Нина Катерли - Курзал
…Парнишка все смотрит, смотрит на Тамару, вытянул шею… Ведь и Юрик мог бы так же… если бы тогда… Сидел бы на этой же скамейке под охраной, а после суда — в тюрьму…
Тамара решительно приблизилась к столу, и судья пододвинула к ней какую-то толстую книгу.
— Вот отсюда читайте.
И Тамара внятно прочла, как десятого сентября в двадцать два часа тридцать минут вечера, она, возвращаясь домой, услышала крик. Он доносился от подъезда дома восемь. Она побежала на крик и увидела… — тут Тамара запнулась, но судья нервозно поторопила:
— Дальше, дальше!
А у Тамары зажало горло, слова не сказать.
Прокурор задергался, смотрит быстрыми глазами, а голос тихий. Тихий-тихий, но угроза есть:
— Вы понимаете, свидетель, что если на следствии дали заведомо ложные показания, это приведет к весьма серьезным последствиям?..
И замолчал. А Тамара слышит: «…для вашего сына»… которого последнее время совсем забросила, все «Антон Егорович, Антон Егорович», а Юрик вечерами дома сидит, голодный, вот хотя бы вчера — ушел, ее не дождавшись, и мог опять влипнуть в какую-нибудь историю… А она тут — ради кого? Ради уголовника! Пускай его мать беспокоится, что сын попал за решетку!
А пожилая заседательница будто угадала Тамарины мысли:
— Товарищ Мартьянова, не надо так переживать, жалости тут не место, добро должно быть с кулаками, вы выполняете свой гражданский долг. Ведь из-за таких, как Дмитриев…
Адвокат тут как тут:
— Протест. Давление на свидетеля.
Тамара глядит на судью — та просто извелась, что заседание затягивается: кусает губы и все смотрит на часы. И ведь самой Тамаре тоже нельзя рассусоливать! В пять часов он придет, а чертеж… И основное-то, что жалко или там не жалко, а этот парень преступник! Мало ли что: другие-то видели, инспектор Дерюнин Борис Федосеевич врать не будет! Кому, в конце концов, она должна больше верить — человеку, который ей сына сохранил, или… какому-то подонку? Притворяться бедными они все умеют…
— Я увидела, что Дмитриев зверски избивает старого человека, сказала Тамара Ивановна судье, и та сразу одобряюще закивала, а за спиной, в зале поднялся сдержанный шум.
— А тут, — продолжала Тамара, поглядывая в книгу, где были записаны ее показания, — тут появился работник милиции, он пытался задержать преступника…
— Подсудимого, — поправил адвокат, сокрушенно покачав головой.
— …подсудимого. И он… — Тамара теперь читала все подряд, быстрее и быстрее, не поднимая головы от листа. Хоть бы скорее все кончилось! Уйти и никогда никого из них не видеть — ни нетерпеливого лица судьи, ни… глаз адвоката, смотрит, как старая собака, аж белки желтые! — …Он, то есть подсудимый, оказал сопротивление работнику милиции, бросился на него, завязалась борьба. Но потом работник милиции его задержал.
Все. Тамара Ивановна перевела дух. В зале опять было тихо.
— У вас есть вопросы к свидетелю? — судья обратилась к прокурору.
— Нет, — быстро ответил тот.
— А у защиты? — спросила она адвоката.
Адвокат медленно покачал головой.
…Ну, слава Богу! Похоже, дело к концу. Тамара перевела дух.
— У подсудимого? — спросила судья.
— Есть, — негромко ответили слева.
От неожиданности Тамара повернулась всем корпусом и встретила взгляд парня, встававшего со скамьи за барьером. Уж очень худой, в чем душа держится! Но смотрел спокойно и внимательно, будто даже с жалостью. Тамара отвела глаза.
— Спрашивайте, — разрешила судья, и по голосу Тамара поняла, что та опять нервничает.
— Скажите, пожалуйста… свидетель! Вот когда я бросился на милиционера, где в это время был пострадавший?
— Кто?
— Ветеран. Которого я зверски искалечил.
В зале снова поднялся гул, и судья пригрозила: не прекратится, все будут удалены.
— Ветеран?.. — переспросила Тамара Ивановна, беспомощно глядя на прокурора. — Он… я не… не помню… кажется… он ушел…
— Искалеченный, — негромко произнес адвокат.
В зале кто-то засмеялся, судья постучала шариковой ручкой о графин, и адвокат заявил, что он тоже не может понять, что делал полумертвый от побоев старик-инвалид, пока подсудимый дрался с милиционером, сильным, заметьте, и тренированным человеком. Неужели пострадавший действительно убежал?
Тамара Ивановна подавленно молчала. Они совсем сбили ее с толку. Формальность, называется! Знала бы — ни за что бы не согласилась! Она взглянула на судью и увидела, что та все понимает и сочувствует.
— Мартьянова, вы подтверждаете показания, данные вами на предварительном следствии? — мягко спросила судья.
— Подтверждаю.
— Больше к свидетелю нет вопросов?
— Есть.
Господи, опять он, мальчишка этот! А Тамара его еще жалела! Правильно Дерюнин говорил: хитрый и изворотливый. Как гадюка. Тянет время, теперь к обеду уже не успеть…
— Скажите, пожалуйста, — начал он, — скажите, а почему вы во время опознания сразу назвали меня по фамилии?
Зал опять заворошился. Адвокат открыл глаза и, не мигая, уставился на Тамару Ивановну.
— Вот вы вошли и сказали, — продолжал парень: — «В середине — Дмитриев». Верно?
— Верно, — недоуменно подтвердила Тамара и по недовольной гримасе прокурора поняла: что-то не так.
— Откуда же вы могли тогда знать мою фамилию? — тихо, с непонятным торжеством спросил Дмитриев.
— Что значит «откуда»? — разозлилась Тамара. Он ей тут будет еще ловушки подстраивать. Сопляк! — Знала и всё. Следователь сказал: в центре Дмитриев.
Зал гудел. Прокурор качал головой, а подсудимый молча сел на место.
Тамара чувствовала: еще минута, и она не выдержит, пошлет их всех подальше с ихними хитростями и уловками. Выставили на посмешище, дурочку нашли! Не могли как следует проинструктировать!
— Ни стыда ни совести, — вдруг, со злобой взглянув на Дмитриева, сказала вторая заседательница, щекастая. — Сам отказывался отвечать на вопросы суда, а к человеку… к свидетелю пристал.
Тамара взглянула на нее с благодарностью. Потом перевела глаза на судью, а у той на щеках пятна, губа закушена, сама ломает пальцы и все — на часы, на часы… А ему, бандиту этому, наплевать, что из-за него тут люди мучаются! Встал, повернулся к залу и, как докладчик на трибуне, громким голосом:
— На вопросы не отвечал и отвечать не буду. Преступления я не совершал. Это не суд, а балаган с целью сведения счетов. Расправа за то…
— Дмитриев! — одернула его судья. — Сядьте. Вам будет предоставлено последнее слово, тогда и выскажетесь. Свидетель, — она повернулась к Тамаре Ивановне. — Суд благодарит вас. Вы свободны.
Все. Больше Тамара никому ничего не должна, рассчиталась. Можно наконец повернуться спиной к судье, к прокурору и… ко всем остальным. Кончено.
Но она не двигалась, и судья уже с напором повторила:
— Вы свободны, свидетель.
Слышала, не глухая. Не глядя в зал, Тамара бочком-бочком добралась до пустого первого ряда и тяжело опустилась на стул. Ноги гудели, будто восемь часов за кульманом… Свободна… Надо идти. Или придется ждать, пока они объявят перерыв?.. Повестка у них… да гори она синим огнем! Убраться отсюда и все забыть…
А судья между тем вызвала нового свидетеля, опять начнется говорильня, выйти, что ли, потихоньку? Тамара привстала, повернулась к двери, да тут же и села опять.
В дверь входил человек. И в первое мгновение Тамара узнала только свитер, успела еще подумать, что — вот, сколько их в городе, таких свитеров, и чтобы из-за каждого обмирать, как девчонка… Но вдруг дошло: это же ОН! Сам на себя не похож, лицо темное, замученное. И плечи опущены. Вытащили человека из дому, может больного, ни с чем не считаются! И… зачем?!
Пока Волков расписывался за дачу ложных показаний, Тамара медленно приходила в себя. А судья, пошептавшись зачем-то с прокурором, уже начала свои подходы:
— Свидетель! Вы работали в конструкторском бюро «Гриф», были начальником отдела, так?
— Так, — сразу ответил Антон Егорович.
Господи! И голос хриплый. Простуда? Ведь и вчера был какой-то… Наверняка плохо себя чувствовал. В этом все и дело… А может, знал уже, что сюда идти? Мотают людям нервы, а для чего? Для видимости. Ведь самим лучше всех известно, что как было, на то следствие. Ну какое он-то имеет отношение к этой драке? Даже смешно!
Судья спрашивает:
— Охарактеризуйте Дмитриева как работника и как человека.
— По работе?.. Да, в общем, по работе я с ним мало сталкивался, я ведь был заведующим отделом, а Дмитриев инженер, молодой специалист. Отдел большой, под сто человек…
…Вот так. А теперь назначили тремя бабами командовать! Называется: расстановка кадров…
— И вы, значит, ничего не знали о своих подчиненных, не интересовались? — вдруг влез прокурор. Голос как у змеи-гюрзы. Хоть бы разрешения спросил задать вопрос! Ведет себя, точно он тут хозяин…
