Екатерина Вильмонт - Здравствуй, груздь!
– По крайней мере откровенно, – улыбнулся он. – И лестно.
– Что?
– Лестно, что из-за меня можно поссориться с издателями.
– Не прибедняйтесь, вы один из самых продаваемых авторов.
– А я к этому еще не привык! Радуюсь как идиот! Боже мой, Геля, надо что-то делать с вашими ногами!
– Что это значит?
– У вас очень изящные сапожки, но они годятся разве только для торжественных совещаний, а не для романтических прогулок по Петербургу. Не тот климат, не то время года.
– В самом деле, я как-то не подумала… И что вы предлагаете?
– Взять такси, поехать в магазин и купить какие-нибудь опорки.
– Именно опорки? – рассмеялась она.
– Конечно, причем на номер больше, чтобы проблем не было. Что-нибудь типа бот «прощай, молодость». Помните такие были?
– Еще бы! С пряжечками, фетровые, моя бабушка такие носила. Но вы полагаете, что я это надену?
– Наденете, наденете! Ноги заболят на каблучищах. Кстати, надо купить еще теплый платок!
– Клетчатый?
– Можно и клетчатый или темно-бурый.
– Хотите сделать меня похожей на колхозницу времен нашего детства?
– Хочу!
– Зачем?
– Может, тогда мне будет легче с вами рядом! – очень серьезно произнес Федор.
– А так вам со мной трудно?
– Нет, не трудно, а почти невыносимо! Но в то же время я чувствую себя совершенно счастливым.
Они приехали в большой обувной магазин и купили вполне приличные теплые ботинки без каблуков, на толстой подошве. Разумеется, они не подходили к ее костюму и к пальто тоже, но были удобными и уютными. Федор рвался заплатить за них, но Ангелина отказалась наотрез. В соседнем магазинчике был куплен пестрый шерстяной платок.
– Вот теперь вы нормально экипированы.
– А у вас у самого голова не отвалится от ветра?
– У меня в кармане кепочка. Мака требует, чтобы я носил… – Он смешался и покраснел. – Геля, поехали обедать! Умираю с голоду.
– А я уже умерла, и никуда ехать не надо. Вон там какое-то заведение. Тем более что я по вашей милости в таком виде…
Заведение оказалось вполне симпатичным.
– Водки выпьем?
– Выпьем, только немножко, а то меня развезет.
– Да? Это интересная информация. Тогда я к вам нагряну в Москве с большой бутылкой водки.
– И что? – усмехнулась она, да так, что у него во рту пересохло.
– Геля, не шутите с огнем!
– Да бросьте, Федор Васильевич! Эти игры не для меня!
– Глупости, эти игры для всех, кто еще жив. Для любого возраста. Вот у меня дядька в Екатеринбурге. Ему семьдесят, и он по уши влюблен.
– А сколько лет его даме?
– Немало, под шестьдесят, наверное.
– Она тоже влюблена?
– В том-то и драма, что он не уверен.
Она решила увести разговор от опасной темы и спросила:
– Федор Васильевич, а кто вы по первой профессии?
– Геолог.
– Ах да, да, вы же рассказывали на смотринах, очень занимательно. Но, насколько я поняла, вас мотало не только, так сказать, по долгу службы?
– Совершенно верно! Я по натуре вообще-то бродячий пес, в какой-то момент вдруг срывался, ехал куда-то, а когда геология у нас практически развалилась, я работал на приисках, даже месяца два бичевал во Владике. Меня ограбили в день, когда я должен был возвращаться в Москву, ни билета, ни денег, ни жилья… Весело было… А вот как начал писать, сразу осел, никуда даже и не тянет. А вы? У вас какое образование?
– Педагогическое. Но преподавать я не в состоянии, ненавижу любые учебные заведения. Лютой ненавистью!
– Зачем же вас понесло в пединститут?
– По глупости. Влюбилась в препода из этого института, он жил в соседнем доме и гулял с потрясающей черной овчаркой. Даже не знаю, что меня в нем привлекло, подозреваю, что овчарка, больше в нем ничего хорошего не было.
– Вы это выяснили эмпирическим путем?
– Разумеется.
– Первая любовь?
– Да что вы! У меня не было проблем с развитием. Да и не любовь это была, а так, каприз, легкая влюбленность…
– В овчарку? – засмеялся он.
– Наверное. Собака была и впрямь потрясающего ума и благородства. Хозяин ей в подметки не годился.
– У собак бывают подметки? – рассмеялся он.
– Бывают, представьте себе. Я сама привозила резиновые сапожки для тойтерьера моей подруги. Тогда их в Москве еще не было.
– Геля, – он взял ее руку в свою, – Геля, я полный идиот! – прошептал он хрипло.
– Я знаю, – тихо ответила она.
Это было их первое объяснение в любви.
– А еще я… – начал он.
– А еще вы авантюрист!
– Разве я мог бы писать авантюрные романы, не будучи хоть немного авантюристом? И потом, вы сами разве не авантюристка? Только отчаянная авантюристка может в наше время издавать исключительно изысканных авторов!
– Доигрывание покажет!
– Геля, почему вы согласились поехать со мной?
– Потому что чуть не сдохла с тоски на этом мероприятии. И вы застали меня врасплох своим безумным предложением! Еще десять минут – и я бы ни за что не согласилась, но в тот момент…
– И больше ни почему?
– Нет, – покачала она головой.
– Ладно, оставим эту тему. Итак, куда мы двинем отсюда?
– Понятия не имею. Вообще-то я люблю Новую Голландию.
– Решено. А вы дорогу найдете?
– Нет. сто лет не была в Питере.
– И я. Лет десять, наверное. Но на улице уже совсем темно, сейчас нелучшее время для этого города.
– Да уж.
– А давайте приедем сюда на белые ночи.
– Ну это вряд ли.
– Почему?
– Вы думаете я второй раз соглашусь на подобное приключение?
– А чем вам тут плохо?
– Совесть нечиста, а я не люблю это состояние.
– Да бросьте, что плохого в том, что мы погуляем по улицам? В такую погоду грехопадение попросту исключается! А впрочем… Может, зайдем в гостиницу, в «Асторию» например, вдруг там найдется свободный номер?
– Даже не думайте об этом! – холодно ответила Ангелина, хотя понимала, что он шутит, в глазах плясали такие черти…
– Я пошутил, Геля. Хотя был бы самым счастливым человеком, если бы… Но я все понимаю. Я еще этого не заслужил. Правда, если вспомнить мой подвиг во имя вас…
– Федор Васильевич, оставим это.
– Вы так свято блюдете Макины интересы?
– Дело не в Маке. А вообще, давайте-ка поедем отсюда в аэропорт. Так для всех будет лучше. Вернемся сегодня домой и…
– Ни за что! Сейчас еще только пятый час! Мы пойдем гулять, зря, что ли, покупали ботинки и платок! А в театр не хотите?
– Нет!
– Почему?
– Потому что после театра вы захотите ужинать.
– Вполне естественно. А вы нет?
– А после ужина вы вспомните, что у вас тут есть старинный приятель, у которого можно заночевать. Нет уж! Так и быть, погуляем часика два – и домой.
– Ну что ж… Слово дамы закон. Хотя в Питере у меня нет никаких приятелей.
Перед тем как выйти на улицу, Федор спросил у швейцара, как пройти в Новую Голландию. Пока он с ним беседовал, Ангелина надела новый платок, повязала его и подумала: как странно, я никогда не ношу платков, а мне идет. Или не платок мне идет, а этот сорокачетырехлетний мальчишка? Легкомысленный и обаятельный. Он, похоже, совсем не любит Маку. Если женится на ней, оба будут несчастны…
В этот момент в ресторан ввалилась шумная компания.
– Федор Васильевич? Вы здесь? – раздался женский голос.
Федор оглянулся и увидел Алину, закадычную Макину подружку.
– Привет, какими судьбами? – спросил он, ничуть не смутившись.
– Да я тут по работе.
– Вот и я тоже!
– А вы один?
– Один! Зашел поесть.
– А когда домой?
– Когда освобожусь! Привет, мне пора!
И он вышел на улицу.
Алина могла бы поклясться, что какая-то тетка в платке вылетела пулей на улицу. Но вряд ли это дама сердца, очень уж вид у нее неказистый. Она даже предположить не могла, что это Ангелина. А та действительно поспешила уйти. Иначе Мака через десять минут узнает, что их засекли вместе в Питере. Ее тошнило от самой себя.
– Кто этот тип? – спросила у Алины одна из ее спутниц.
– Федор Головин.
– Головин? Писатель?
– Ну да.
– Что ж ты молчала, я бы взяла у него автограф, обожаю его романы!
– Хочешь, догоним и попросим?
– Неудобно!
– Еще как удобно! Пошли скорее!
Они выбежали из ресторана. Алина умирала от любопытства, с кем это обедал престарелый жених ее подруги. Но его уже и след простыл.
– Геля, куда вы так мчитесь, на пожар?
– Я не знаю, это так удивительно неприятно…
– Да бросьте! Вас наверняка не опознали!
– Все равно!
– Нет, не все равно, и вообще, мы ничего плохого не сделали, даже ни разу не поцеловались!
– Еще не хватало!
– Мне, например, очень этого не хватает! Давайте исправим этот недочет.
– Отвяжитесь!
– Ну чего вы шарахаетесь! Ладно, не будем целоваться! Не хотите, не надо. Думаете, это большая честь – целоваться с такой кулёмой?
– С кулёмой? – ахнула Ангелина.
– Конечно, в этом платке, без каблуков – типичная кулёма.
Она вдруг издала какой-то странный звук, отвернулась и заплакала.
