Мария Чурсина - Тысяча забытых звёзд
«Там столько звёзд», — сказал он, опускаясь на корточки рядом с её табуретом. — «Ты никогда столько не видела. И Командор. И полный сад яблок, слив и абрикосов».
Влада не поверила сначала. Так не бывает, чтобы яблоки и абрикосы росли прямо у дороги, созревали и подали под ноги прохожим, и никто бы их не ел. Влада всегда срывала абрикос, когда проходила мимо, даже если не была голодна. Потому что в её жизни никогда раньше не было абрикосов на ветках. Только в мёртвом полиэтилене на магазинном прилавке. Фу, гадость.
Суслики — смешными столбиками по всей степи. Владе казалось, что сусликов на самом деле не больше пяти, и все они бегут за машиной, бегут-бегут и вдруг становятся в стойку, чтобы проводить их взглядом, и снова бегут. В её жизни никогда раньше не было сусликов. Когда же сломалась реальность?
Она прихлопнула будильник за минуту до звонка. Оглянулась на Кира: тот спал, как ребёнок, обижено поджав губы. Влада тихо встала. Футболка и шорты валялась в кресле — вечером она специально не стала складывать одежду в шкаф, чтобы утром не перебудить весь дом скрипом дверец.
Влада вышла в сырое утро. Сонный Командор поднял голову от лап и недоумённо посмотрел на Владу, укутанную в сиреневый утренний туман.
— Тихо, — сказала она псу, и он послушно улёгся досыпать.
Дорогу до школы Влада вспомнила сразу, хотя ещё вчера вечером не смогла бы объяснить, как туда пройти. По туману она шла, как по кромке моря. Светлело небо над старым коровником, и где-то хрипло закричал первый петух. Ему вторили собаки на другом конце села.
Она забралась в высокую траву и сразу же промочила ноги. Непротоптанная тропинка к школе оказалась дольше всей предыдущей дороги. Примерно на середине Владе сделалось жутко, и ей пришлось остановиться, чтобы отдышаться и привести в порядок чувства.
В школе стояла та же мёртвая тишина, что и на сельских улицах, даже петухи больше не подавали голосов. Дверь в столовую была завалена хламом. Ломая ногти, Влада оттащила в сторону старую парту. Оттолкнула несколько досок, перепачкав руки в чёрной пыли.
Дверь поддалась сразу же, и подвальный воздух окатил Владу с головы до ног. Пахло здесь как в любом другом нежилом помещении: землёй, пылью и старой половой тряпкой.
— Эй, — тихонько позвала Влада, делая пару шагов вперёд. Она ещё дотягивалась до утреннего света, сочащегося вниз по лестнице, но уже стояла в темноте. — Эй, выходи.
Никто не отозвался.
Она прошла дальше, касаясь стены. Влада никогда не могла похвастаться особенными талантами в призыве сущностей. Потому как таланты и аспирантура вещи разные: у кого-то такой сильный внутренний голос, что сущности сбегаются к нему со всего города и окрестных деревень, а кто-то пишет диссертацию и до боли в глазах, до потери зрения выкалывает булавками мыслесхемы. Талантливые обычно мало работают и ничего не добиваются, или много работают и быстро сгорают. Или их жрёт какая-нибудь особенно неподатливая сущность. Бесталанные благополучно получают учёную степень, если не слепнут к третьему году аспирантуры. Каждому своё.
У Влады особых талантов не было, и поэтому она не удивлялась, если на первый, второй и двадцать пятый зов к ней никто не являлся. Она пробыла в подвале школы так долго, что сорвала внутренний голос и промёрзла до костей.
Кафель для неё уже начал пахнуть кровью, когда Влада поняла, что к ней никто и не выйдет. Нет здесь никого. Пустое мёртвое помещение. Давно брошенная школа.
Вытирая слезящиеся глаза, Влада поднялась по лестнице. Что произошло, куда пропала сущность — пока не важно, она подумает об этом за завтраком. Подламывались от усталости ноги.
Она выбралась на крыльцо и замерла: села вокруг школы не было. Канули в туман старый спортзал, и турник, и кукуруза. Все пространство до горизонта занимала степь, и высокий ковыль лениво качался от ветра. Туман полз по степи клубами.
Влада шагнула в туман и только тут испугалась. Она бросилась бежать в ту сторону, где раньше была заросшая дорожка. Страх схлынул, когда она так глубоко забралась в степь, что в тумане потерялась школа.
Влада просто устала бояться: реальность под ней ломалась так часто, что не сосчитаешь. Но всё равно глупая земная душа каждый раз сжималась в комок. Влада утихомирила дыхание. Нужно было искать выход, а не паниковать.
В кармане шорт лежал телефон. Она нащупала его и замерла.
Номер Кира был вбит одним из первых. Ни на что особенно не надеясь, Влада набрала его. Потянулись хриплые гудки. Очень долгие и безразличные. А потом трубку подняли.
— Алло, — произнёс Кир далёким чужим голосом.
— Доброе утро, — сказала Влада, потому что нужно же было с чего-то начинать. — Я была у старой школы и снова провалилась. Здесь ничего нет. Нужно придумать, как выбраться.
— Стой, — прервал он её, и голос вдруг стал чище: Кир проснулся окончательно. — Я вышел в коридор, но ты спала в комнате. Я точно знаю, я видел тебя, ты спала.
Влада совершенно озябла, а ноги в кроссовках промокли. Она стояла посреди степи, переминаясь с ноги на ногу, и ковыль щекотал ей коленку.
— Нет, это другая реальность.
— Что?
Влада чуть не закричала от ярости. Она чёрт знает как дозвонилась в другую реальность, стоит посреди поля и боится, что связь вот-вот прервётся, а он ещё смеет не понимать.
— Вытащи меня отсюда!
— Ты спишь в комнате.
— Нет!
— Ты…
Телефонная трубка захрипела ей в ухо. Это были не гудки — жуткие потусторонние звуки, которые Влада предпочла бы никогда не слышать. Она сунула телефон в карман и пошла. Не куда-то, а просто пошла — здесь, наверное, не было пространства как такового. Было совершенно всё равно, куда идти.
* * *В тёмном коридорном аппендиксе никого не было. Влада посмотрела на часы и села — пластиковый стул в дырочку, первый в ряду, чтобы поближе к кабинетной двери. В противоположном конце коридора простучала каблуками дежурная и уселась за свой стол. В здании больницы утробно загудели лифты, почему-то все разом. Влада закрыла глаза и принялась ждать.
Виктор Юрьевич пришёл в восемь ноль две — электронные часы рядом со столом дежурной показывали так. Кажется, он совсем не удивился, заметив Владу, кивнул ей, доставая из кармана ключи.
— Проходите.
Она поднялась.
В кабинете было холодно. Отопление ещё не включили, а ранняя осень вдруг ударила заморозками и сшибла сразу все листья с деревьев. Влада и Виктор Юрьевич даже не снимали курток, так промёрзли.
— Мне нужна ваша помощь, — сказала Влада без предисловий. И добавила: — Жизненно необходима.
— Тогда рассказывайте.
Она сглотнула.
— Только выслушайте до конца. Мне очень нужно поверить в то, что я есть. Дело в том, что у меня нет собственного мира.
Он склонился вперёд, скрещивая руки на столе. Владу чуть смутило такое внимание. Психолог, конечно, всегда её слушал, как и любого другого пациента, но сейчас его внимание прошило Владу насквозь и застряло глубоко под рёбрами, как рыболовный крючок. И не планировало отпускать без боли и крови.
— Общей реальности не существует, — сказала она судорожно, как будто всхлипнула. — Для каждого есть своя реальность. В вашей, например, я сумасшедшая, которую нужно кормить таблетками. В реальности одного моего друга я умерла в школьном подвале. В реальности моего научного руководителя я бесконечно выкалываю схемы. Я собиралась исправить всё, совершив ритуал в заброшенной больнице. Я так готовилась к нему, но когда у меня всё-таки получилось туда прийти, я не смогла его завершить. А всё потому что это тоже чья-то реальность, а не моя. Я не могу вернуться в свою реальность, потому что у меня её нет.
Виктор Юрьевич молчал. Даже не ломал невидимую шоколадку в верхнем ящике стола. Его руки были неподвижны. Рыболовный крючок под рёбрами Влады зашевелился, разрывая мягкие ткани.
— Я словно бы вообще не существую. Я есть, только если попадаю в зону действия чужих реальностей, понимаете?
— Нет. Вы же ждали меня здесь, сидели на стуле. Как вы могли не существовать? — Он криво улыбнулся, извиняясь. — Может быть, вам кажется, что я задаю глупые вопросы, но я должен понять. Это интересно. У нас, психологов, другая логика.
Влада торопливо кивнула.
— Сидела, потому что уже приблизилась к вашей реальности и поэтому начала существовать. А до этого два месяца меня не было. С тех пор, как я сидела с Киром на крыльце, тогда был конец августа. А сейчас середина октября. В промежуток между — я не существовала.
— Но раньше, раньше же вы сами приходили ко мне.
Она глубоко вздохнула, как после долгого плача.
— Да. Потому что вы меня ждали, помнили. Вот я и приходила.
— Так чем я могу вам помочь? — медленно произнёс Виктор Юрьевич.
Тишина была слишком долгой. Влада напряжённо размышляла — чем же.
