Не суди по оперению - Брисби Зои
Счастье еще, что был Марти, который смотрел на вещи ее глазами. А теперь у нее появился Алекс. Ненадолго, конечно, но на время прекрасного приключения, которое она не должна упустить.
Максин украдкой посмотрела на молодого человека, который стольким рисковал ради нее. И с чувством положила руку ему на плечо, ничего не говоря, просто, чтобы его чувствовать рядом.
Алекс, не привыкший к нежностям, смутился, но тепло от руки Максин ободряло лучше, чем общение с родителями в последнее время.
– Расскажите мне побольше о Марти.
– Марти – мой сокамерник.
– Кажется, вы близкие друзья, если вы ему говорили о вашем… плане поехать в Брюссель.
– Мы обсуждали его как некую возможность. Я не хотела втягивать Марти в эту историю и боялась, что он не выдержит допроса, который ему устроит Дюрефе.
– Допроса?
– Можешь не сомневаться. Как раз в этот момент Дюрефе его и пытает. Она прекрасно знает, что мы дружим, и способна на все, лишь бы репутация ее дома престарелых не пострадала. Марти хоть и закалился на войне, но спасует перед коробочкой соленой карамели из Геранда[24].
При этой мысли Максин закатила глаза к потолку. Алекс воспользовался ее молчанием, чтобы спросить о том, что его беспокоило:
– Думаете, он нас выдаст?
– Нет. Он сделает все, что в его силах, чтобы нам помочь. Я не посвящала его во все детали, но…
– Но что? – тревожно спросил Алекс.
– Марти из тех стариков, у которых хорошо развито шестое чувство. Не знаю, как его получают, рождаются ли уже такими, или это награда за добрые и благородные поступки…
Максин закусила губу.
– Он всегда догадывается о самых важных делах, даже о тех, которые хотят утаить. Ты не замечал, как некоторым старикам известно то, о чем им никто не рассказывал, как будто они космические пришельцы, умеющие читать наши мысли? Марти, наверное, инопланетянин, это многое объясняет.
– Вы уверены, что он не скажет, куда мы поехали?
– Будь спокоен, он не расшнурует язык.
– Не распустит. А не «не расшнурует».
– Отстань от меня. Расшнурует, распустит – не все ли равно. Что касается Марти, сам видишь, мы можем на него положиться. Он ведь сказал полицейским, что мы едем в Испанию. То есть совсем в другую сторону, чем на самом деле.
Алекс вздохнул с облегчением. Он надеялся, что следователи ухватятся за новую информацию и сосредоточат розыск по направлению к испанским границам. Если им с Максин повезет, они доберутся до Брюсселя без затруднений. Там он убедит Максин пойти на прием к другому врачу и попытается записать ее на программу клинического тестирования болезни Альцгеймера. Если очень повезет, новое экспериментальное лечение поможет, а если совсем повезет, Максин выздоровеет. Это был суперплан. Алекс почувствовал невероятный прилив энергии. Он был готов двигать горы, сражаться с полицией всего земного шара и даже забыть про царапину, которая, по вине Максин, красовалась на боку его дорогой «Твинго».
Пребывая в столь веселом настроении, он решил подтрунить над Максин.
– Джеки Портье скачивает музыку вам в телефон, Марти Шубертс водит за нос полицию ради вас, а господин Ламурё создает комитет по вашему спасению от похитителя. Да вы настоящая сердцеедка!
– Должна сообщить, что один из троих умер.
– Так он, наверное, был без ума от вас, если скачивал музыку из «Красотки». Там еще было послание от него.
– Правда? Ты так думаешь? – Максин была озадачена.
– Конечно. А господин Ламурё оправдывает свою фамилию.[25]
– Это почему?
– Потому что он влюблен в вас, разумеется.
Максин вытаращила глаза.
– Черт-те что придумал!
Она плотно прижалась к спинке сиденья, надувшись, как двенадцатилетняя девчонка, с которой говорят о мальчиках.
– Ты несешь полную ахинею, – продолжила она, пытаясь сдержаться.
– Но он создал ради вас комитет «Спасем Максин». Он без конца шлет вам СМС. Судя по всему, вы часто играете с ним в триктрак.
– А что мне делать, если он все время просит поиграть с ним!
– И что, по-вашему, это ничего не значит?
– Значит! Что он любит играть в триктрак.
Алексу нравилось приставать таким образом к Максин. Он с удовольствием смотрел, как она краснеет и пытается это скрыть.
– А этот его душераздирающий крик по радио: «Не обижайте мою Максин!», – передразнил Алекс, делая ударение на мою. – Вы его Максин.
– Никогда в жизни!
И старая дама, приняв оскорбленный вид, демонстративно отвернулась от Алекса и уставилась в некую точку на горизонте, которая невероятным образом ее заинтересовала.
Алекс, торжествуя оттого, что ему удалось выиграть этот словесный поединок, достал из бардачка CD-диск и вставил в автомагнитолу. Зажигательный голос Глории Гейнор заполнил салон «Твинго».
Максин искоса глянула на Алекса. Она была разобижена, и не собиралась так быстро переставать дуться. Но музыка уже действовала на нее. Она начала покачивать в такт ногой. Алекс делал вид, что ничего не замечает. А когда Глория дошла до припева I will survive[26], он начал подпевать, сначала тихо, потом все громче и громче. Побежденная Максин сдалась. Она повернулась лицом к нему и запела. Алекс прибавил громкость. Глория пела во всю мощь, так что трещали колонки, похититель и его жертва тоже распевали во все горло, путая слова. Максин хлопала в ладоши, Алекс поводил плечами и похлопывал пальцами по рулю.
Никогда еще в «Твинго» не было так весело.
29
Благодаря умиротворяющему вмешательству Глории Гейнор, на душе у присутствующих вновь стало тепло, а настроение было на отметке «ясно». Беглецы решили перекусить и съехали с регионального шоссе в сторону небольшого городка.
Алекс ничего не ел со вчерашнего дня, и его желудок настоятельно требовал еды, чего с ним не было уже долгие месяцы. С самого начала депрессии он испытывал отвращение к пище, которое убивало всякий аппетит. Сегодня он был голодный как волк, и это его радовало.
Максин, пожелавшая сама выбрать ресторан, предпочла паб.
– Там можно и поесть, и выпить, – так объяснила она свой выбор.
– Но поесть и выпить можно в любом ресторане.
– Да, но в пабе подают хорошее пиво.
– Мне казалось, вы пьете виски.
– Я стараюсь расширять свои горизонты.
– Ах да, как же я забыл, это то, что рекомендуют Далай-лама и Кунг-Фу Панда…
– Наконец что-то застревает у тебя в голове!
Максин уже направлялась к столику, на который им указала рукой официантка в джинсах и футболке. Алекс пошел за ней, оборачиваясь направо и налево, желая проверить, не узнал ли их кто-нибудь. Максин это заметила.
– Великое преимущество пабов в том, что тут темно. Значит, у нас больше шансов остаться незамеченными.
– Не забывайте, что мы должны выглядеть как «обыкновенные люди».
– Я-то выгляжу как «обычный человек», а вот ты, постоянно оглядывающийся по сторонам, сильно смахиваешь на типа, которого разыскивает полиция.
– Так меня и разыскивает полиция!
– О том и речь.
Максин положила конец дебатам, вооружившись меню.
– По вторникам в доме престарелых всегда дают спагетти под соусом болоньезе.
– Но спагетти под соусом болоньезе – это вкусно.
– Я их ненавижу.
– Нам повезло. Сегодня пятница.
– Что я действительно ненавижу, так это повторение. Что за интерес заставлять нас есть по вторникам одно и то же блюдо? И я еще тебе только про вторник рассказала, но еда одинаковая во все дни недели. Никаких сюрпризов, приевшийся вкус спагетти под соусом болоньезе и чавканье жующих стариков.
Алекс стал изучать меню, чтобы не представлять себе эту картину. Больше всего ему не хотелось терять вновь появившийся аппетит. Вдруг его посетила одна мысль, когда он увидел, какие предлагались блюда:
