Владимир Качан - Юность Бабы-Яги
– А ты старенькое возьми, – посоветовала подруга, – сделай в новом саунде, в новой обработочке, будет клево. Серьезно, я же один раз по телеку видела зимой, ты спела эту, ну, как ее, ну, ее еще Майя Кристаллинская спела, ну, эту… про Экзюпери. И когда летал Экзю-у-у-пери, помнишь? И Доронина пела в кино.
– Ну и что? – насторожилась певица, ожидая дальше услышать гадость. И не ошиблась…
– Ничего. Клево… Только когда ты наверх забиралась, верхние ноты не тянула. В общем, с верхами лажа была, а так ничего. В жилу. И приняли хорошо. Даже скандеж был. Так что поищи в старом еще…
– А что верхние ноты! – обиделась первая. – Ты же знаешь, я зимой вообще высокие ноты не пою.
– А надо! И потом… Имидж тебе менять пора.
Собеседница помоложе как раз сейчас набирала силу и пользовалась спросом бoльшим, чем подруга, и поэтому позволяла себе ее учить.
– Что ты ходишь уже целых три года с одним и тем же имиджем, – продолжала она напористо. – Прическу смени, костюм… Похудела, вон, килограмм на 10, морда вся обвисла. Подтяжку сделай, вон, даже мужики эстрадные делают, а ты…
– Они не мужики, – попробовала возразить та, что постарше.
– Неважно! Надо за внешностью следить! Уж если они это делают, то тебе-то сам Бог велел.
– А тебе, не надо, что ли? – перешла в контратаку старшая.
– Мне – пока нет! – отрезала та.
– Ну да, нет, как же! – голос старшей наполнился обидным сарказмом. – Макияжа на фэйсе с полкило, что я, не вижу? И все равно мешки под глазами заштукатурить не можешь, все видно. Все от образа жизни зависит. Киряешь много и трахаешься с кем попало.
– Я с кем попало?!
– Конечно, – отвернулась старшая и, не желая ссориться, сказала. – Ну ладно, согласись, что ты сегодня выглядишь неважно.
– А ты все равно раньше умрешь, – злобно глядя на собеседницу и, тем не менее, улыбаясь, промолвила вторая. После такого заявления ссора стала неизбежной.
– Ну и сволочь же ты, – ласково сказала старшая, промокнула губы салфеткой и, бросив ее в сторону теперь уже бывшей подруги, удалилась от стола.
Младшая посидела еще немного, гордо огляделась по сторонам и, поймав Виолеттин взгляд, поняла, что та разговор слышала.
– А тебе чего, сыриха? – попробовала она выплеснуть на Вету остатки агрессии.
– Мне?… Ничего, – пожала Вета плечами.
– Ну, и сиди тихо… – сказала она, фыркнула презрительно и тоже ушла от стола, покачивая бедрами и независимо поглядывая по сторонам.
«Пожалуй, слишком независимо», – подумала Виолетта, глядя ей вслед.
Тут можно, конечно, заподозрить, что Виолетта своим 15-ти годам в этом рассказе не соответствует. Так думать и рассуждать могла бы, по крайней мере, девушка или молодая женщина лет 25-ти. Однако еще раз подчеркнем, что наша героиня – девушка особенная. Она и в 25 лет будет думать и говорить, как другие в 40, а в сорок – как в 60. Когда же ей стукнет 50, о ней уже нельзя будет сказать, что она хорошо сохранилась. У всякой, знаете ли, Бабы-Яги путь особый и отдельный. Стареют они, обычно, быстро, но и жизнь проживают бурно. Каждая биография любой стандартной Бабы-Яги может вместить в себя десяток биографий незаурядных женщин, со всеми их романами и авантюрными приключениями. Только после 50-ти стабилизируется их внешний вид, и далее (уже до ста и более лет) они приобретают образцовую внешность Бабы-Яги, известную всем по сказкам кинорежиссера Роу, в которых бессменной и эталонной для многих поколений Ягой – был артист Георгий Милляр.
Но зачем заглядывать так далеко? Сейчас юная красавица Виолетта сидит в центре звездной карты российской эстрады и с глубоким разочарованием смотрит вслед уходящей певице, которую до этого эпизода видела по телевизору и успела уже полюбить, а теперь, конечно, разлюбит и навсегда, потому что, может быть, Бабы-Яги и злые, но все же – не до такой степени, как покидающая палубу «звезда».
Тем временем Гарри с большим интересом за этой сценкой наблюдал. Он удивлялся и почти восхищался этой девчонкой, мало того, что красивой, но и умной. Умной – ну совсем не по годам. Он ведь обещал ее чем-нибудь занять, пока там Саша с Петей будут расхлебывать то, что он сам и заварил, поэтому подошел к ней и предложил пойти к нему, в его каюту люкс, отдохнуть от слишком шумной и глупой тусовки, выпить там чего-нибудь изысканного в мягких креслах и послушать последние, еще нигде не изданные и никем не слышанные записи своей группы. Не правда ли – предложение, от которого трудно отказаться, тем более 15-летней девушке. Но тут был один нюанс, который Вету смущал: оказаться в каюте один на один с незнакомым мужчиной – это все же опасно, думала Виолетта. Она была умна, это так, но ее скромный опыт все-таки не простирался настолько далеко, чтобы предположить, что бывают на свете такие мужчины, которым женщины абсолютно до жопы (можно было бы выразиться «до фени» или, допустим, «до лампочки», но «до жопы» все-таки в данном случае – точнее). Поэтому она с понятной настороженностью посмотрела на Гарри, давая понять, что я, мол, очень хотела бы, и уважаю вас сильно, но как там будет дальше? Не будет ли там сексуальных притязаний и грязных предложений? Гарри понял и улыбнулся.
– Не бойся, – сказал он с лирической грустью. – Я даже к твоей руке не прикоснусь.
– Да? – заинтересовалась Вета. Ей стало даже немного обидно. – А почему?
– Потому… – вздохнул Гарри. – По кочану…
(Автор уступил соблазну использовать здесь расхожую присказку, ибо полагает, что из-за своей фамилии имеет на нее больше прав, чем другие.)
Вета тактично не стала продолжать расспросы, наивно предположив, что Гарри, наверное, в кого-то сильно влюблен. Тут она была отчасти права. Гарри сейчас был сильно влюблен в того мальчика, которого прочил на место Сeмкина. Они пошли в его каюту. По дороге Вета солидно расспрашивала о секрете такой невероятной популярности его подопечных, об этих наглых фанатках, которые подчас выглядят просто помешанными. Гарри почему-то решил с ней пооткровенничать. Потому, вероятно, что ощущал к ней совершенно нетипичное для него уважение. Эти толпы безумных девчонок в диапазоне от 12 до 18 он презирал, а временами даже ненавидел: они совершенно развращали его ребят и заставляли их чувствовать себя суперзвездами. Ребята теряли правильную ориентацию в пространстве (не сексуальную, а в своем прямом значении), переставали понимать, что они звезды, пока Гарри этого хочет. Когда кто-то из них пытался начать сольную карьеру, он терпел неизбежный крах, и о нем через полгода-год забывали напрочь. Поэтому девочки были ему омерзительны и в физическом, и в этическом смысле. И откровенность его перед Ветой выразилась в совершенно неожиданном для нее и циничном пассаже:
– Да, их много и все идиотки. Но когда я хочу показать их фанатизм по ТВ и поддержать версию о том, что они от ребят просто умирают, я заказываю 2-3 автобуса с проплаченными (хотя они готовы и «за так») поклонницами, которые заведут своим поведением остальную толпу. Психоз, к твоему сведению, можно и срежиссировать, – поведал Гарри секрет пораженной Виолетте, открывая дверь своей шикарной каюты.
Однако оставим их на время, потому что совершенно понятно, как они поведут себя в каюте, и что там будет. Оставим, чтобы вернуться к Саше и Пете, ибо там у них в этот час – гораздо интереснее.
Глава 10-я. Покидая теплоход, но перед этим…
Истерзанный женским вниманием Петр уже только пил и вздрагивал при приближении любой девушки. Саша отшивал новых кандидаток, для утешения внося их в список и ставя порядковый номер. Подведя черту под юбилейным 30-м номером, Саша обернулся к стоящим рядом Наташам. Наташи уже порядочно давно стояли на посту, в одинаковых позах, голодно и требовательно глядя на затылок Петра, который в это время пытался доесть давно остывший бифштекс.
– Вам-то чего? – грубовато спросил Саша, как председатель экзаменационной комиссии.
– Ничего, – почти хором прошептали девочки и синхронно опустили головы.
– Ну так и идите спать, уже утро скоро, – сказал Саша. – Вас тут только не хватало.
– Не хватало, – упрямо прошептала, глядя в пол, та, которую Гарри при Саше помиловал в каюте Сeмкина.
– А-а-а, – догадался Саша, – значит вы тоже…
– Тоже.
– Обе?
– Обе, – сказали девочки и подняли головы, посмотрев на Сашу с отчаянной решимостью.
– И что вы сейчас хотите? – задал Саша глупый и праздный вопрос, потому что все поголовно дуры хотели здесь только одного: чтобы Петя их опробовал и дал добро на физический контакт с солистами группы.
– Угу, – сказали девочки. – Того самого…
– Ну, пошли, – сказал Саша, и тихо Пете. – Пошли, вставай.
Петя оторвал забубенную башку от тарелки, посмотрел на Наташ и, развращенный богатым выбором, промычал.
– Не-е-е! С этими? Да ты что!
Наташи сразу внезапно заплакали.
– Тихо! – прикрикнул на них сердобольный Шурец и яростно зашептал Пете, – Да пожалей ты девчонок, мудак, все равно же с ними ничего не будем. Так хоть посмеемся. А трахаться пойдешь с кем-нибудь еще!
