Хосе Сампедро - Река, что нас несет
Меж том сплавщики занимались своим делом.
— Эй, Лоренсо! Сейчас у тебя будет затор! — крикнул Негр Обжоре, который работал в одиночку.
Но тот не ответил. Согнувшись, он что-то внимательно разглядывал на земле у подножия уступа. Затем вдруг вскочил, лицо его свела гримаса ужаса.
— Ко мне, скорее! — крикнул он и снова нагнулся.
Негр и Шеннон, которые могли ненадолго оставить работу, бросились к нему. Пока они добежали, Обжора, снова поднявшись, швырнул что-то в реку.
Он стоял перед скважиной, образовавшейся в земле после одного из тех обвалов, которые часто случались в эти дни, будто земля тоже хотела лопнуть, открыться. Скважина напоминала колодец, похожий на огромный глиняный кувшин в песчанике, внутри которого лежал распавшийся скелет. Все трое рассматривали его с любопытством.
— Доисторическое погребение, — объяснил Шеннон.
— Царство ему небесное! — проговорил только что подошедший Четырехпалый.
— Тут и мальчишка-то не поместится! — воскликнул Обжора.
— В те времена покойников хоронили в сидячем положении, — пояснил Шеннон. — А что ты бросил в реку?
— Старый нож!
— Длинный, загнутый кверху, с такой штуковиной на рукояти?
— Да он весь ржавый. Кому он нужен!
— Дурак! Это же доисторический меч.
— Это почему же я дурак, а? На что он может сгодиться?
— Он представляет собой большой научный интерес. По нему можно установить, к какой эпохе относится могила и какой народ здесь тогда жил.
— А мне-то что до этого? Мертвый он и есть мертвый! — презрительно буркнул Обжора, ногой спихнув немного земли в яму.
— Болван! Это же ценность. Музеи за это деньги платят!
— Деньги платят? — чуть не поперхнулся от удивления Обжора.
И резко нагнувшись, стал шарить среди костей. Он извлек оттуда несколько маленьких бронзовых пластинок — поржавевшие остатки какого-то украшения.
— А за это? — алчно спросил он.
— Боюсь, что нет… — ответил Шеннон, но, увидев его огорченное лицо, утешил: — Может быть, рядом есть другие могилы. Не исключено, что здесь кладбище… В ближайшем селении надо будет сказать властям; возможно, они тут захотят вести раскопки.
— Да, я слышал, что на этой земле встречаются древние камни и вещи времен мавров.
— Это могила более древняя.
— Римлян? — высказал предположение Негр.
— Еще древнее. Трехтысячелетней, десятитысячелетней давности.
— Десятитысячелетней давности не может быть! — решительно отверг эту гипотезу Четырехпалый. — Тогда еще бог не сотворил Адама!
Сплавщики вернулись к прерванной работе. Шеннону не хотелось затевать спор на эту тему. Орудуя багром, Обжора не переставал внимательно разглядывать землю, нехотя следуя за Сухопарым и Белобрысым, которые, как обычно, шли впереди. Спустя некоторое время он снова окликнул Шеннона:
— А это чего-нибудь стоит? Он здесь уже давно…
Его слова относились к камню, торчавшему из земли, словно огромный наконечник копья. На нем была грубо высечена надпись. Шеннон прочел ее от слова до слова: «Здесь 11 июля 1849 года утонул несчастный Мигель Гихарро 27 лет от роду. R. I. Р.[8] Вечно помнящая и любящая дочь».
Шеннону пришлось разочаровать Обжору:
— Нет, это не имеет никакой ценности. Просто памятник.
— Так я и знал… А то бы его давно прихватили.
— Возможно, он тоже был сплавщиком.
— В июле здесь никто не сплавляет леса… Послушай, а сколько могут дать за меч?
— Кто знает… Трудно сказать.
Они снова принялись за работу, пока Паула вместе с несколькими сплавщиками перебиралась на другое место, чуть ниже по течению, где предполагалось заночевать.
Лагерь раскинули у выхода из теснины, у самого оврага поблизости от Осентехо. Разгрузили и распрягли Каналохаса. Пока Сантьяго и Обжорка раскладывали вещи, Паула отправилась вдоль ручья в поисках источника.
Она обнаружила его среди тесно сгрудившихся сосен и подставила под струю кувшин. Вечерний свет в этом уголке, усыпанном хвоей, был мягким, и прозрачной была сень деревьев. Застрекотал первый в этом году кузнечик, и его мерное стрекотание казалось биением сердца сумерек. Паула дышала легко, охваченная необъяснимо счастливым чувством, и не замечала, что звук падающей в кувшин струи становится все глуше. Она сняла с головы платок, собираясь перевязать его, и вдруг, ощутив на себе чей-то взгляд, обернулась.
Прислонясь к сосне и покусывая травинку, на нее смотрел незнакомец. Как он молод и строен! Держится прямо, несмотря на усталость и дорожную пыль, покрывающую лицо. Паула сразу заметила дерзкое, самоуверенное выражение его глаз и ослепительно-белые зубы в обрамлении густой черной бороды.
— Привет! — коротко сказал он, поднося руку к козырьку фуражки.
— Что вы тут делаете? — вместо ответа спросила Паула настороженно.
— Смотрю на твои волосы, — многозначительно произнес он.
Паула смутилась под взглядом его дерзких глаз и поспешно повязала платок.
— И на плечи. И на фигуру, — продолжал незнакомец.
Он произнес это спокойно, не желая ее оскорбить, но она смутилась еще больше. Волнение, которое вдруг стеснило ей грудь, совсем не походило на гнев или страх.
— Ну и как? — спросила она, чтобы осадить его.
— А ты разве не знаешь?.. Мне нравится, — заключил он.
— Ну что ж, выходит, вы меня разглядели?
— Нет! Хочу еще. Я тебя не искал, но теперь должен рассмотреть.
Она пожала плечами и не ответила. Мужчина спокойно, без всякой насмешки сказал ей:
— Твой кувшин полон воды.
Паула, сердясь на себя за то, что но может дать должного отпора, нагнулась и взяла кувшин.
— Помочь? — спросил он, шагнув к пей.
Паула решила воспользоваться моментом.
— Оставьте меня в покое. Прощайте!
И стала спускаться вниз по оврагу, придерживая кувшин у бодра. Мужчина не отставал. Она в бешенстве обернулась и проговорила:
— Разве вы не слышали, что я сказала «прощайте»? Если вы не отстанете, я позову на помощь!
— Ах, смугляночка! — глубоко вздохнул он. — Как я могу отстать от тебя? Не сердись, — и добавил: — Нам с тобой теперь по пути.
— Что до меня, то мне недалеко, к сплавщикам.
— И мне с тобой.
Паула даже опешила от неожиданности. Кто этот человек? Что ему от нее надо? Нет, на сплавщика он не похож. Скорее на городского жителя в этой своей куртке и сапогах. Она молча прибавила шагу. Мужчина старался не отставать.
— Я не шучу, — снова заговорил он, — нам с тобой по пути. Меня прислал сюда капитан сплавного леса. Он направил меня работать в вашу артель. Ведь у вас Американец артельный?
— Да, — пробормотала Паула и почувствовала, что у нее перехватило дыхание, словно мужчина, идущий с ней рядом, обнял ее.
— Вот видишь… — И, помолчав немного, он повторил: — Видишь, я не мог не встретить тебя… Меня зовут Антонио, — представился он, заглядывая ей в глаза. Но она отвела взгляд. — А тебя?.. А тебя?.. — настойчиво переспросил он, не приближаясь к ней и но повышая своего властного голоса, заставившего ее покорно ответить:
— Паула.
Шеннон, разговаривавший с Американцем, удивился, увидев, что Паула возвращается с каким-то незнакомцем. Она подошла к костру и принялась за свою обычную работу, но при этом то и дело поглядывала в сторону пришельца. Тот объяснил Американцу, что капитан, у которого он просил работу, направил его в артель «ведущих», где не хватает людей. Нет, он не сплавщик, но работу может делать любую. Родом из Торремочи и пришел…
— Так ты из Торремочи, дружище, — перебил его Двужильный. — У меня там живет замужняя сестра. Может, ты ее знаешь?
Незнакомец заметно смутился. Пет, вряд ли он ее знает, он уже больше года живет в Молине… Не найдется ли у них сигареты?
Оп закурил, с жадностью затянувшись несколько раз подряд. Да, он долго бродил. Искал работу в Трильо и Саседоне, потом увидел лес на реке и… вот он здесь. Нет, у него ничего нет. Он оступился на крутом берегу и, падая, уронил все в воду: плед, котомку с едой… Да, он очень устал.
— Скоро будем ужинать, — сказал Американец, больше ни о чем его не расспрашивая.
— Нет, я не хочу есть, спасибо. Только спать… Разве что глоток вина.
Он выпил вина и еще раз отказался от ужина. Ясно было, что после долгого пути на него обрушилась усталость. Он улегся в расщелине между скалами и свернулся клубком. Когда сплавщики хватились его, он уже спал.
— Мне жаль этого человека, — сказал Американец. — Обжорка, покрой его хоть попоной Каналехаса, на заре еще холодно.
Ни слова не говоря, Паула опередила мальчика и заботливо укрыла незнакомца этим убогим одеялом, еще хранившим тепло животного.
Так очутился в артели этот человек, оказавшийся ретивым работником и хорошим товарищем, хотя и чересчур молчаливым и замкнутым. Сплавщики сразу же окрестили ого Встречным, будто не верили даже тому, что его зовут Антонио. Как-то утром, спустя несколько дней, Паула, некоторое время наблюдавшая, как он орудует багром на крутой излучине реки, спросила Горбуна, с которым они остались вдвоем в лагере:
