Семен Данилюк - Милицейская сага
Застигнутый с поличным Виталий зарумянился, чем доставил хозяйке нескрываемое удовольствие.
- Скажи, пожалуйста, какие среди вас еще встречаются, - подивилась она.
- Душно тут у тебя, - Лисицкий ослабил навороченный узел широкого, по последней моде галстука.
- Это когда пригреет. Зимой в шубе сижу.
- Ничего. Слышал, скоро в горисполкоме, в кресле председателя, греться будешь.
- А, и ты об этом. Вот уйду, план тянуть перестану, тогда все оцените.
- Да я-то ценю.
- Да? Что-то не замечала
- Работа у меня такая, чтоб никто ничего не замечал.
- Знаешь что, милый? - Панина собиралась сказать что-то резкое, но передумала. - Иди-ка ты заливай все это малолеткам из моей бухгалтерии. Они байки про вашу опасную службу очень любят.
- Мать родная! Чем провинился-то? - расстроился Лисицкий. - Вроде стараешься, стараешься. Все хочется по-доброму, по-соседски. Вот она, брат Виталий, благодарность людская.
- Да потому что во вы у меня где сидите! - Панина чисто мужским движением похлопала себя по изящной шее. - Ревизии, проверки. Утром - ревизии, после обеда - проверки...
- Вечером уценки, - с хохотком продолжил Лисицкий.
- У-у, - откинув голову, она заскулила, будто полоскала больной зуб. - Кто о чем. Сразу бы выкладывал, с чем явился. Уценки, милый мой, - это работа. А вот ревизии ваши бесконечные душу выматывают!
Она зло постучала кулачками по столу.
- Нет, кроме шуток, с тех пор как этот главбух-шизоид появился, у меня бухгалтерия только на ревизоров и работает. Ты вон в кои веки забрел. И то смотришь, не сперла ли чего.
Панина подхватила трубку зазвонившего телефона.
- Да. Да я это! Я тебе не выгружу! Выгрузишь и сам пересчитаешь. Сам! А мне доложишь. Все! - она метнула трубку на рычаг. - Слава Богу, плиты привезли. Хоть здесь за план спокойна.
- Что ж ты так дергаешься? За план у тебя есть ответственный.
- Это Шимко, что ли? - поразилась Панина. - Да на нее надежда, как на хрущевскую облигацию. Я здесь, она вроде крутится. Отвернулась - уже куда-нибудь усвистала. Работнички, мать вашу!
Дверь приоткрылась, и в нее протиснулось добрейшее конопушечье лицо.
- Слышу шум у Маргариты Ильинины. А это гости дорогие, - не решаясь войти, женщина растеклась радостью прямо через приоткрытую дверь.
- Вот, пожалуйста, легка на помине, - обрадовалась Панина. - Вы думаете, она по делу пришла? От безделья томится. А ну, сгинь!
Видение исчезло прежде, чем она договорила. Панина вздохнула. И тут же внезапно обозлилась:
- Полагаете, хоть кому-то, кроме меня, это надо? Ну, хоть кому-то?! Во! - и преизящнейшая мадам Панина ткнула в сторону ошеломленных милиционеров преизящнейший же кукиш. - Мое здесь все. Мое! Не было меня, ни шиша не было. Уйду - и опять не будет.
Зазвонивший заново телефон прервал пламенную ее речь. Еще не остывшая, она резким движением приблизила трубку к уху, готовясь выплеснуть на звонившего раздражение. - Да. Кто? Слободян? Хорошо, соедините... Слушаю, слушаю тебя...Что?! Значит, все-таки уперлись? Ладно, не ссы в компот. В суд так в суд. Там я сама порешаю. А знаешь что? У нас сегодня как будто вечер! Организуй через девок, чтоб пригласили. Ну, ты понял кого... Там и пообщаемся в неформальной обстановке. Глядишь, и найдем этот самый, прости господи, консенсус... А ты уж и забыл по старости, какой у женщин предлог бывает? Давательный. Все, до вечера!
Она положила трубку, оглядела сидящих, определяя их реакцию на разговор. Поймав глумливую складку на лице Лисицкого, не смутилась. Наоборот, неожиданно подмигнула и вальяжно откинулась в кресле, задумавшись.
- А не вернуться ли нам к нашим, как говорят, баранам? - напомнил о себе маленький опер. - Что все-таки с уценкой получилось?
- С какой именно? У меня их по сотне на год. Да не темни, пинкертон: все-таки не первый день замужем.
- Последняя по тряпкам. Майская, кажется, - с некоторым напряжением припомнил Лисицкий.
- Вон оно что! - смотревший во все глаза Мороз поразился: так быстро усталую раздражительность смыло волной нескрываемой злобы.
- Ну, гад! - оскорбленно прошипела Панина. - Нечего сказать, обзавелась работничком. А я-то и впрямь обнадежилась, что в кои веки в гости заглянул. Помяни, Лисицкий, мое слово: лопнет терпение - придавлю паскуду.
- Толком можно?
- Пятый! - Панина растопырила ладонь, и для наглядности поднесла ее к физиономии оперативника. - Ты уже пятый, кто откровенности тут взыскует. Думаешь, не знаю, откуда ноги растут? Краснов настучал. Так?!
Лисицкий удивился, не слишком, впрочем, естественно.
- Да Краснов, чего там? Послал Господь главбуха! Встречу ту падлу, что мне его сюда рекомендовала, отведу душу. Полгода он у меня. И полгода дрязги. Уже и не до работы. Только из ЦК пока, кажется, не приезжали. Ну, так приедут. Я так думаю, - она доверительно сбавила голос. - Еще пару месяцев - и на территорию КБО будут введены войска ООН. Напора у этого дедка хватит... Ладно, слушайте. Но - в последний раз. Облуправление спустило план по уценке. Как это делается, сам знаешь. Мы со всех пунктов стянули всякие залежалые и неходовые ткани на центральный склад...
- Это к Богуну?
- Да вот к твоему любимому Богуну, кстати. Вызвали представителей из исполкома, облпотребсоюза, уценили. Цены, к слову, не наши - товаровед облпотреба определял. Я дала разрешение на вывоз и уехала. Все это хозяйство погрузили на машину и привезли сюда, в контору, подписать накладные. Так этот... в общем, запретил вывозить. Тканей он, дескать, не видел.
- Ну, вообще-то поглядеть он их вроде должен, - вмешался Мороз. - По инструкции.
- Милый, солнечный ты мой! Его ж в комиссию три раза приглашали. Сама приказом включила. Да, наконец, чего проще? Раз уж ты такой бдительностью замученный, оторви задницу, спустись вниз да осмотри шмотье прямо в машине. Логично?
Выглядело логично.
- Так это для вас, для меня. А у него мыши в голове. Теперь бегает, вопит, что в КБО расхитили половину дефицита. Так что, извиняйте, дядьки, но мне ваш визит - не в великую радость. Проверять будете?
Лисицкий удрученно вздохнул.
- Вот что. Вот тебе бухгалтерия, все документы, вот тебе... - она с размаху лупанула ладонью о стену, - Шимко в помощь. Что хошь смотри. Об одном прошу: не назначай ревизии. Опять ведь из графика выбьемся. Да и осточертело. Добро?
- Сама-то уцененное видела? - уклонился от прямого ответа Лисицкий.
- Нет. Если стану на каждой уценке сидеть, то вот этой гадостью заниматься некогда будет. Планами. Мне их доводят, а я реализую. Чтоб другим было за что зарплату получать, - Панина смела бумаги в ящик стола, скосилась на ходики.
- Опять эта стерва где-то шляется, - прорычала Маргарита Ильинична и, уже злее, стукнула в стену.
- А ты не думаешь, что во время уценки действительно списали дефицит?
- Еще чего! Ну, конечно, часть тряпок, что получше, расхватали - на то и бабы. А так, нет... У нас же картотечный учет.
- Завскладом мог нахимичить. За счет пересортицы, - напомнил о себе Виталий.
- Да бросьте вы. - Панина пренебрежительно отмахнулась. - Уж Богун где стянет, там и сядет. Между нами, большего труса я не видела. Иной раз сама подсказываешь, как схимичить. А что вы хотите? Это производство: инструкцию не нарушишь, план не сделаешь. Куда там! Стоит - трясется. А впрочем - попытайте сами.
- Вызывали, Маргарита Ильинична? - Шимко просочилась в кабинет, на всякий случай не отходя от спасительной двери.
- Ну, чего мнешься? - Панина нагнулась, чтоб запереть сейфик. Длиннющие, с пульсирующей жилкой ноги маняще исчезали под юбкой, устемляясь куда-то к шее.
Несдержанный Лисицкий сладострастно зачмокал.
Панина разогнулась, с удовлетворением оценила произведенный эффект, кинула ключи в сумочку. - Так что если Богун и воровал, то только вместе с ней. Она председателем комиссии была.
- Чего-й-то вы такое говорите, Маргарита Ильинична? - обиделась Шимко. - Когда-й-то я воровала?
- А это тебе сейчас Николай Петрович объяснит и еще вон товарищ при нем.
- Молоденький. - Искательно улыбнулась Шимко.
- А тебе, старой дуре, не все равно, кто тебя сажать будет? - Панина плотоядно ухмыльнулась. - В общем я уехала. Занимайте мой кабинет. Что надо - к Шимко. Общий привет.
- А что сказать, если спросют, где вы?
Панина круто остановилась, с иронией оглядела своего главного технолога. Рядом с обабевшей, сжавшейся от привычного страха Шимко злая, нетерпеливая Панина выглядела задиристой гусыней, вытанцовывающей перед нахохлившейся наседкой.
- Поняла, - поспешно сообразила Шимко.
- Во-во. И еще дальше, - сделав общий жест рукой, Панина шагнула в коридор.
Среди абсолютной тишины разом притихшей конторы процокали, удаляясь, ее каблуки, стукнула входная дверь.
- Не в духе сегодня Маргарита Ильинична, - доверительно объяснила Шимко. - С планом опять не заладилось. Так чего делать будем?
- Вы, кажется, тут по соседству, - бесцеремонно перебил Лисицкий. - Понадобитесь - вызовем. И главбуха пригласите.
