Надежда - Шевченко Лариса Яковлевна
Нас отправили спать. Сквозь редкие тюлевые занавески цедится лунный свет. Я слышу задорный смех гостя, веселый — матери, спокойный, мягкий — дяди Пети. Теплый хмельной воздух праздника погружает меня в приятную дрему. Объятья морфея легонько стискивают голову. Засыпая, улыбаюсь.
ЕЖИКИ
Конец февраля. Солнечный воскресный день. Тают сосульки на крыше. Отец сказал, что надо бы погреться, то есть поработать физически, потому что закончились дрова. Занялись вырубанием и раскатыванием бревен, вмерзших в лед.
Утомившись, Коля присел отдохнуть на очищенный от коры конец ствола березы, но тут же с криком вскочил и показал мне ладонь. На ней виднелось несколько красных точек. Я внимательно осмотрела дерево. Ничего интересного. Вижу только узкую щель от удара топора. Расширила ее. Кусок древесины легко отвалился, оголив дупло. Из него мне под ноги выкатился колючий шарик.
— Ежик! — одновременно радостно вскрикнули мы, и я помчалась на кухню за тряпкой.
Принесли ежа в дом. По совету бабушки Коля налил в блюдце молока. Мы хотели подождать, пока ежик проснется, но бабушка сказала, что ему еще надо согреться, и отослала нас во двор. Нам не хотелось уходить, боялись пропустить момент, когда ежик начнет разворачиваться, но мы привыкли слушать бабушку и молча пошли работать. Вдруг Коля позвал меня:
— Гляди! Это не куриные следы. Здесь зверек прошел.
Самое любопытное, что следы вели прямиком к сараю. Будто зверь знал, куда надо идти. Очищаю лед с другого бревна. Неожиданно из него выпадают сразу два черно-серых шара. В одно мгновение они развернулись и побежали к сараю. Коля быстро приказал мне закрыть дверь сарая. Я схватила доску и оттолкнула ежей. Они вмиг опять превратились в шарики. Когда мы занесли их в дом, бабушка ахнула:
— Что будем делать с целым выводком?
Мы пообещали ухаживать за ежами и окрестили их папой, мамой и сыночком. Папой стал крупный медлительный зверек, а мамой — юркий. Ежики сами выбрали себе место для жилья — в самом дальнем углу комнаты, под кроватью. Маленький долго не просыпался. Мы заволновались и принялись будить его. Катали по комнате, пытались кочергой осторожно развернуть его тело. Наконец, малыш очнулся и потянулся. Не успели мы разглядеть его лапки, как он перевернулся на живот, и засеменил под кровать, где находились его родители. Мы удивились:
— Как он догадался, куда идти?
Бабушка, не отрываясь от дела, объяснила:
— Многие животные по запаху друг друга находят.
Чем мы только ни привлекали ежей, но они не хотели вылезать из укрытия! Так и ушли спать, не накормив своих подопечных. Утром проснулись и, не одеваясь, хотя в хате было холодно, бросились к блюдечку с молоком. Пустое! Выходили-таки ежи ночью! Мы захотели поиграть с ними. Но стоило нам приползти под кровать, — они сворачивались клубком. И все же «сынок» через неделю осмелел. Видно, дети у зверей тоже любопытные. Блестя черными глазками, он медленно прошлепал к блюдечку, попил немного и давай всюду совать свой длинный нос. Он сопел за печкой, таскал под кровать яркие цветные лоскуты, которые я нарочно ему подбрасывала. Шуршать бумагой ему нравилось больше всего. У него при этом был такой деловой вид, будто он выполнял серьезную работу. Скоро «сынок» стал полноправным членом семьи. Мы, прежде чем самим сесть ужинать, кормили его, чтобы он не приставал, не выпрашивал еду. Забота о домашних животных — это привычное, обыкновенное занятие, которое выполняешь по необходимости. А кормить ежиков — развлечение!
Мать уже не вздрагивала, находя ежика в валенке, либо в тапочке. Она больше шутила, терпеливее относилась к мелочам. Ежик внес в нашу жизнь что-то новое, радостное.
Прошло некоторое время. Бабушка заболела и с большим трудом засыпала. А ежики всю ночь бродили по дому и не давали ей покоя. Мы стали переселять их на ночь в чулан, а утром снова приносили на кухню. Бабушка успокаивала нас:
— Им в чулане лучше. Если бы они любили тепло, так за печкой устроились бы. К тому же там они мышей ловят. Им молока с хлебом мало.
О наших ежах сначала узнали соседские ребята, а вскоре и вся школа. Всем хотелось играть со зверюшками. Выход нашла учительница анатомии. Она предложила создать живой уголок. Ребята, особенно класс, где учился мой брат, восприняли сообщение с восторгом. А нам жалко было расставаться с любимцами. И тогда мать принесла нам тощенького серого котенка. Вид у него был жалкий, грустный. Но вскоре Мурзик обвыкся и уже как хозяин ходил по всему дому. А как-то вечером он обнаружил блюдечко с молоком и начал лакать. Тут из-под кровати притопал «сынок» и пристроился рядом с ним. Котенку почему-то не понравилось такое соседство. Он принял угрожающую позу: выгнул спинку, хвост трубой поднял — и зашипел. Ежик спокойно продолжал пить. Котенок осмелел и толкнул его лапой в нос. Ежик сердито фыркнул и отскочил от блюдца. И тут произошло неожиданное: Мурзик взлетел с пронзительным криком, перевернулся несколько раз в воздухе и шлепнулся на пол. Я не поняла, что случилось. И только когда Коля поднял раненого котенка, я услышала знакомые звуки «шлеп-шлеп». «Сынок» и взрослый еж убегали под кровать. Мы с Колей перевязывали окровавленный животик Мурзика, а бабушка вздыхала:
— Каждая зверушка дите свое защищает. Такова природа. Ничего тут не поделаешь.
Утром мы отнесли ежиков в школу.
ЛЕКАРЬ
Эта грустная история началась еще летом.
Поехали мы с отцом в Обуховку. Надо было помочь старикам с огородом управиться. Вдоль железнодорожной насыпи скользили чахлые пыльные кусты. Цветными лоскутами медленно проплывали поля. Наша повозка тарахтела, пересчитывая рытвины и колдобины, а я дремала. Для меня эти звуки — мелодия странствий, музыка мечтаний.
Дедушка и бабушка встретили нас, как всегда, с радостью.
В тот же день к отцу заехали на полдня друзья детства. Взрослые, естественно, выпили, вспомнили звонкие года. Время пролетело вихрем. Схватили гости сумки и побежали к машине. Бабушка, увидев на столе забытый сверток с ее угощением, бросилась к калитке догонять гостей, да запуталась в длинных юбках и упала с высокого кирпичного порога, поломав руки и ноги в нескольких местах. Проводив гостей, отец нашел свою мать в ужасном состоянии и тут же повез в больницу.
Долго там лежала бабушка, срослись у нее все открытые и закрытые переломы, а вот ходить все равно не получалось. Сделали рентген. Ничего плохого не разглядел доктор и начал теребить нашу бабусю:
— Ходи, не ленись. Дома у деда валяться на печке будешь.
— Та хиба ж я придуряюсь! Мне самой охота поскорее домой попасть, — кряхтя и охая, ворчала старушка.
Врач ей не поверил и выписал из больницы. Тогда купил отец бабушке костыли и горько пошутил:
— Ничего, мама, на трех ногах вам легче ходить будет.
— Да уж, наверное, недолго мне кандыбать придется на них. И так Бог дал пожить. А на том свете костыли, наверное, не пригодятся, — усмехнулась бабуся.
— Будет вам, мама. Зачем об этом думать? — с укоризной в голосе заметил отец.
— А о чем теперь мне еще думать? Нажилась я, сынок. Хватит. Не хочу больше небо коптить. Не боязно мне уходить, — услышала я спокойный ответ и удивилась его простоте и будничности.
А недавно мать прослышала, что в соседнем районе какая-то старушка лечит от многих болезней и диагнозы ставит лучше некоторых городских врачей. Поехали к ней. Мы с Колей тоже увязались. Школьный конь Чардаш резво тащил сани по хорошо накатанной дороге. Мы остановились у небольшой ладно скроенной избы. Встретил нас крепкий молодой человек лет двадцати пяти.
— Мамани дома нет. Поехала помочь в родах внучатой племяннице. Нескоро вернется. Я за нее. Руки у нас с мамой одинаковые. Оставайтесь, — пригласил он.
Отец в нерешительности топтался на месте.
