Исабель Альенде - Дочь фортуны
Уединение в доме тети в Шотландии никак не помогло избежать скандала, но так как слухи требовали подтверждения, никто не осмеливался обижать открытым отказом эту семью. Один за другим возвращались назад многочисленные поклонники, что и раньше увивались за Розой, но она держалась на расстоянии и в качестве предлога говорила о болезни матери. О чем женщина умолчала, будто данного и не было, как утверждал Джереми, это о намерении напрочь стереть из памяти недавний эпизод. Позорное бегство Розы дало повод всплыть на поверхность всему тому, чему и не было названия, хотя иногда брат с сестрой касались намеков на недавно вспыхнувшую злость, которые также объединялись в тайну, что знали только они. Годами позже, когда уже никто не придавал значения случившемуся, Роза осмелилась все рассказать своему брату Джону, для которого была и оставалась избалованной невинной девочкой. Немного спустя после смерти матери, Джереми Соммерсу предложили занять должность в офисе «Британской компании по импорту и экспорту» в Чили. Мужчина отправился туда, взяв свою сестру Розу, увозя с собой на другой конец света большой секрет.
Прибыли в страну в конце зимы 1830 года, когда на месте Вальпараисо все еще была деревня, но уже в которой были различные фирмы и несколько семей европейцев. Роза полагала окончательно раскаяться в Чили и заняла позицию стоика, уже готовая смиренно оплатить свою ошибку этим неизбежным изгнанием, не разрешая никому, а уж тем более своему брату Джереми, подозревать себя в каком-то отчаянии. Ее правило не жаловаться и помалкивать о мечтах потерянного ныне любовника поддерживало женщину, когда, бывало, докучали другие жизненные неудобства. Как можно лучше расположилась тогда в гостинице, намереваясь с особой тщательностью беречься от сильных порывов ветра и влажности, потому что там разражалась эпидемия дифтерии, с которой местные мужские парикмахеры боролись, применяя жестокие, но бесполезные хирургические методы, заключающиеся в нанесении ножевых ран. Весна, а затем и лето чуть смягчили первое, не радужное впечатление об этой стране. Женщина решила забыть о Лондоне и извлечь выгоду из новой ситуации, несмотря на провинциальное окружение и южные морские ветры, от которых мерзла насквозь. Убедила своего брата, а тот и контору в необходимости приобрести опрятный дом, записать жилье на фирму и перевезти мебель из Англии. Все это планировалось как вопрос власти и престижа: ведь даже не представлялось, чтобы представитель важного учреждения поселился в какой-то ничтожной гостинице. Восемнадцать месяцев спустя, когда в их жизни появилась маленькая Элиза, брат с сестрой уже жили в довольно просторном доме в Серо Алегре. В то время бывший любовник мисс Розы остался разве что в дальнем уголке ее памяти. Сама же женщина полностью посвятила себя тому, чтобы занять приличное положение в обществе, где она продолжала жить. В последующие годы город рос и преобразовывался с такой скоростью, с какой удалось оставить позади себя все прошлое и, наконец, стать роскошной, счастливой на вид, женщиной, которую по прошествии одиннадцати лет был бы не прочь покорить сам Джекоб Тодд. Ложный миссионер далеко не первым получил свою «отставку», просто на тот момент брак не представлял для нее интереса. Тогда же и открыла для себя странный расчет, который помог сохранить с Карлом Брецнером идеальные романтические отношения и оживить хотя бы в памяти каждый момент той зажигательной страсти и прочего надуманного вздора, что посещал ее в тишине проводимых в одиночестве ночей.
Любовь
Никто лучше мисс Розы не мог и знать, что творилось в нездоровой от любви душе Элизы. Женщина немедленно догадалась о личности этого мужчины, потому что лишь слепой мог перестать видеть связь между бреднями молодой девушки и посещением их дома служащего ее брата с полными сокровищ коробками для Фелисиано Родригеса де Санта Крус. Первым ее порывом было отделаться от молодого человека в мгновение ока, из-за его бедноты и отсутствия порядочного места в обществе, но вскоре поняла, что самой тоже стоило опасаться подпасть под очарование привлекательного мужчины, и уже долго не смочь выбросить его из головы. Разумеется, первым делом обратила внимание на залатанную одежду и печальную бледность юноши, но второго взгляда было достаточно, чтобы проникнуться несчастной судьбой проклятого поэта. Вышивая с диким увлечением в своей швейной мастерской, тысячи раз ходила вокруг да около всяческих превратностей собственной судьбы, что портила все планы, согласно которым надо было заполучить для Элизы мужа, человека нетребовательного и состоятельного. Ее размышления представляли собой сплошные ловушки и козни, способные разрушить еще не начавшуюся было любовь. Эти мысли начинались с отправки Элизы в школу-интернат для сеньорит в Англии или в Шотландию, чтобы та жила в доме престарелой тети, и заканчивались тем, чтобы поспешно скрыть правду от своего брата, который впоследствии порвал бы всякие отношения со своим служащим. Однако, в глубине самого сердца, к большому сожалению женщины, рождалось тайное желание того, чтобы Элиза в своей жизни испытала полноценную, доводящую до изнеможения, страсть, которой бы и заполнила ту огромную пустоту, что оставил в ее жизни тенор восемнадцать лет назад.
Меж тем Элиза проводила мучительно долго тянущееся время, пребывая в вихре далеко не однозначных чувств. Девушка не отдавала себе отчет в том, день ли наступил за окном либо все еще длится ночь, был ли вторник или уже подошла пятница, прошло всего лишь несколько часов, а, может, и несколько лет с тех пор, как она познакомилась с этим молодым человеком. Внезапно ощутила, как внутри закипает кровь и вся кожа покрывается шишками, что совершенно необъяснимо исчезали в миг, равно как и появлялись. Мысленно видела своего любовника буквально повсюду: в тени углов, в очертаниях облаков, в чашке чая, и с особенной ясностью в своих сновидениях. Женщина не знала объяснения тому, что с ней происходит, и не осмеливалась спрашивать о подобном Джереми Соммерса. И, несмотря на нежелание вызвать волну подозрений, все-таки проводила целые часы, представляя рядом с собой подходящего человека, который бы вполне устроил ее брата. Женщине до отчаяния нужно было с кем-то поговорить о своей любви, проанализировать мельчайшие подробности визита молодого человека. А еще испытывала потребность размышлять о том, о чем молчали они оба, что именно должны были сказать друг другу и о том, что значили взгляды, взаимные смущения и намерения, но доверить все эти мысли и чувства было абсолютно некому. Ей было скучно принимать в своем доме капитана Джона Соммерса, этакого дядю со склонностью к пиратству, что был самым обворожительным персонажем детства молодой женщины, единственным человеком, способным выручить кого угодно попавшего в подобную переделку. Она и не сомневалась, что Джереми Соммерс, если и окажется в курсе дела, то, скорее всего, объявит непрекращающуюся войну скромному служащему своей фирмы и не сможет предсказать поведение в данной ситуации мисс Розы. Решила тогда, что, чем меньше будут знать о подобном дома, тем больше свободы действий будет у нее самой и у будущего жениха. Никогда не предполагала, что когда-либо еще переживет прежний наплыв чувств, но для женщины оказалось просто невозможным, чтобы любовь такой силы ошеломила лишь ее одну. Логика и самый элементарный здравый смысл подсказывали, что где-то в городе подобная прелестная мука также не оставляла в покое и определенного мужчину.
Элиза спряталась и стала трогать свое тело в тайных, никогда ранее не изучавшихся, местах. Закрыла глаза и представляла себе, будто его рука ласкала тело с птичьей нежностью, будто его губы целовала она в зеркале, и все обнимала подушку, считая последнюю талией этого человека, и происходило все под шепот слов любви, который приносил ветер. Во снах также не получалось избежать очарования Хоакина Андьета. Видела этого мужчину, появлявшегося, словно огромная тень, что налетала на нее и пожирала множество раз каким-то совершенно чудовищным и будоражащим способом. То ли влюбленный, то ли демон, быть может, архангел, женщина этого не знала. Ей не хотелось просыпаться и заниматься фанатически определением той, перенятой от Мамы Фрезии привычки, с помощью которой можно было входить в мир сновидений и выходить из него по своему усмотрению. У молодой женщины появилась такая сноровка в этом искусстве, что ее обманчивый любовник возникал в настоящем теле, которое удавалось и трогать, и нюхать и реально слушать его замечательный чистый голос. Если только получалось бы спать вечно, то не было бы необходимости ни в чем-либо еще: можно было бы продолжать любить этого человека всю жизнь, не вставая с постели, так, по крайней мере, думала женщина. Так бы и погибла от бредней подобной страсти, если бы Хоакин Андьета появился бы в доме неделей позже, и не вытащил бы тюки с сокровищами, чтобы отправить их на север к клиенту.
