Дуглас Коупленд - Поколение Икс

Тайлер похож на персонаж из одного старого телеспектакля – Денни Патриджа, который не хотел работать фасовщиком в бакалейной лавке, предпочитая сразу стать хозяином магазина. Друзья Тайлера наделены странными, не имеющими коммерческой ценности, но забавными талантами – вроде умения готовить отличный кофе или обладания поистине великолепной копной волос (видели бы вы Тайлерову коллекцию шампуней, гелей и муссов!).

Они славные ребята. Бойкие. Родителям жаловаться не на что. Они верят в эрзац-глобальность и фальшивую расовую гармонию, популяризируемые рекламой прохладительных напитков и свитеров компьютерного дизайна. Многие хотят пойти работать в Ай-би-эм, когда в зрелом возрасте (двадцать пять лет) их жизнь закончится. (Простите, не могли бы вы поподробнее осветить вашу систему исчисления пенсионных выплат?) Но каким-то темным, ускользающим от формулировок образом они же – Доу, Юни-он карбайд, Дженерал дайнэмикс Крупные корпорации, на предприятиях которых производятся, соответственно, химические продукты и вооружение. и военная промышленность. Я подозреваю, что, разбейся их аэробус на ледяном плато в Андах, они в отличие от Тобиаса будут лопать своих погибших спутников, испытывая лишь самые слабые (или вовсе никаких) угрызения совести. Это я так, теоретизирую.

Бросив во время поисков книги бронирования взгляд в окно, обнаруживаю, что плотность населения в районе бассейна теперь равна нулю. Раздается стук, в дверь стремительно просовывается голова Элвиссы.

– Я только попрощаться, Энди.

– Элвисса, мой брат звонит издалека. Подождешь секунду?

– Нет. Так лучше. – Она целует меня в высочайший пик моего носа – в точку между глаз. Влажный поцелуй напоминает мне, что девушки, подобные Элвиссе, взбалмошные, отчасти дрянные девчонки, но несомненно живые, почему-то никогда не оказываются в одной постели с такими заторможенными черными ящиками, как я. – Чао, бамбино, – говорит она. – Неаполитанской бродяжке пора уезжаюшки.

– Ты скоро приедешь? – кричу я; но она ушла, обогнула кусты роз и села в машину Тобиаса,

Ну и ну, ну и ну.

Возвращаюсь к телефону:

– Тайлер, восьмого – нормально.

– Отлично. Обсудим детали на Рождество. Ведь ты приезжаешь, верно?

КРИЧАЩИЙ МИНИМАЛИЗМ: тактика в области стиля жизни, схожая с подменой ценностей. Хвастовство своей материальной неустроенностью, выставляемой напоказ в качестве доказательства своего нравственного и интеллектуального превосходства.

ЗАСТОЛЬНЫЙ МИНИМАЛИЗМ: проповедование философии минимализма, не сопровождаемое претворением ее принципов в жизнь.

ИКСПРОПРИАЦИЯ: использование в повседневной речи, с целью создания иронического и/или комического эффекта, антикварных фраз, заимствованных из рекламных роликов, развлекательных программ и надписей на фирменной упаковке прошлых времен: Дэйв и впрямь считает себя чуваком типа Пейте, дети, молоко – будете здоровы, Вечеринку имени Наших Любимых Знаменитых Покойников придумала Кэтлин. Она – молоток. Всем давно понять пора бы, как нежны Кэтлин и крабы.

– К несчастью, оi [14].

– Похоже, в этом году будет полный атас. Ты бы заранее обеспечил себе путь к отступлению. Закажи билеты на пять рейсов на разные дни. Да, кстати, что желаешь получить на Рождество?

– Ничего, Тайлер. Я и так пытаюсь отделаться от всех вещей в моей жизни.

– Я за тебя переживаю, Энди. Никаких жизненных устремлений. – Слышно, как он ест ложечкой йогурт. Тайлер хочет работать на большую корпорацию. Чем крупнее, тем лучше.

– Тайлер, ничего не хотеть – это нормально.

– Ладно уж. Только позаботься, чтобы все ненужные тебе шмотки достались мне. И смотри, чтобы они были от Поло.

– По правде говоря, Тайлер, я думал сделать тебе в этом году минималистский подарок.

– Ась?

– Типа красивого камешка или скелета кактуса.

На том конце провода – молчание.

– Ты что, обкурился?

– Нет, Тайлер. Мне казалось, что нечто, прекрасное естественной красотой, будет вполне уместно. Ты до такого уже дорос.

– Ну ты и умора, Энди. Семинар по художественному вою, а не человек. Репсовый галстук и пара носков – вот все, что мне от тебя нужно.

Звонок в дверь, входит Дег. Почему никто никогда не ждет, пока я сам открою?

– Тайлер, ко мне пришли. Я должен идти. Увидимся на следующей неделе, хорошо?

– Размер ботинок – одиннадцатый, талия – тридцать, шея – пятнадцать с половиной.

– Адью.

После Тайлерова звонка минуло часа три; м-да, сегодня все как сговорились свести меня с ума. Просто не знаю, что и поделать. Слава богу, вечером на работу. Пусть у меня от нее мороз по коже, пусть она мутная, пусть монотонная – работа не дает мне съехать с катушек. Тобиас повез Элвиссу домой – и больше уже не вернулся. Клэр отметает все намеки на любовь-морковь между ними. У нее такой вид, будто она знает что-то мне неизвестное. Будем надеяться, попозже проговорится. Дег с Клэр куксятся на кушетках и друг с другом не разговаривают. Без устали лущат себе фисташки, кидая их холщовые скорлупки в давно переполненную пепельницу с надписью: Всемирная ярмарка Спокан-74. (Та самая ярмарка, где непрерывно лил дождь, и демонстрировали здания, выстроенные из алюминиевых банок от содовой.) Дег печалится, что Элвисса сегодня не уделила ему ни унции внимания, а Клэр – из-за плутония. Она все еще не хочет возвращаться домой. История с радиоактивным заражением взволновала ее сильнее, чем нам сперва показалось. Она заявляет, что отныне будет жить у меня. Энди, радиация еще долговечнее, чем мистер Фрэнк Синатра. Считай меня своей постоянной квартиранткой. Тем не менее Клэр таки совершает набеги в свое жилище – не дольше чем на пять минут в день – за вещами. Первая ее вылазка была не менее робкой, чем проникновение средневекового крестьянина в умирающий от чумы город (она разве что не махала дохлой козой, отгоняя нечисть).

– Какая отвага, – роняет Дег, на что Клэр отвечает злобным взглядом. Я говорю ей, что, по-моему, она впала в чистоплюйство.

– Там у тебя все стерильно, Клэр. Ты ведешь себя как пейзанка техновека.

– Можете смеяться, но ни у кого из вас нет в гостиной Чернобыля.

– Верно.

Выплюнув огромную фисташку-мутанта, Клэр делает глубокий вдох:

– Тобиас уехал с концами. Уж я-то чувствую. Вообразите, самое красивое из встречавшихся мне человеческих тел – Ходячий Оргазм – уплыло навечно.

– Я бы так не говорил, Клэр, – отвечаю я, хотя знаю, что она права. – Может, он заехал куда-нибудь поесть.

– Не вешай мне лапшу на уши, Энди. Прошло три часа. И сумку он забрал. Просто понять не могу, почему он вдруг взял и уехал.

Я могу.

Между тем обе собаки голодными глазами смотрят на фисташки, которые чистят Дег и Клэр.

– Знаете самый быстрый способ отделаться от собак, которые клянчат у стола? – спрашиваю я; в ответ – невнятное бормотание. – Дайте им вместо мяса кусочек морковки или оливку– главное, чтоб с искренним выражением лица. Они посмотрят на вас как на психа и исчезнут в одну секунду. Конечно, их мнение о вас изменится в худшую сторону…

Клэр пропускает мою речь мимо ушей.

– Естественно, это значит, что придется ехать за ним в Нью-Йорк. – Она встает и направляется к двери. – Похоже, мальчики, в этом году у меня будет Рождество со снегом. Черт, какая же это гадость – эмоции-фикс. – Рассматривает свое лицо в зеркало, висящее возле двери. – Мне еще даже не тридцать, а верхняя губа уже сморщивается. Я обречена. – Она уходит.

ВОЗДУШНЫЙ СЕМЕЙНЫЙ ОЧАГ:

ложное чувство единения, испытываемое сослуживцами по офису.

– За свою жизнь я встречался с тремя женщинами, – говорит мой босс и сосед, мистер Макартур, – и на двух из них женился.

Бар У Ларри, поздний вечер. Два полулилипута – торговцы недвижимостью из Индайо – тянут ай-яй-яй в выносной микрофон, принадлежащий нашей chanteuse [15] Лорейн, которая вместе со своим электронным хрипуном ритм-напарником отдыхает от показательной настройки инструментов и, млея от собственного очарования, пьет у стойки белое вино. Ночь вялая: чаевых кот наплакал. Мы с Дегом вытираем бокалы (довольно непыльное, как ни странно, занятие) и слушаем, как мистер М. откалывает свои коронные номера. Мы подбрасываем ему темы; ни дать ни взять телешоу Боба Хоупа, в котором напрямую участвуют телезрители. Никогда не смешно – и все же смешно.

Кульминацией вечера была престарелая Неудавшаяся За-За Габор, наблевавшая целую лужу коктейлей с прицепом на палас у игрового автомата Всезнайка. Событие редкостное; клиенты бара при всей своей маргинальности строго блюдут правила хорошего тона. Но самое интересное произошло чуть позже. Дег позвал: Мистер М.! Энди! Идите-ка сюда, посмотрите… На паласе посреди слившихся в платонических объятиях кукурузы-и-спагетти лежало штук тридцать полупереваренных в желудке желатиновых капсул. Ого-го. Если это не выигрыш в Жизнь-лото – не знаю уж, что тогда считать подарком судьбы. Эндрю, скорую!