Кота Нодзоми - Счастливого дня смерти 2. Убийственный карнавал
С Хайной я впервые встретился, когда мне было десять. Тогда я был самым обычным мальчишкой. Жил дружно со своей семьей: родителями и сестрой, которая на два года была старше меня. Думаю, что я был счастлив. В то время никаких особых переживаний у меня не было, хоть я и говорил, что хотел бы родиться в более состоятельной семье, то сейчас я могу смело заявить, что десять лет – это был пик моего счастья.
Я никогда не забуду двенадцатый день рождения моей сестры. В тот день я встретил Хайну.
Я поссорился с мамой из-за какого-то пустяка и заперся в комнате на втором этаже. Это был трудный возраст. Оставив меня в покое, семья начала праздновать день рождения.
И тогда произошла трагедия.
Родители Хайны пришли «накормить» свою дочурку. Сама Хайна начала «готовить» себе лет, вроде, с пятнадцати. А до этого времени ее «кормили» родители.
Использовали мою семью в качестве ингредиентов.
Услышав крики сестры, я направился в гостиную, и перед моим взором предстала картина: мама, которой вскрыли грудную клетку, отец, погибший от трех ножей, торчавших у него из спины, и отрубленная топором голова сестры.
Сестру звали Ю. Ю Фудзи.
Я не мог даже крикнуть. Я не мог даже заплакать. Я не мог понять, что же я вижу. Но все же тот ад через мои пять чувств постепенно проникал в меня и насиловал мою душу.
– Потерпи, Хайна. Сейчас будет готово.
– Да, будь хорошей девочкой, посиди там.
– Хорошо.
Ведя непринужденную беседу, супружеская пара расчленяла мою семью, а девочка, примерно одного со мной возраста, смотрела на все это и улыбалась. В голове у меня все помутилось. Я ощущал, что моя психика с треском разрушается.
И тогда.
За секунду до разрушения, девочка нашла меня. Я дрожал. Я содрогался. Я был в ужасе. Я думал, что меня сейчас убьют. До того, как отчаяние поглотило меня, эта девочка подошла ко мне:
– Привет. Я Хайна, – сказала она, невинно улыбаясь.
– Сейчас папа и мама говорят мне еду.
Десятилетний я не понимал, о чем говорит эта девочка.
– Троих достаточно, поэтому ты не нужен. Спрячься. Если папа и мама тебя найдут, то убьют.
Она улыбалась. И тогда я вдруг успокоился. Она взяла меня за руку, отвела на второй этаж и предложила спрятаться в стенном шкафу. Я просидел в шкафу на корточках все то время. Я слышал, как они весело беседовали за «ужином». Я стал хладнокровным, я сосредоточил все – мою душу и разум, которые готовы были разрушиться, ад, что проник в мое тело, – на желании пустить кровь той семье.
Хайна отпустила меня!
Так радостно, так горделиво, словно хотела показать, что она хорошая девочка, она спасла меня. Спасла! А сама убила всю мою семью!
Не прощу! Никогда не прощу!
Ту супружескую пару, что зверски убила мою семью! И ту девчонку, что дала мне уйти!
Убью, убью, убью, убью, убью, убью, убью, убью, убью, убью, убью, убью, убью, убью, убью, убью, убью, убью!
Я заставлю тебя сожалеть о том, что ты отпустила меня!
Я сидел в шкафу и как проклятие повторял эти слова.
А потом.
Я искал эту семью, зная лишь имя «Хайна». На это у меня ушло много времени. Когда я нашел их, мне было семнадцать лет. Семь лет поисков и вот наконец-то я их нашел. Я был счастлив.
Я проник в дом Хайны, вскрыл ее матери грудную клетку, так же, как они сделали с моей мамой, вонзил три ножа в спину ее отца, так же, как они вонзили в спину моего. Все сделал на глазах у Хайны. И так же, как они отрубили голову моей сестре, я собирался отрубить голову Хайне, и на этом моя месть должна была бы завершиться. Я стал говорить о себе так же, как и моя озорная сестра Ю[23].
Тогда наши с Хайной глаза встретились.
– А-а... А-а... Т-ты... Ты...
Хайна вспомнила меня. Она вспомнила мальчика, которому дала уйти семь лет назад. И она поняла, что этот мальчик убил ее родителей. Лицо Хайны исказила грамаса отчаяния. Я впал в экстаз от того, что, глядя на нее, я с трудом мог описать ее выражение лица. Ха-ха! Блаженство! Мне так понравилось наслаждаться ее страданиями, что я остановился.
Затем...
– Аааааааааааааааааааааааааааааааааааа!
Она кричала, словно хотела сама уничтожить собственную душу. Хайна сломалась. Все ее тело прошибло потом, она билась в конвульсиях, словно ее ударило током, ее рвало, и она упала без чувств.
Увидев все это, я не знал, что делать.
Сначала я подумал прямо так и отрубить Хайне голову, но не мог позволить ей так легко умереть. Поэтому я грубо тряс ее, несколько раз пнул в живот и, наконец, привел ее в чувство.
Придя в себя, Хайна огляделась по сторонам, увидела тела своих родителей. Она переводила взгляд с них на меня и обратно.
– Скажи, ты что, приготовил мне поесть? Спасибо!
Ее лицо озарила лучезарная улыбка, и Хайна вцепилась зубами в своих родителей – ням-ням, чавк-чавк, хрусь-хрусь, грызь-грызь, хлюп-хлюп. Она приступила к трапезе. С таким аппетитом.
Я был в замешательстве, я поднялся, и, посмотрев на меня, Хайна, чей рот был измазан в крови, спросила: «А ты кто?» И я все понял. Испытав шок при виде сцены убийства своих родителей, она потеряла память! На ее глазах ее любимые родители были зверски убиты. Ее любимые родители убиты мальчиком, которого она отпустила. Психика Хайны этого не выдержала. Забыв обо мне и моих родителях, психическое состояние Хайны обрело равновесие.
Я не мог простить.
Не мог простить Хайну, которая таким образом избежала страданий. Я, который на протяжении семи лет истощал свою душу, превозмогал муки, не мог простить Хайну. Поэтому я не стал убивать Хайну, лишившуюся памяти. Я решил вернуть ей воспоминания. Я верну ей воспоминания о том, что я убил ее родителей, и затем снова ввергну ее в ад, а в финале отрублю ей голову, как они отрубили голову моей сестре.
Я поклялся.
Поэтому...
– Меня зовут Ю, Ю Фудзи.
Я назвался именем сестры.
Я признался Хайне в чувствах.
Хайна была не против.
Так мы стали парой.
– Ясно. Хи-хи!
Организатор самоубийств, выслушав мою историю, весело рассмеялся. Хотя история была не из веселых.
– Значит, «Ю» – это имя вашей сестры. Как же вас на самом деле зовут?
– Это секрет, – попробовал я изобразить из себя таинственного парня.
– Правда? Как жаль. Ко Фудзи.
– Если знаете, то не спрашивайте...
Как стыдно-то.
Учитывая, что в школу я все-таки ходил, выяснить мое имя, думаю, труда не составило. Лжеёмидзи тоже собрал достоверную информацию.
– Хи-хи! Теперь мне вас лучше называть господином Ко?
– Нет, называйте меня, пожалуйста, Ю.
Ёмидзи с пониманием улыбнулся.
– Господин Ю, вы стали парнем госпожи Хайны и решили во что бы то ни стало сделать ее счастливой?
– Да. Обследований в больнице мы не проводили, но, мне кажется, что ее потеря памяти временная, вызвана шоком. Насколько мне удалось выяснить, воспоминания вернутся сразу же, как только ее душевное состояние станет стабильным.
Поэтому я сделаю ее счастливой. Я должен сделать ее счастливой. Чтобы она меня вспомнила.
– Когда я ее убью, то снова стану Ко.
Я преподнесу голову Хайны в качестве жертвы на могилы моих родителей и сестры.
– Но вам не кажется, что здесь есть противоречие? То, что госпожа Хайна лишает жизни других, чтобы жить самой, – это естественное поведение, она вынуждена так поступать.
– Разумеется, все так. С Хайной все в порядке, она всегда все делает правильно. Это со мной что-то не так, – сказал я и добавил со вздохом. – Разве это плохо?
Сколько не уговаривай, а сердце никогда не слушает, что ему говорят. Причина, по которой мне нравилась Юрири, – сострадание и эмоциональность. У нее на глазах убили сестру, что привело ее к помешательству и сделало глупой и жалкой. Я как будто бы в зеркало смотрелся. Смерть близкого человека всегда тяжела. Она может сломать человека.
– Как же человек противоречив.
– Хи-хи. Ха-ха-ха-ха-ха!
Ёмидзи больше не мог сдерживаться и залился смехом.
– Превосходно! Очень интересно! Замечательно, господин Ю! Вы замечательная пара! Вы извращены, вы искажены, вы закончены!
– Ну, спасибо…
Говорит, словно меня рядом нет.
Вдоволь насмеявшись, Ёмидзи вернулся к своему прежнему тихому говору.
– Хи-хи! Господин Ю, получается, что вы встречаетесь с тем, кого больше всего ненавидите.
– Получается. Чтобы сделать Хайну счастливой, удобно быть ее парнем. К тому же это как спать на дровах и лизать печень.
Ёмидзи удовлетворенно кивнул.
– «Спать на дровах и лизать печень» – идиома, пришедшая из китайской исторической хроники о периоде Чуньцю[24], когда Фучай-ван, чтобы отомстить Гоуцзянь-вану за смерть своего отца, спал на дровах, и боль, что испытал он тогда, приободрила его. Он исполнил свою месть, а потом потерпевшему поражение Гоуцзяню пришлось лизать печень, подвешенную в комнате. Это мучение напоминало ему о позоре поражения, и он разгромил Фучая… Одним словом, это означает, что нужно пройти тяжелые испытания, чтобы достичь цели.
