Энни Пру - Корабельные новости

12 Безжалостные волны

Узел не соскальзывает благодаря трению, а для трения необходимо давление. Это давление и место внутри узла, к которому оно применяется, называется «переплет». Прочность узла, по-видимому, полностью зависит от его «переплета».

Это было как письмо наоборот. Малейший поворот руля выбрасывал прицеп в противоположную сторону, и Куойл щурился в зеркало заднего вида, пытаясь определить направление. Снова и снова прицеп складывался, как лезвие складного ножа, и дважды врезался в новый причал. Он уже решил, что с него хватит, когда прицеп внезапно поехал ровно и спустился прямо в воду. Видно, в этом был весь секрет успеха.

Он выбрался и посмотрел на прицеп. Колеса были в воде, лодка стояла ровно. Его рука уже лежала на щеколде, когда он вспомнил о веревке. Вот было бы здорово спустить лодку и наблюдать за тем, как она уплывает!

Ему удалось привязать нос и корму веревками, и только потом он дернул засов. Лодка соскользнула в воду. Он ослабил трос лебедки, забрался на док и быстро привязал лодку. Обычно для этой операции требовалось два человека. Потом он вернулся к прицепу, закрыл борт и смотал трос лебедки. Пятидесятидолларовая лодка была в воде.

Он спустился в нее, потом вспомнил о чертовом моторе. Который был все еще в машине. Вынес его на причал, поставил ногу на планширь и упал в лодку. Проклял все суда, от плавучих бревен до супертанкеров.

Куойл не заметил, что поставил мотор так, что при движении нос лодки должен был задираться, как нос охотничьей собаки при стойке на птицу. Залил бензин из красной канистры.

Мотор завелся с первого рывка. Вот он, Куойл, сидит на корме лодки. Своей лодки. Мотор работает, его рука лежит на руле, поблескивает обручальное кольцо. Он передвинул переключатель передач на реверс, как это делал Деннис, и осторожно прибавил газу. Лодка прыгнула кормой к причалу. Он маневрировал до тех пор, пока не оказался по другую сторону от причала. Переключился на движение вперед. Мотор низко рыкнул, и лодка пошла, слишком быстро, параллельно берегу. Он ослабил дроссель, и лодка закачалась. Потом он снова поплыл вперед, и перед ним заскакали камни. Инстинктивно он нажал на рычаг по направлению к берегу, и лодка вывернула в бухту. Бурлила вода. Он путешествовал на стеклянной стреле.

Он работал рычагом, выписывая повороты. Теперь быстрее. Куойл счастливо смеялся. Почему он боялся лодок?

Ветер подул с берега, и волны стали биться о днище лодки, когда он увеличивал скорость. Крутой поворот — и он почувствовал, как лодку заносит. За ним поднялась волна и перехлестнула через борт, закружилась вокруг его лодыжек и выплеснулась из лодки. Он снова потянул дроссель, и лодка прыгнула вперед, но на этот раз медленно, и вода в ней хлынула к корме, добавляя веса Куойлу. Он поискал что-нибудь, чем можно было бы вычерпать воду, но ничего не нашел. Очень аккуратно развернулся к причалу. Лодка слушалась с большой неохотой, потому что вода внутри дошла почти до борта. Но он двигался вперед, не боясь утонуть в шестистах метрах от берега.

Приблизившись к причалу, он снова дернул дроссель, и снова волна перелилась через корму, но он был уже достаточно близко к спасительным доскам и выключил мотор. Лодка толкнулась о причал. Он бросил швартовы на столб и пошел в дом. Пить кофе.

Вернувшись к воде, он уже аккуратнее управлял дросселем, выполняя повороты постепенно, уже зная о волне. Он должен был найти способ останавливаться, не набирая воды из набегающей волны.

—Конечно, такой способ есть, — сказал Натбим. — У тебя просто слишком низкий транец. Тебе нужен моторный отсек, с независимым дренажом в каждом углу, и транец, вровень с бортами. Это делается за час. Я поражаюсь, что они зарегистрировали ее в таком виде.

— Она не зарегистрирована, — сказал Куойл.

— Ты бы лучше сгонял в береговую охрану и сделал это, — сказал Натбим. — Если тебя поймают без моторного отсека, положенных фонарей и спасательных средств, тебе устроят знатную головомойку. Якорь-то у тебя есть, надеюсь?

— Нет, — сказал Куойл.

— А весла? Чем грести будешь? Сигнальные ракеты? А на моторе предохранительная цепочка есть?

— Нет, нет, — сказал Куойл. — Я просто испытывал ее.

В субботу Деннис и Куойл вытащили лодку из воды. Банни была на причале. Бросала в воду камни.

— Не лодка, а сплошное недоразумение, — сказал Деннис. — Знаешь, ты бы лучше ее сжег и купил себе новую.

— Я сейчас не могу себе этого позволить. А нельзя поставить сюда моторный отсек? Когда я испытывал ее на прошлой неделе, все было нормально, пока не набралось воды. Мне она нужна, только чтобы плавать по бухте, не дальше.

— Я поставлю транец и дам тебе совет: пользуйся этой штукой только в ясные дни. Если погода даже кажется хмурой, езжай со своей тетушкой или на «универсале». Лодка негодная, попадешь в переплет.

Куойл смотрел на свою лодку.

— Ну ты сам погляди, — сказал Деннис. — Это просто пара досок, сколоченных вместе. Парень, что ее построил, заслуживает хорошего подзатыльника.

Рука Куойла поднялась к подбородку.

— Пап, — сказала Банни. — Я хочу покататься на лодке.

Деннис цокнул языком, будто услышал от нее ругательство.

— Поговори с Элвином Ярком. Он тебе что-нибудь смастерит. Он делает хорошие лодки. Я бы то же мог ее сделать, только у него будет быстрее, да и дешевле. Я поставлю тебе транец, главное, что бы никто не видел, как я это делаю. Что я вообще прикасаюсь к ней. Но тебе лучше договориться с Элвином. Тебе нужна лодка. Это точно.

Банни бежала к дому, сжимая большой и указательный пальцы.

— Тетушка, небо — самая большая вещь в мире. А знаешь, какая самая маленькая?

— Не знаю, дорогая. Какая?

— Вот это. — И она приподняла палец, чтобы показать крохотную песчинку.

— Покажи! — потребовала Саншайн, и песчинку подхватил порыв ветра.

— Нет, нет, — сказала тетушка, перехватывая сжатый кулак Банни. — Их очень много, им нет числа. Песка здесь хватит на всех.

13 Старый кренгельс

Кренгельс в непредвиденных случаях может стать прекрасной ручкой для чемодана.

— Парень, тут на пристани стоит такая штука! Такого в этих водах никогда не было. — Звучный голос сотрясал провода и лился Куойлу прямо в ухо. — Тут попахивает злом. Я бы на такой не пошел в море, ни за какие сокровища. Приезжай-ка посмотреть, парень. Ты больше такого никогда не увидишь.

— Что там, мистер Шавел? Флагман испанской Армады?

— Нет, парень. Ты приезжай и привози с собой карандаш и фотоаппарат. По-моему, ты можешь писать не только о прибытии и отходе судов. — Он повесил трубку.

Куойл не был обрадован. Лил косой проливной дождь. Он барабанил по водостокам, грохотал по крыше. Бушевал ветер. А Куойлу было очень удобно сидеть за столом, опираясь на него локтями, и переписывать историю о происшествии на автодороге в Лос-Анджелесе, которую Натбим подслушал на радиоволнах. Пожилого мужчину раздели хулиганствующие завсегдатаи бара, завязали ему глаза и вытолкнули на магистраль. Мужчина только успел выйти из больницы, где он навещал кого-то из родственников, и зайти в ближайший бар выпить стаканчик пива, как его схватили пятеро молодчиков с голубыми волосами. Терт Кард сказал, что это случай — пример сумасшедшей жизни в США. Читатели «Болтушки» обожали такие истории. Безумие дальних стран.

Куойл перезвонил начальнику порта.

— Мистер Шавел, мне бы не хотелось бросать дело, которым я сейчас занимаюсь.

— Слушай, здесь судно Гитлера. Специальный корабль, построенный для удовольствий. Роскошная яхта, как адмиральский катер. Ты никогда такого не видел. Его хозяин на борту, говорит, что газетчики могут подняться и посмотреть.

— Боже мой. Буду через полчаса.

Билли Притти пристально посмотрел на Куойла.

— И что у него там такое? — прошептал он.

— Говорит, у общественной пристани стоит шикарная яхта, которая раньше принадлежала Гитлеру.

— Иди ты! — сказал Билли. — Я тоже хочу посмотреть. В те времена немцы так и вились возле нашего берега, туда-сюда, били торпедами по нашим кораблям прямо тут, в заливе. Союзники захватили немецкую подлодку и отвели в бухту Сент-Джонса. У нас были шпионы. Да, очень умные! Была одна женщина, так я до сих пор помню, как она в старой грязной куртке раз в неделю ездила на скрипучем велосипеде по всему побережью, от гавани Рыбачья Мастерская до Якорной Лапы, затем возвращалась на переправу. Я уже не помню, что она там говорила, зачем ей надо было так ездить, но потом выяснилось, что она была немецкой шпионкой. Считала суда, а потом радировала немецким лодкам, которые шныряли возле берега.

— Тогда надевай свой плащ и пойдем.