Гарольд Роббинс - Воспоминания минувших дней
Джимми опередил его буквально на мгновение. Начальник, пораженный в грудь, отлетел к грузовику, но другой охранник поднял двустволку и, почти не целясь, нажал на оба курка. Из толпы послышались стоны. Повернувшись к стрелявшему, Джимми поднял револьвер, и через мгновение охранник с раной в горле сделал к нему несколько неуверенных шагов, а потом упал.
Наступила пауза. Забастовщики и охранники молча смотрели друг на друга. Джимми сделал знак своим людям, они выстроились в ряд, закрыв собой женщин. У каждого была двустволка, или револьвер. Это горцы и фермеры пришли в город защищать своих жен и дочерей.
Джимми, не торопясь, открыл барабан, вставил три недостающие пули и вновь повернулся к охранникам.
— Ваши хозяева платят вам за риск? — тихо, но так, что услышали все, спросил он.
Не говоря ни слова, охранники полезли в грузовик. Колонна развернулась, и через несколько секунд об их приезде напоминали лишь три трупа, лежавшие у закрытых ворот.
— Мы победили! — крикнул кто-то. — Ура!
Джимми посмотрел сначала на неподвижных охранников, потом на работниц.
— Нет, мы проиграли. Они еще вернутся.
И они действительно вернулись. Через два дня в Фитчвилль вступили части Национальной гвардии, и под их прикрытием штрейкбрехеров доставили на фабрику.
Глава 15
В кабинете Фитча собрались четыре человека, но дискуссия была такой жаркой, что комната казалась переполненной. Кроме самого Фитча, там находились Кахилл, представлявший владельцев фабрики, его партнер из Филадельфии, а также шериф города Джейсон Картер.
— Прошел уже месяц с открытия новой фабрики, а результаты просто ужасные, — раздраженно говорил Кахилл, буквально нависая над развалившимся в кресле Фитчем. — Смотрите, что происходит! Новая фабрика так и не начала работать, оборудование ржавеет в цехах. Городская фабрика задействована на одну десятую мощности. А ведь вы, мистер Фитч, говорили, что найдете рабочих. Даже те, кого мы сюда привезли, начали разбегаться. Директор уже не досчитался девяноста человек, а, чтобы фабрика работала, нужно минимум четыреста рабочих.
— Знаю, — спокойно ответил Фитч.
— Знаете? — Кахилл саркастически усмехнулся. — Понимаю, что вы знаете, но мне интересно другое: что конкретно вы хотите предпринять?
— Мы с шерифом делаем все возможное. Но вам не знакомы здешние обычаи. То, что происходит сейчас, это уже не забастовка, к которым вы привыкли у себя на Востоке, это война. Война людей против Компании. Сколько раз я просил вас не привозить сюда охранников? Мы бы с шерифом сами все уладили. Хотя, конечно, пришлось бы подождать. А у вас что получилось? Мало того, что теперь у них всем заправляет Джимми Симпсон, так они еще объединились с профсоюзом текстильщиков Севера и получают помощь оттуда.
— Джимми Симпсон? — с негодованием переспросил Кахилл. — Он убил трех человек.
— Трех охранников, вы хотите сказать, — поправил Фитч. — Ваши люди сами виноваты. Зачем было стрелять в женщин? Или они надеялись, что им это сойдет с рук?
— Вы защищаете его? — перешел в наступление Кахилл. — На чьей вы стороне?
— На вашей, мистер Кахилл, — успокоил Фитч. — Мне не доставляет никакого удовольствия говорить обо всем этом. У меня тоже сильно сократился оборот.
— Тогда надо действовать, а не сидеть сложа руки, — сказал Кахилл. — Сделайте что-нибудь, избавьтесь от этого Симпсона, верните рабочих на фабрики. Каждый месяц простоя обходится Компании в сорок тысяч долларов, руководство заявило мне, что, если в течение ближайшего месяца фабрика не начнет работу, мы ее закроем и перевезем оборудование в другое место.
Фитч ответил не сразу.
— На следующей неделе Джимми будут судить за убийство охранников, — сказал он, взглянув на филадельфийца. — Может, так мы сумеем с ними справиться. Судья Харлан — наш человек.
— Ну и что? — пренебрежительно усмехнулся Кахилл. — Присяжные-то все из Фитчвилля. Можете быть уверены, суд не только оправдает Симпсона, но и сделает из него героя. Нет, если действовать, то действовать сейчас, пока не начался суд. Если он будет оправдан, фабрику смело можно закрывать.
Когда Кахилл и его партнер ушли, Фитч зажег сигару и посмотрел в угол комнаты, где весь вечер, не проронив ни слова, просидел шериф.
— Ну, что скажешь, Джейс?
— Судя по всему, Кахилл очень жесткий человек, — ответил шериф.
— Если мы будем действовать так, как он предлагает, люди никогда не поймут нас.
— Верно, — согласился Картер.
— Твои люди следят за Джимми?
— Они и близко к нему не могут подойти. С ним всегда шесть-семь вооруженных людей. Да и этот еврей-адвокат из Нью-Йорка тоже здорово нам мешает. Едва мы забираем кого-нибудь из их людей, он тут же обращается в суд, и нам приходится его выпустить.
— Мерзавец! — в сердцах сказал Фитч. — Я всегда знал, что из Джимми Симпсона ничего путного не получится.
Пробиваясь сквозь серые от пыли окна магазина, солнечные лучи освещали помещение. Близился вечер. Когда резко и тревожно зазвонил звонок, собравшиеся посмотрели на дверь, некоторые схватились за оружие, но, увидев в дверях знакомую фигуру, вздохнули с облегчением.
Моррис Бернштейн буквально ворвался в магазин. По внешнему виду он никак не напоминал юриста: сломанный нос, шрам над бровями и прижатые к голове уши делали его похожим на боксера. Впрочем, ему приходилось заниматься и этим, чтобы заработать себе на жизнь во время учебы в колледже.
Моррис сразу направился к столу, за которым сидел Джимми.
— Ну, как? — спросил тот.
— Они отказались.
Джимми попытался скрыть разочарование.
— Ты говорил им, что это только на месяц?
— Я делал все возможное, — ответил юрист. — Но они все-таки отказались.
— Они объяснили свое решение?
— Нам надо поговорить с глазу на глаз, — сказал он.
— Тогда пошли прогуляемся. — Джимми встал и направился к двери.
У входа их остановил один из собравшихся.
— Подожди минуту, мы должны проверить, нет ли кого-нибудь рядом. Два вооруженные человека вышли на улицу.
— Нельзя быть таким осторожным, — сказал Джимми. — От всего не убережешься.
— Слишком осторожным быть нельзя, — ответил стоявший в дверях. — Они покушались на тебя уже четыре раза, и я не хочу, чтобы им это удалось в пятый.
Ушедшие на разведку вернулись. Все в порядке, можете идти.
Джимми сделал шаг, но затем вновь остановился, словно вспомнив что-то важное.
— Спасибо, Роско.
— Они убили моего деда и брата, но больше им ни до кого не добраться, — улыбнулся он.
Джимми и Моррис вышли на залитую солнцем дорожку. Помолчав, Бернштейн посмотрел ему в глаза и произнес.
— Забастовка прекращена. Они выпроводили меня, не дав денег. В Исполкоме считают, что расходовать средства надо там, где в этом есть необходимость.
— А здесь нет необходимости? — спросил Джимми.
— Вчера в Филадельфии было объявлено, что Компания готова уйти отсюда и начать строительство фабрики дальше к югу. Они уже дали Кахиллу соответствующие распоряжения. Либо фабрика открывается в течение месяца, либо они уходят.
Джимми молчал.
— Мне очень жаль. — Моррис посмотрел на него.
— Вот, значит, как, — с горечью сказал Джимми. — Мы сражаемся целый год, нас убивают, выгоняют из дому, травят чем попало, а какие-то люди, которых здесь никто в глаза не видел, решают за нас нашу судьбу.
— Это жизнь, Джимми. Всех не победишь.
— Я сражаюсь не со всеми, — резко ответил тот. — Меня интересует только мой город, мои друзья и знакомые. Что я им теперь скажу?
— Скажи, чтобы шли на работу, — ответил Моррис. — Скажи, что мы проиграли сражение, но не войну. Настоящая война еще впереди. Профсоюз обязательно придет сюда.
— Для этих людей слово «профсоюз» — пустой звук. — Без него мы начали забастовку, без него и закончим. — Джимми резко повернулся и зашагал к магазину.
— Постой! — крикнул ему вдогонку адвокат. — Я получил разрешение участвовать в твоем процессе.
— Спасибо, Моррис. Я знаю, ты сделал действительно все, что мог. Мы все тебе очень благодарны.
— Чем ты теперь займешься, Джимми?
— Разве у меня есть выбор? Я передам рабочим твои слова. Они начали эту забастовку, им и решать, что делать дальше.
— А ты? Что будешь делать ты, когда все закончится?
— Торговать виски, — ответил Джимми.
— Такие люди, как ты, нам очень нужны в профсоюзе, — сказал Моррис. — Если хочешь, поедем в Нью-Йорк вместе. В Исполкоме мне сказали, что могут найти для тебя место.
Джимми покачал головой.
— Спасибо. Мне больше по душе маленькие городки. Здесь я на своем месте. А там? Но спасибо за предложение.
