Ян-Филипп Зендкер - Искусство слышать стук сердца
Тин Вин встал, поправил свое новое зеленое лонгьи и потуже затянул веревку на поясе. Он пошел в монастырский зал и где-то возле кухонного очага услышал незнакомый звук. Поначалу ему показалось, что кто-то странным образом ломает хворост, подражая тиканью часов. Но нет, Тин Вин знал, как хрустит хворост, — совсем по-иному, с равными промежутками между ударами. К тому же любой прут, ломаясь, звучит резче, с характерным треском. А этот звук был сглаженным. Тин Вин замер, прислушиваясь. В монастыре он изучил каждое помещение, каждый угол и балку. Он знал, как скрипят половицы и как поет крыша, по которой барабанит дождь. Но то, что он слышал сейчас, было для него совершенно новым. Непонятно, откуда вообще доносились эти приглушенные удары. Может, из середины зала?
Тин Вин вслушался. Сделал шаг и вновь застыл, обратившись в слух. Звук стал громче и отчетливее. Чем-то он напоминал стук в дверь или осторожную ходьбу. Вскоре к странным ударам примешалось знакомое шарканье монашеских ног. Тин Вин слышал, как монахи зашли в кухню, порыгивая и пуская газы. Заскрипели половицы, хлопнули створки ставен. Под крышей ворковали голуби. Над головой Тина что-то шуршало. Должно быть, таракан или жук. А там, у стены? Мухи. Наверное, потирают лапки. Что-то проплыло в воздухе. Птичье перо. В потолочных балках черви неутомимо прогрызали туннели. Во дворе ветер поднимал песчинки, чтобы тут же бросить их обратно. Он слышал фырканье волов на полях и гул толпы, заполняющей рынок. Так уже было однажды. Тогда ему на несколько минут открылось все многоголосие окружающего мира. Потом завеса опустилась. Неужели она приподнимается вновь? Медленно, добавляя к гигантскому хору все новые и новые звуки. Как ему не хватало этого! Как он мечтал снова обрести искусство слышания! Похоже, оно к нему возвращалось.
И сквозь ручейки и реки звуков, сквозь шуршание, жужжание, потрескивание, поскрипывание, стрекотание и воркование до ушей Тина Вина долетало незнакомое постукивание. Медленное, ровное, спокойное. Сильное и в то же время нежное, оно, казалось, было источником всех остальных голосов мира. Тин Вин повернулся, чтобы пойти на звук, затем остановился. А вдруг, приблизившись, он его спугнет? Тин осторожно приподнял ногу. Затаил дыхание. Прислушался. Звук не исчез. Шаг. Еще шаг. Тин Вин двигался очень осторожно, боясь наступить на источник стука. После каждого шага он замирал, убеждаясь, что ничего не нарушил. Звук становился все громче и отчетливее. Тин остановился как вкопанный. Теперь он был совсем рядом.
— Здесь кто-то есть?
— Да. У самых твоих ног, — ответил девчоночий голос. — Ты едва не налетел на меня.
Этот голос Тин Вин слышал впервые. Он попытался представить, как выглядит незнакомая девочка.
— Кто ты? Как тебя зовут?
— Ми Ми.
— Ты слышишь звук, похожий на приглушенные шаги?
— Нет.
— Странно. Он где-то совсем рядом.
Тин Вин опустился на колени. Звук раздавался почти под самым его ухом.
— Я слышу все отчетливее. Он такой мягкий. Немножко похож на стук часов. Ты и сейчас его не слышишь?
— Нет.
— Закрой глаза.
Ми Ми подчинилась.
— Ничего не слышу, — со смехом призналась она.
Тин Вин нагнулся к ней, чувствуя на лице ее дыхание.
— Этот звук исходит от тебя.
Он подполз ближе, держа голову у самой груди Ми Ми.
Вот он, странный звук! Это стучало ее сердце.
Сердце самого Тина тоже забилось, но не от радости открытия. От стыда. То, что он сделал, похоже на подслушивание. Вторгся в чужую жизнь, а его ведь туда никто не приглашал, а значит, входить он не имел права. Он испугался, но страх утих, едва Ми Ми коснулась рукой его груди. По телу разлилось приятное тепло, и юному монаху захотелось, чтобы незнакомка не отводила руки.
— Твое сердце, — сказал Тин Вин, садясь рядом с ней на пол. — Все это время я слышал, как оно бьется.
— Ты что, умеешь слышать издали? — засмеялась Ми Ми.
Это был просто смех, без тени насмешки. Тину Вину стало спокойнее.
— Ты мне не веришь? — спросил он.
— Не знаю. Может, и верю. И как тебе звук моего сердца?
— Удивительный. Ничего красивее я не слышал. Он похож на… — Тин Вин замялся, подыскивая слова. — Даже не могу сказать на что. Он… необыкновенный.
— Должно быть, у тебя хорошие уши.
И вновь Тин Вин насторожился, не насмешка ли это? Но нет, незнакомка была искрения, это подтверждала каждая нотка в ее голосе.
— Мне многие так говорят. Но я думаю, мы слышим не только ушами.
Разговор оборвался. Задать ей вопрос? Любой, только бы снова ее услышать.
— Ты уже бывала в монастыре? — спросил он.
— Нет.
Тин не знал, о чем еще можно пообщаться. Он боялся, что Ми Ми сейчас вскочит и убежит. Надо говорить — говорить что угодно, лишь бы удержать ее. Пока он болтает, Ми Ми будет слушать.
— Прежде я ни разу… ни разу… — Он снова искал подходящее слово. — Ни разу не замечал тебя в нашем монастыре.
— Конечно, ведь меня здесь не было. А я тебя часто видела.
В едва начавшийся разговор вклинился громкий женский голос:
— Ми Ми, где ты прячешься?
— Мама, я в зале.
— Нам пора домой.
— Иду.
Тин Вин слышал, что девочка приподнялась, но не встала. Она протянула руку, быстро коснувшись его щеки.
— Мне надо идти. До встречи, — сказала Ми Ми.
Она так и не встала. Он не услышал ее шагов. Ми Ми поползла на четвереньках.
5
Тин Вин сидел на полу, подтянув ноги к груди и уперев голову в колени. Он был готов провести так остаток дня, ночь и весь следующий день — боялся, что любое движение разрушит удивительное состояние, которое его охватило. Ми Ми рядом уже не было, но Тин по-прежнему слышал биение ее сердца. Вспоминал нежные удары, и ему казалось, будто девочка сидит рядом. А остальные звуки? Тин Вин поднял голову, повернулся в одну сторону, в другую, прислушался. С крыши доносилось тихое шуршание. Все так же кто-то жужжал и стрекотал, а черви неутомимо вгрызались в дерево. На полях пофыркивали буйволы, из чайных домиков слышался смех посетителей. Тин Вин знал: все эти звуки — не выдумка. Он действительно их слышал. Тогда мальчик осторожно встал и… Чудо не исчезло. Все звуки — знакомые и незнакомые — были с ним. Громкие и тихие — они оставались рядом! Может, они помогут ему найти свой путь в жизни?
Тин Вин вернулся на веранду, спустился вниз, пересек двор и вышел на главную улицу. Он ходил взад-вперед. Ему хотелось познавать город. Но теперь звуки неслись со всех сторон и почти все были непривычными. Окружающий мир шагал, топал, трещал, хрустел, шипел и булькал, пищал, визжал и скрипел. Лавина впечатлений испугала Тина. Он понял, что уши действуют почти как глаза. Когда-то он смотрел на лес и видел десятки деревьев с сотнями листьев и тысячами хвоинок. И все это наблюдал одновременно, не говоря уже о луге, усыпанном цветами. Но тогда это многообразие ничуть его не пугало. Он сосредотачивался на одной картинке, а остальные тускнели. Нечто похожее Тин Вин испытывал и сейчас. Звуков было столько, что он сбился бы со счета, возникни у него желание их пересчитать. Но они не превращались в какофонию. Раньше он сосредотачивался на травинке, цветке или птице. Сейчас мог настроить уши на отдельную мелодию мира и слушать только ее, наслаждаясь оттенками звучания.
Он шел вдоль монастырской стены, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Наверное, зрячие пропускают все это мимо ушей. Им невдомек, что в доме на другой стороне улицы разожжен очаг и оттуда доносится треск горящего хвороста. Кто-то маленькими кусочками нарезает чеснок и имбирь, лук-порей, помидоры. Кто-то всыпает в кипящую воду рис. Знакомые звуки; Тин Вин часто слышал их, когда Су Кьи готовила еду. Но тогда все было рядом, а этот дом находился ярдах в пятидесяти от монастырской стены. Потом он увидел мысленную картину, и она оказалась ярче и подробнее всего, что можно рассмотреть глазами. Возле очага стояла молодая женщина с раскрасневшимся лицом и капельками пота на лбу. Неподалеку фыркала лошадь. Кто-то жевал бетель, а затем выплюнул комок листьев. Тин Вин стал прислушиваться к другим звукам. Сумеет ли угадать, откуда они? Например, вот это приятное стрекотание, резкий скрежет, недовольное урчание? Определив звук, Тин не знал, кому или чему тот принадлежит. Хрустнула ветка, но какого дерева? Сосны, фиговой пальмы, авокадо или, может, бугенвиллеи? А что шуршит у самых его ног? Змея, мышь, жук или вообще кто-то ему незнакомый?
Первый восторг прошел. Тин Вин вдруг понял: каким бы удивительным ни был пробудившийся в нем слух, сам по себе он значил не так уж много. Ему требовалась помощь. Звуки напоминали словарь нового языка; не зная его, невозможно понять, о чем тебе рассказывает мир. Тину требовался переводчик, который ходил бы с ним, называл источники новых звуков и помогал познавать мир. Но такой человек должен быть терпеливым. Ему нужен тот, кто не станет смеяться, узнав, что Тин слышит биение сердец других людей. Тот, кто не воспользуется преимуществом зрячего, не обманет и не собьет с толку. Пока что единственным человеком, к кому Тин Вин мог обратиться с подобной просьбой, была Су Кьи.
