипятить воду в ванне. Потом наш кабель украли, и я даже знаю кто. Утащил его наш сосед Манук, который пару раз «врезался в вену» (воровал свет, подключая кабель к своему счетчику), а потом и скрутил его вовсе. Уличить Манука в воровстве невозможно. В отличие от соседей, которые метят свой кабель и каждый день совершают обход от точки до точки, чтобы проверить, не подключился ли к нему кто-то посторонний, Артур совершенно не переживает по этому поводу. Да и зачем? Деньги на новый кабель пришлет шурин, свет подключит Гор, так что можно преспокойно сидеть в своем гараже и играть в нарды с такими же бездельниками и пропойцами. И все-таки я сказала Гору, что подозреваю Манука, потому что видела, как тот, пугливо озираясь по сторонам, тащил под мышкой свернутый кольцами кабель. Гор пошел разбираться. Манук свою вину отрицал, но сказал, что собирается тянуть свет самостоятельно и по-соседски согласится протянуть на две квартиры, если мы пообещаем, что не будем включать плитку. Сегодня этот мерзавец получил по заслугам. Рано утром кто-то срезал кабель и у него.
– Милиция отрезала. Собирайся, Артур, пойдем новый тянуть, у меня еще десять метров кабеля есть, – сказал Манук. – Только на две квартиры протянем, а то Ашхен из шестьдесят седьмой обещала не включать обогреватель, а сама включает. Видел, как вчера напряжение упало?
– Конечно, – ответил отец, поворачивая нарезанные кусочки хлеба, которые сушились на печке.
– Так вот, я сразу понял, что это ее рук дело. Сказал жене: «Ты стой возле двери и следи за светом, а я навещу Ашхен». И только постучал в дверь, как свет стал ярче. Ох и ругался же я!
– Я слышал, как ты орал. – Отец взял один сухарик и с аппетитом захрумкал.
– Так ты пойдешь со мной или нет?
– Нет, я неважно себя чувствую, пусть Гор идет. Г-о-о-р!
– Да, папа, – послышался голос из спальни.
– Помоги дяде Мануку свет протянуть.
– Хорошо, папа.
Лживый сукин сын. Чувствует он себя прекрасно, просто после того как его ударило током, предпочитает отсиживаться дома и рисковать жизнью собственного сына. Мне жаль Гора. Я могу себе позволить называть Артура сукиным сыном, пусть даже мысленно, могу считать, что моя приемная мать – несчастная женщина, которая позволяет этому негодяю обращаться с ней, как со скотиной, я могу все, потому что они – не родные. А вот Гор не может. Он их единственный сын, и у него нет выбора. Когда-нибудь я закончу институт, устроюсь на нормальную работу, может, даже выйду замуж и заберу к себе Гоар. К тому времени Гор наверняка женится и будет жить отдельно. Я заберу мать, оставив этого негодяя умирать от голода. Тогда посмотрим, как он проживет без денег, которые семья получает только потому, что в ней живу я.
Выпив чашку кофе, я стала собираться в институт. После вчерашней пробежки моя красная кофточка пропахла потом, а юбка запачкалась. Я достала из шкафа второй свитер – белый, почистила юбку щеткой и надела шубку.
– Задержусь в библиотеке, буду позже, чем обычно, – соврала я Гоар.
– А ну, покажи твои губы? – подошел ко мне Артур и, убедившись, что они не накрашены, махнул рукой. – Ладно, иди. Долго не задерживайся.
Я вышла из дома, юркнула в соседний подъезд, накрасила губы помадой, подвела глаза и нарумянила щеки. Жаль, что сестра не догадалась прислать мне хорошую косметику. За неимением оной приходится подводить глаза черным карандашом для рисования, красный толочь в пыль, чтобы использовать в качестве румян и разводить водой остатки туши. Вместо пудры – детская присыпка с примесью кремового карандаша. Вместо помады – вазелин с тем же красным карандашом. Я даже научилась варить лак для волос из сахара, воды и лимонной кислоты. Он фиксирует волосы намертво, но у него есть один существенный недостаток – после расчесывания оседает на волосах липкими белыми хлопьями. Недавно наша соседка Лала – пышногрудая перегидрольная жрица любви, обслужившая в своей однокомнатной келье не один десяток мужчин, научила меня выпрямлять волосы. Берутся утюг и книга, между ними зажимается прядь волос и держится несколько минут. С моими кудрями в одиночку не справиться, поэтому я тайком хожу к Лале и прошу ее сделать мне прическу. Вот и сегодня я заскочила к ней и попросила выпрямить волосы.
– Ты вся сияешь. Влюбилась, что ли? – спросила Лала, доставая из шкафа утюг.
– Да нет, просто захотелось сделать прическу.
– Да ладно тебе, мне-то можешь не врать. Ты, Лусо, главное, не теряй голову, как я в свое время. Видишь, какая я теперь стала?
– А почему ты стала про… Почему ты стала такой? – Я густо покраснела, осознав, что чуть не ляпнула лишнее.
– Почему я занимаюсь проституцией? Ты ведь это хотела спросить?
– Ну, не совсем.
– Не юли. Вещи надо называть своими именами. Ты прекрасно знаешь, что многие мужчины пользуются моими услугами. История моя банальна и скучна. Двадцать лет назад я полюбила молодого человека, потеряла голову, а потом он передумал на мне жениться. Вернее, не он так решил, а его родители.
– Подонок!
– Не говори так. Он был хорошим человеком. Его ошибка была лишь в том, что он рассказал о нашей связи своей матери, а та растрезвонила всему миру, что я бесчестная девушка.
– Но ты могла уехать в другой город, начать все сначала.
– Конечно, но я не захотела. Пару лет я отбивалась от назойливых ухажеров, которые жаждали только одного – затащить меня в постель, а потом подумала – а гори оно все синим пламенем! С тех пор и… – Лала махнула рукой. – Не хочу об этом говорить.
– А он? Вы больше не виделись?
– Мы каждую неделю видимся. А толку? У него есть жена и трое детей. – Закончив работу, она достала из шкафа баллончик с лаком. – Давай-ка я уложу твои волосы. Кстати, у меня есть хорошая косметика, если хочешь – можешь воспользоваться.
– Нет, Лала, спасибо, мне уже пора.
