Екатерина Вильмонт - Здравствуй, груздь!
– Ну если Феде нужен уход, – усмехнулась Ангелина, – но ты хотя бы поработай несколько дней, пока я найду тебе замену. Думаю, это не будет большой проблемой. И как появится человек на твое место, в тот же день можешь быть свободной. Ты заявление принесла?
– Да. Вот…
– Давай, я подпишу. Все, иди!
Мака, вся красная, пулей вылетела из кабинета.
– Ну что? – спросила ее Аня, младший редактор.
– Подписала!
– Уговаривала остаться?
– Нет! И слава богу! – Но в глубине души Мака была разочарована. Значит, Ангелина вовсе не считает ее незаменимым работником?
– И правильно, что не уговаривала, – злорадно заметила Аня.
– Почему это?
– Потому что она с тобой носилась как с писаной торбой, во Франкфурт взяла, а ты ее отблагодарила…
– Просто она мне завидует!
– Нелогично.
– Почему?
– Ты могла бы так говорить, если бы она тебя уволила.
– Ладно, Ань, для меня сейчас самое главное – ремонт!
Ангелина испытывала странное облегчение при мысли, что Мака больше не будет у нее работать. Конечно, найти хорошего редактора не так-то просто, но и Мака пока не очень блистала на этом поприще, хотя бы в силу юного возраста, у нее еще не было достаточного опыта, только определенные способности. Ну что ж, моя совесть чиста! Но она тем не менее позвонила Марусе:
– Ты в курсе, что Мака подала заявление об уходе?
– Что? – ахнула Мария Дмитриевна. – Почему?
– Ремонт пересилил.
– Идиотка! Где она еще найдет такую работу!
– Насколько я понимаю, она работать не собирается. Феденьке нужен уход!
– Знаешь, Геля, что-то я не очень верю в этот брак.
– Почему? – с замиранием сердца спросила Ангелина.
– Потому что они не пара.
– Из-за разницы в возрасте?
– И это тоже. Но еще… По-моему, Мака просто купилась на то, что он известный писатель.
– По-твоему, она его не любит?
– Не уверена, что она вообще знает, что это такое.
– Естественно, она еще так молода.
– Да и он тоже… легкомысленный какой-то. Все-таки пятый десяток, а рассуждает иногда как мальчишка. Да и вообще, эта якобы любовь с первого взгляда внушает подозрения. Я, например, рада, что они пока официально не женаты. Сперва сердилась на Валеру, а теперь рада. А еще он ее с работы сорвал. Зачем, спрашивается?
– Ну, может, они детей хотят?
– Мака не хочет детей, пока во всяком случае.
– Но он-то уж не мальчик, откладывать было бы глупо…
– Ах, Геля, я что-то вся в сомнениях. И мама, кстати, тоже. Говорит, они заезжали, когда меня не было, и у мамы создалось впечатление, что Мака его раздражает, – откровенничала Мария Дмитриевна. – А она сперва была в восторге от его сестры, а сейчас ворчит: мол, та дура набитая.
– Медовый месяц еще не кончился, а нелады уже налицо?
– Ой, не говори!
– Но ты же так хотела выдать ее замуж?
– Я и сейчас хочу! Но кто-нибудь помоложе был бы мне милее.
– Ну это Маке решать.
– Да Мака уже все решила, а вот он… Сомневаюсь я что-то, Геля!
Я тоже сомневаюсь, подумала Ангелина, но ничего не сказала.
Мака окружила Федора такой заботой, что он иногда начинал задыхаться. После той встречи в лифте он решил, что не стоит больше видеться с Ангелиной. Его кровно обидело то, как она сдала его, пьяного, Маке. Да и вообще… Ничего в ней нет хорошего, одни лодыжки. И стара она для него, почти сорок. Правда, не давала покоя мысль о том, что же произошло между Макой и Дусей. Сестра категорически отказывалась говорить на эту тему, Мака просто делала вид, что не понимает даже, о чем речь, но между ними явно ощущалась стойкая неприязнь.
Как-то вечером Мака сказала, что он просто обязан завтра заехать к себе на квартиру, чтобы взглянуть, как она сделала кухню!
– Федечка, это такой восторг, ты даже вообразить не можешь! Мне даже кажется, что нам лучше самим туда перебраться, там так красиво теперь, а сдадим мою квартиру, как ты считаешь?
– Тебе что, денег не хватает?
– Ну денег всегда не хватает! – засмеялась Мака. – Зачем квартире пустовать? Лучше будем откладывать деньги на дачу!
– Зачем тебе дача? У твоих родителей есть дача!
– Ну не на дачу, так на что-то еще! Например, на машину.
– На какую машину? – не понял он.
– Мне на машину. Я очень хочу иметь машину, Федечка.
– Что ж молчала? Я могу купить тебе «жигуленок»! А ты разве водишь?
– Нет, но очень хочу. Только не «жигуленок», Федечка!
– А что, сразу «мерседес»? Извини, мне это не по карману.
– Федечка, ну не сердись, я имела в виду, например, «рено» или «пежо».
– Максимум, что можно купить начинающей шоферше, это подержанные «Жигули».
– Федечка, ну я же пошутила. Так ты завтра поедешь посмотреть кухню?
– Хорошо, но не с утра. Мне еще надо в издательство, потом на радио.
– Зачем на радио?
– Просили. Мака, не приставай, мне надо работать!
– Все-все, убегаю!
Но работа не шла. Повесть о грустной любви он давно отложил – она не получалась – и взялся за очередной роман по контракту. Через полтора месяца кончался срок, а у него было написано меньше половины. В принципе он работал быстро, но для этого ему нужна была рутина, монотонное существование изо дня в день, без особых отвлечений, а тут сплошные отвлечения, и далеко не всегда приятные. К тому же, когда заводишь семью, да еще с такой молоденькой и аппетитной женщиной, то и дело отвлекаешься. И как заноза в душе эта Ангелина, Геля, Гелечка… Смешно сказать, на днях Мака сказала, что надо купить гель для душа, а он, не слишком внимательно ее слушавший, вздрогнул. А потом долго смеялся. Гель для душа, и Геля для души. А для тела Мака! Не приведет ли это к раздвоению личности? Но в результате он заехал в магазин и выбрал себе гель для душа, сугубо мужской, чтобы Мака им не пользовалась. И каждый раз, принимая душ, думал о Геле. Если кому сказать, сочтут за полного идиота, за фетишиста или попросту психа. Но кому об этом говорить?
Лифт не работал и Федор пошел пешком. На подходе к своему этажу он вдруг услышал пронзительные вопли.
– Да что ты мне тут вкручиваешь? Я что, больная? По-твоему, у меня глаз нет? И головы заодно? На что это похоже! Ты просто сука, самая настоящая сука!
Это кричала Мака. Он подбежал к двери, но замешкался. Не хотелось угодить в самую гущу скандала.
– И не думай, что я за это заплачу!
Тут раздался уже второй голос, до сих пор слышно было только Маку.
– Это как же не заплатишь? Я что ж, выходит, даром работала?
– Выходит, даром. Работать надо лучше!
– Ты сама виновата! Я говорила, не покупай эту плитку!
– А если она мне понравилась?
– Я предупреждала – она слишком тяжелая для этих стен. Но ты пристала как банный лист к жопе, а теперь возникаешь!
– Я такую работу не приму!
– Да чем плохая работа? Чем? Покажи!
– Тем, что ты работать не умеешь, а берешься – и еще денег требуешь!
– А как же! Я работала, а ты плати!
– И не подумаю!
– Пожалеешь, ох пожалеешь!
– А что ты мне сделаешь? Квартиру спалишь? Убьешь меня?
– Да кто ты такая, руки об тебя марать! Я вот тебя прокляну, и не будет тебе счастья в жизни!
– Напугала! А я в милицию заявлю, что ты тут без регистрации…
Этого Федор уже вынести не мог. Он толкнул дверь и спросил:
– Что за шум, а драки нет?
– Федя? – смешалась Мака. Она была вся красная.
– Вы муж? Вот и хорошо. Пойдите гляньте, как плитка положена, а то ваша жена тут придирается, денег платить не хочет, – всхлипнула женщина. Она провела его за руку по коридору и толкнула дверь ванной.
– Ух ты, как здорово! Красотища! – искренне пришел в восторг Федор. – Мака, ты чего расшумелась?
– Федя, смотри, вон там… и вот тут… плохо затерто… И вообще…
– Да все просто замечательно, Мака, успокойся. А вы, девушка, скажите, сколько мы вам должны.
– Тут пришлось старую плитку сбивать, вытаскивать, а новая вообще неподъемная – короче, пятьсот долларов, как договаривались. Это с кухней.
– Хорошо, – не моргнув глазом согласился он и отсчитал пять зеленых бумажек.
– Спасибо, вы хороший человек!
Мака обиженно ушла в другую комнату. А он, пока плиточница одевалась и собирала свои манатки, ходил по квартире. Тут ничто не напоминало прежнее жилище. Все сверкало новизной. Наконец женщина ушла.
– Мака! – позвал он.
Она тут же явилась, и вид у нее был угрюмо-независимый.
– Ты так орала, что внизу было слышно.
– Она сволочь и неумеха!
– Во-первых, так орать все равно не следует. А во-вторых, по-моему, все хорошо сделано! Очень красиво!
– Красиво, потому что я выбрала красивую плитку.
– Короче, чтобы больше к этому не возвращаться, мне не нравится такая манера общения с людьми. Не нравится – это еще очень мягко сказано.
– Может, и я тебе не нравлюсь?
– В таком качестве – нет, – жестко бросил он.
– Я тут стараюсь, все силы кладу на этот ремонт, а ты…
– Я тебя не просил заниматься ремонтом.
