Стефан Кларк - Боже, спаси президента

— Как?

— Сядешь на первый паром. С тобой свяжутся, и мы спланируем… как это называется?.. La suite. — Она имела в виду ближайшее будущее. — Но вначале ты должен перезвонить М. Она оставила тебе сообщение.

Я полез в карман. Естественно, как настоящий джентльмен, отправляясь на свидание с дамой, телефон я выключил.

— Потом ты должен с ней поужинать.

— Еще раз поужинать?

— Да. Это естественно. Она должна думать, что ты ждал ее. В одиночестве.

— Но я не смогу съесть еще один ужин. И это единственный ресторан на острове, открытый вечером. Я не могу снова там появиться. Все видели, что я был там с тобой.

— То есть ты отказываешься? — Леанн выглядела печальной. Но в ее голосе явственно звучала угроза. Она повернулась к Кожаному Пиджаку и сказала ему по-французски: — Допросом подозреваемого займешься ты. Подобно нашему президенту, я слишком любезна с англичанами.

Я сидел у пристани и потирал ноющую руку. Один. Как только я согласился им помочь, Леанн и ее коллеги растворились в темноте, чтобы не попасться на глаза М.

Паром причалил совершенно так же, как и вчера, когда мы с М. прибыли на остров. Но кое-что все же изменилось. По крайней мере, на пароме не было полицейских. А М. вовсе не ученая, спешащая с деловой встречи к любимому. Нет, лучше так — к партнеру по постели.

— Привет! — Она спустилась по широкому металлическому трапу и поцеловала меня. — Мы рано закончили. Я же говорила, что так может случиться.

— Отлично. Ты узнала что-нибудь новое? Ты чего-нибудь добилась?

Мне было больно смотреть ей в глаза.

— Bof[71], — сказала она, уходя от ответа, и отвернулась. Я вспомнил слова Леанн о том, что М. — не англичанка.

— Ты говорила про осетра в Камагре? Договорилась об аэроразведке?

— Такие вещи быстро не решаются.

Особенно если ты и не пытаешься их решить, подумал я.

— Разве ты не собиралась сказать им, что не хочешь больше с ними работать? — спросил я.

Если она действительно собирается все бросить, мы сможем вместе помочь Леанн, озарило меня. Все, что от меня требуется, — рассказать обо всем М., и мы соскочим с крючка.

Она пожала плечами. Еще один характерный французский жест.

— Понимаешь, все не так просто. Пока что они не позволят мне уйти. Господи, я умираю от голода, — сменила она тему. Или, по крайней мере, попыталась сменить.

— Но они ведь не могут заставить тебя продолжать, если ты не хочешь больше этим заниматься, правда? — дипломатично спросил я.

— Заставить? Нет. Но ты же знаешь, как это бывает. Когда долго работаешь над каким-то проектом, не можешь подвести людей.

— Я думал, это они тебя подводят, потому что слишком медленно все делают и не воспринимают тебя всерьез? — выпалил я, провоцируя ее на признание: я не та, за кого себя выдаю. Моя теория о том, что я могу без труда догадаться, когда женщина врет, рассыпалась как карточный домик.

М. неодобрительно покачала головой:

— Это слишком депрессивный разговор. — Как всегда, как только дело доходило до деталей, она меняла тему. — Ты ел?

Что будет, если я расскажу М., что ужинал с женщиной, которую видел в Коллиуре? Может быть, М. во всем признается и попросит о помощи? Или предложит другое объяснение всему происходящему?

А вдруг Леанн все перепутала? Вдруг она ошиблась?

Так много вопросов, и так мало времени, чтобы представить все возможные варианты развития событий. Мне оставалось одно — довериться своей интуиции.

— Нет, я еще не ужинал, — произнес я.

Шаг сделан — обман начался.

Та же самая официантка проводила нас к тому же самому столику. Лицо у нее было невозмутимым. Чего не скажешь о других посетителях. Кое-кто из них замер с вилкой у рта. Женщина в красном платье неодобрительно нахмурилась, а ее муж, напротив, подмигнул мне. Еще бы: сначала тет-а-тет с полуобнаженной брюнеткой, затем ужин при свечах с сексапильной блондинкой. Тот еще казанова.

— Вы желаете винную карту, сэр? — спросила официантка.

— Почему бы тебе не выбрать? — Я передал карту М. На то, чтобы снова прочитать все эти названия, у меня не было сил.

М. уткнулась в карту. Наблюдая за ней, я испытывал что-то сродни восхищению. Судя по всему, она находится под сумасшедшим давлением, а если она и вправду заявила своим боссам, что готова выйти из игры… Вот откуда ее перепады настроения. Каким же я был дураком, когда думал, что она всерьез переживает из-за рыб.

— Ты будешь закуску? — спросила М., и мой желудок заныл.

— Нет, — ответил я. — Я съел слишком много орешков с аперитивом.

— Тогда что ты будешь? — спросила она, и я заставил себя смириться с предстоящими пытками.

— Только салат. Я не очень хорошо себя чувствую. — Это было единственной правдой, которую я сказал М. за весь вечер.

— И сколько же аперитивов ты выпил? — игриво взглянула она на меня.

— Как минимум, три бокала муската… — Я постарался выглядеть виновато. — А за обедом мне попались не очень свежие кальмары. — И снова ложь.

— Жаль… Потому что я хочу съесть что-нибудь большое и кровавое.

Это игра воображения или у нее в глазах действительно промелькнуло что-то убийственное?

— А мне казалось, ты первый кандидат на вегетарианство, — сказал я. — Эколог, работающий в Лондоне, студенческое прошлое и все такое… — Говоря это, я внимательно следил за ней.

— Нет, — ответила она. — Сейчас вообще стало значительно меньше вегетарианцев. С тех пор как появилось органическое мясо. А потом, британцы в наше время увлечены настоящим вкусом продуктов, ты не находишь?

Прекрасный увиливающий ответ, подумал я. Как и все ее ответы.

— Большой сочный стейк приведет меня в нужное настроение. — Она наклонилась поближе. — Сегодня я буду охотником, а ты добычей. Я жажду твоей плоти…

Видимо, от ужаса я побледнел, потому что она обиделась:

— Разве ты не жаждешь моей плоти?

— Конечно, конечно, — быстро сказал я. — Просто я себя чувствую немного, ну, сама понимаешь…

Она посмотрела на меня изучающе:

— Да, ты действительно выглядишь бледным. Как в тот день, когда тебя арестовали. Тебя здесь случайно никто не арестовывал? — Она засмеялась, и вдруг глаза ее сузились. Шутка превратилась в серьезный вопрос.

Я выдавил из себя смешок.

— Давай закажем вина, по-моему, мне нужно напиться.

— Вот это правильно.

М. подозвала официантку и заказала бутылку розового с île des Embiez. Мне показалось, что официантка едва не ляпнула: «А, любимое вино месье…»

Моя подруга действительно была голодна. Она сожрала стейк с кровью, картофельное пюре с трюфелями, фруктовый мусс и целую гору миниатюрных печенюшек с кофе. Я же ковырялся в зеленом салате.

Перед тем как пойти в номер, М. предложила прогуляться по острову.

— Здесь так спокойно, — сказала она. — Такое чувство, что мы в миллионе световых лет от всех жизненных проблем.

Знала бы она, что ее проблемы прячутся за каждым кустом на острове.

— Давай пройдемся по берегу. Темно, и никого нет поблизости. — Она обняла меня за талию. — Мы могли бы заняться любовью на камнях.

Спору нет, в другое время это привело бы меня в восторг, но мысль о том, чтобы трахаться под наблюдением французских полицейских, спугнет чье угодно либидо.

— Давай же, милый, — проговорила М., потянув меня за руку.

— О господи, — промычал я, схватился за живот и постарался позеленеть. — Извини. Это все кальмары. И вино.

Я повернулся и побежал к гостинице, прихрамывая, как человек, чьи внутренности со всех сторон внезапно подверглись атаке зловредных бактерий.

Такого светло-голубого неба я не видел никогда в жизни. Оно было почти прозрачным, и любого производителя краски засудили бы, посмей он назвать этот цвет голубым. На гладком фоне, как мазок на картине фовиста, красовался длинный край ананасово-желтого облака, края которого были подернуты оттенком коралла.

До рассвета оставалось несколько секунд. Я сидел на первом утреннем пароме, дрожа от холода и от мысли о том, что я сотворил.

Я смылся. Поступок, которого я не совершал с тех самых пор, как был студентом. (Тогда пришлось смываться из-за того, что я задолжал месячную плату за квартиру, владелец которой отказался починить отопление в середине февраля.)

Я оставил М. записку, извиняясь за вчерашнее и за внезапное бегство. Вечером я проглотил все таблетки от живота, любезно предоставленные отелем, и совершил шумный поход в ванную комнату, чтобы выплюнуть их, пока они не нанесли мне вреда. Бедная М., она так и не получила веселую ночь, на которую рассчитывала.

В записке я объяснил, что посреди ночи мне позвонила рыдающая Элоди и я пообещал ей сесть на первый же паром, чтобы приехать и разобраться с ее проблемами. Я попросил М. позвонить мне, как только она проснется, хотя и не был уверен, что меня хватит на то, чтобы ответить на звонок. Больше всего мне хотелось плюнуть на Сен-Тропе и прямиком отправиться в ближайший аэропорт. На второй странице моего паспорта написано: Ее Величество велит всем, кого это касается, оказывать обладателю сего документа помощь и защиту в тяжелые времена. По мне, для «Эр-Франс» наступил идеальный момент, чтобы прислушаться к просьбе старушки и найти место на первом же вылетающем из Франции самолете.