Сильви Тестю - Небо тебе поможет
Это удар.
— Ну… Да. Совсем недолго. У меня… немного… болел живот… Но все прошло, — бормочу я.
— Ясно… Перед съемками все так нервничают?
— …
— Вам, актрисам, наверное, особенно тяжело. «Мандраж» сказывается на организме. На съемках фильма, где я работал в прошлом сезоне, одну актрису увезла скорая. У нее чуть не случился заворот кишок! Бедняжка. Две недели не могла сходить в сортир!
Оскар уже надоел мне. Не знаю, что и ответить. Не очень-то радует такой разговор в 7:25 утра.
— Я заметил, у тебя был немного вздутый живот…
Он совсем офонарел, этот парень?
— Сейчас лучше? Если тебе что-либо понадобится, ты мне говори. Нужно какое-нибудь редкое лекарство?
— Нет.
Я пытаюсь оборвать этот разговор.
— Если хочешь фруктов или специальное меню… Ты скажи. Я могу все это тебе устроить.
— Нет, спасибо. Все в порядке.
— Всю свою энергию мы черпаем из живота…
В сотый раз выслушиваю историю французского выражения «как дела?».
— Эта проблема, конечно, стара, как мир.
Он начинает излагать свою теорию.
— Почему говорят: «Здравствуйте, как дела?» — никогда не задумывалась? Ведь буквально это значит: «Как вам ходится?».
— Знаю.
Он не обращает внимания. Продолжает свой рассказ.
— Говорят: «Как дела?» — потому что раньше (дата не уточняется) люди очень часто умирали от кишечной непроходимости. И когда они здоровались, то спрашивали друг у друга: «Как дела?» — что означало на самом деле: «Как дела на горшке?»
Этот разговор очарователен и очень подходит к началу съемочного дня. Ничто не остановит Оскара, прежде чем он закончит свой рассказ.
— Отвечали: «Ну, выходит-то оно хорошо», — или: «Два раза за день», — или: «Что-то оно совсем не идет», — и это означало, что человек страдает запором и, следовательно, он в опасности. Конечно, сегодня с нашей медициной от запоров уже не умирают. «Как идут дела?» поменяло смысл.
— Хватит, Оскар. Мне ничего не нужно, — говорю я сухо. — Включи лучше музыку.
— Да, конечно. Знаешь, я тебе поставлю кое-что, помогающее облегчиться.
Как же он невыносим, господин Горбатая Спина, который считает, что везет даму, страдающую запором! Мне не нужно слабительное. Мне не нужно специальное меню. Я хочу фруктов просто потому, что это вкусно. Я не нуждаюсь в снятии напряжения! Я уже великолепно расслабилась! Он начинает действовать мне на нервы!
Мы заканчиваем путь под расслабляющую музыку. Я не знаю этой радиостанции, но я никогда не буду ее слушать. Это уж наверняка. Шум волн. Рычание хищников в саванне. Время от времени кто-то щиплет струну инструмента, похожего на лиру. Перед нашим ветровым стеклом пробегают горы. Понемногу светает.
Такой стыд… На съемках все уже в курсе? Что мне делать? Гнать этот стыд прочь? Или позволить всем думать, что у меня больной кишечник? Должна ли я сказать правду? Да уж, Оскар добавил мне еще одну проблему, в которой я совсем не нуждалась. Нет. Я не могу объявить, что у меня в животе спит ребенок…
Жози. Жози. Обязательно нужно с ней поговорить.
Встречаемся в нашей гримерной. Этим утром Жози очень улыбчивая. Я ношу ребенка. Жози носит мой секрет. Это хорошая новость. Я не умру. Наоборот, я подарю жизнь. Что со мной происходит — это исключительно, говорит мне Жози. Вообще-то, в происходящем со мной ничего исключительного нет. Подобного рода события случаются хотя бы раз в жизни у каждого второго человека. Половина населения планеты дает приют ребенку в своем животе. Жози искренне полагает, что это чудо? Похоже, да. Двадцать лет назад с ней произошло то же самое. И она до сих пор этому рада.
— Но я? У меня не получится!
Жози улыбается.
У меня плохо получается заниматься собой. Как же я буду заботиться о ком-то другом? Как смогу его успокоить? Я хронически всего боюсь. Чувствую себя хорошо, только когда мне известны завязка, развитие и ожидаемый итог событий, в которых участвую. Я могу рискнуть, только если знаю заранее, чем закончится приключение. Могу рискнуть, только если уверена, что владею ситуацией. Жизнь не пугает меня, пока я знаю дорогу. Ощущаю себя свободной, когда мои чувства прикованы к чему-нибудь. Не могу организовать свободное время, пока не получу вечером после съемок расписание на завтра. Не боюсь я только тогда, когда снимаюсь.
Остальное время я — запутанный клубок. Клубок нервов, клубок страхов. Если никто не придумывает за меня мою жизнь, то делаю это сама. Но придумывается тогда самое худшее.
Не люблю вопросов, которые вдруг обрушиваются на тебя. Никогда не нахожу на них удовлетворительного ответа. Я клубок, полный узелков, которые распутываются только в другой жизни, придуманной для меня режиссером: в жизни персонажа. Не люблю задавать себе вопросы, если у кого-нибудь другого еще нет ответов на них.
— В жизни не может произойти ничего более прекрасного, — говорит мне Жози. А ведь она человек сдержанный. Не из тех женщин, которые называют тебя «моя дорогая» через тридцать секунд после знакомства. Не из тех женщин, которые, разговаривая со мной, дотрагиваются мне до плеча похотливыми пальчиками. Жози не придает значения сентиментальности. Не любит демонстрировать свои чувства. Если Жози говорит, что это волнующий момент, с которым ничто не сравнится, — значит, так оно и есть.
— Но… Я должна бросить курить?
— Да.
— Я не должна больше пить ни капли алкоголя?
— Да.
— Должна есть здоровую пищу?
— Да.
— Пить много воды?
— Да.
— Не слишком много работать?
— Да.
— Не ложиться спать слишком поздно?
— Да.
— Не слишком уставать?
— Да.
— Не уставать до изнеможения, чтобы нормально засыпать?
— Да.
— Могу ли я есть камамбер?
— Да, если он из кипяченого молока.
— Я люблю только из сырого.
— Тогда нет.
Я должна быть безмятежна и спокойна. Плыть по течению. Мне кажется, что я забыла точный смысл слов: «безмятежность», «спокойствие», «плыть».
— Но в то же время ты не обязана прекращать жить, — говорит она мне.
Я не совсем понимаю смысл этой фразы — после списка вопросов, которые я только что задала, и ответов Жози, рекомендовавшей ограничивать себя во всем. Я должна начать жить своей жизнью, говорит она мне. А я, я люблю жизнь других!
Оскар (теперь он — второй ассистент режиссера) стучит в нашу дверь: первый ассистент зовет нас на съемочную площадку.
— Дамы, вас ждут.
Мы вернемся к нашему разговору позже. Я — актриса. Снимаюсь в фильме. Я должна забыть о личных проблемах и сконцентрироваться на своем персонаже, у которого совсем другие заботы. Тем лучше! Выхожу из гримерки, Жози идет следом. Звуки ее шагов за спиной действуют успокаивающе.
Мы становимся на свои места на сцене. Собираемся репетировать.
Режиссер подходит и целует меня.
— Здравствуй, Сильви.
Я тоже его целую.
— Здравствуй.
Мне хотелось бы обнять его сильнее обычного. Хотелось, чтобы он крепко сжал меня в объятьях. Сегодня тот, кто будет руководить моими чувствами, распоряжаться моим временем, командовать моими действиями, кажется мне самой лучшей опорой. Режиссер — это мой позвоночник. Мне сейчас не обойтись без поддержки режиссера и Жози. Не хочу, чтобы они уходили. Как только один из них отходит в сторону, я чувствую себя в опасности. Решать самой страшно. Опасаюсь того, что без них мне придется проявлять инициативу, а на это я не способна. Слово, которое пугает меня больше всего: РЕШЕНИЕ.
Спасибо! Спасибо! У меня желание поблагодарить всех, кто меня окружает. Спасибо за что? Спасибо за то, что вы дышите громче, чем я. Спасибо, что всем заправляете вместо меня. Спасибо, что вы меня защищаете.
Мы становимся по местам. Режиссер поднимается на свой пост капитана корабля. С этого момента команда будет жить в ритме сцены, придуманной режиссером.
— Когда Жози входит в кафе, ты, Сильви, протираешь стаканы.
— Да! Поняла. Уже протираю!
Мне хочется протирать стаканы до бесконечности. Займите меня! Займите меня! Я вытираю стаканы. Мне все равно, что делать. Согласна на все. Все, только бы не ничего! Нужно занять мое тело, чтобы занять мой ум. Подальше от самой себя. Хватаюсь за наведение глянца, лишь бы избавиться от своей тревоги. Я вся в вытирании стаканов.
— Когда Жози говорит: «Где кот?» — ты беспокоишься. Сильви, ты повсюду ищешь кота.
Режиссер дает мне команды. Да! Искать кота! Какая отличная идея! Я ищу кота. Я очень хорошая искательница. Я ищу повсюду, как сумасшедшая. Ищу энергичней, чем собаки в аэропортах, вынюхивающие наркотики в чемоданах. Но где же этот кот мог спрятаться? Это самая важная задача моей жизни: найти кота. Ищу под столиками кафе. Кота нет. Под стойкой. Там тоже нет. Заглядываю в шкафчики для посуды. Кота нет. За бутылками. И там нет. Я поднимаю скатерти, салфетки на стойке, смотрю под холодильником.
