Дженнифер Кауфман - Любовница Фрейда
— Следовательно, если сны не навеваются дождем или грозой и не возникают от несварения, то откуда тогда они берутся?
— Ага! — воскликнул он, улыбаясь. Вопрос ему понравился. Он легонько постучал пальцем по ее голове. — От тебя они берутся. Они ведут свое происхождение из твоего жизненного опыта. Из внутренних ощущений, а не из внешних. И я — первый, кто утверждает: «Сны имеют смысл».
Фрейд заглянул Минне в лицо, стремясь понять ее реакцию, узнать, оценила ли она по достоинству его потрясающее открытие. Минна надолго запомнит выражение его лица в тот момент — это величие, уверенность в себе и огонь в темных глазах. Она отпила еще глоток прекрасного вина и произнесла:
— Тогда каков смысл моего сна об Игнаце?
— Это не так просто. Значение маскируется, может, что-нибудь из твоего детства всплывает.
— О чем ты, Зигмунд?
— Сон заимствует отовсюду, фрагменты разных дней, разных времен… неожиданные образы — тетки, кузины… жениха.
— Обычно я не помню своих снов, но если и помню — они кажутся полной бессмыслицей.
— Именно кажутся. Ушедшая любовь улыбается на ложе рядом с тобой, справляется о твоем здоровье, а потом выхватывает оружие… или, возможно, виной сексуальный контакт с кем-нибудь совершенно неподходящим. Еще вина?
— Да, спасибо. Продолжай.
— Сны моих пациентов — смесь чего-то со всем подряд — из их прошлого и настоящего. Иные истории — полный абсурд, но все-таки необходимо разобраться в их жизни — и сновидения обретут смысл.
— Например?
— Одна женщина пришла ко мне и пожаловалась, что во сне видела свою сестру в гробу и тетку, которая прямо перед ней разбила кувшин, и людей, забрасывавших ее дохлыми животными.
— Против такого мой — просто… ручной…
— Отвратительные женихи не такие уж ручные, — усмехнулся Фрейд и рассказал о сорокалетней вдове.
Та пережила тяжелую травму, когда ее богатый муж внезапно умер, читая газету. Родня супруга обвинила вдову в его смерти, ее преследовали чувства вины и стыда, вот потому-то и страдала она от этих кошмаров. А после была английская гувернантка, служившая у богатого вдовца. Она питала к нему тайную страсть, но чувства не были взаимны. Ее уволили, но разлука с детьми вылилась в сновидение о подгоревшем пудинге. Другую молодую женщину преследовали кошмары, в них на нее набрасывались мужчины со злобными лицами, она просыпалась от удушья и ощущала, будто шея перетянута удавкой. Встретившись с ней несколько раз, Фрейд выяснил, что кошмары эти начались, когда она узнала, что ее сестра вступила в связь с собственным дядей.
Он замолчал, бережно разворачивая новую «Х. Апманн». Отрезав кончик, смочил сигару языком и зажег.
— Причины подобных сновидения скрыты, — продолжил Фрейд, — но после исследования все становится ясно. Сны — лишь симптомы, послания, сообщающие нам, что именно не в порядке. Аллегорическое воплощение наших сокровенных мыслей, желаний. Например, одной пациентке снилось, будто она пытается вставить свечу в подсвечник, а свеча сломана и не может стоять. И это означало…
— Дай угадаю, — перебила Минна, стараясь сдержать улыбку.
— Конечно — тут символика весьма прозрачна.
— Ты обсуждал это со своими коллегами?
— Естественно. Никто не принял это всерьез. Они назвали мою работу сказками и шарлатанством. Как сказал Вергилий:
Flectere si nequeo superos,
Acheronta movebo.
«Если не добьюсь благосклонности вышних, то всколыхну подземное царство».
Они помолчали.
— Зигмунд, у тебя найдется сигарета?
Он отложил сигару, подозвал официанта, изнывавшего от безделья, и попросил закурить. Тот подал ему сигарету из пачки в жилетном кармане. Зигмунд прикурил ее и отдал Минне.
— Значит, ты подобрал ключ к тайне сновидений? — спросила она, глубоко затягиваясь и откидываясь на спинку стула.
— Я, без сомнения, подобрал ключ к тайне твоих сновидений. И к тебе, моя милая.
Минна посмотрела на него и почувствовала прилив чего-то, очень похожего на счастье. Подобного она не переживала уже много лет.
— Пора возвращаться, — вздохнула Минна.
— Еще по одной?
— Не могу. И прошлой ночью я слишком засиделась.
— Хочешь, обсудим это?
— Нет, — ответила она, вставая.
— Я так не думаю, — проговорил Зигмунд, швырнул несколько крон на стол и помог Минне надеть пальто.
И что-то в это мгновение — краткое прикосновение, мимолетный жест, или, может, наклон головы или то, как два человека двигались гуськом, близко друг к другу, — окутало Минну и Фрейда аурой интимности. И всякий, кто оказался бы рядом, когда они покидали кафе, заметил бы это: Минну, с влажным, пылающим лицом и темно-медным узлом волос, и Зигмунда, ведущего ее к двери, и его руку, скользящую по хрупкой спине Минны.
Глава 14
Когда они вернулись домой, их встретила седовласая ночная горничная. В прихожей уже горели газовые лампы, и по стуку убираемой посуды и беготне детей наверху можно было догадаться, что на ужин они опоздали.
— Зиги! — окликнула Марта со второго этажа, глядя сверху вниз на запоздавшую пару.
Фрейд кивнул с натянутой улыбкой, помогая Минне снять пальто.
— Ты не слышала колокольчик? Мы долго звонили, — раздраженно сказал он. — Эта служанка глухая?
— Нет, — возразила Марта, спускаясь по мраморным ступеням, — мы обе сидели с детьми. Хотите поужинать?
— Спасибо, я не голоден. — Он слегка кивнул в сторону Минны, проходя в кабинет мимо жены.
Она небрежно поцеловала Фрейда в щеку, что тот вряд ли заметил перед тем, как исчезнуть за дверью.
— Где вы были? — спросила Марта. — Вас не было три часа, мне пришлось кормить детей.
Дом пропах вареной говядиной, уксусом и раздражением.
— Извини, я утратила всякое представление о времени, — произнесла Минна, захваченная врасплох гневом Марты. — Я столкнулась с Зигмундом и пошла с ним по его делам.
— Ты пропустила ужин. Я могу попросить кухарку подать тебе что-нибудь.
— Спасибо.
В конце концов, она же не ребенок.
— Говядина может быть жестковата. Наш мясник заболел, а его помощник отрубил кусок с жилами, хотя я сказала, какой хочу. Теперь мясо распадается на ломтики с волокнами, и вряд ли их назовешь мягкими… Съешь что-нибудь еще?
Наступило долгое молчание, а потом Минна ответила:
— Думаю, и говядина сгодится.
— Хорошо, дорогая, — отозвалась сестра. — Вареники с вишнями совсем холодные. Попросить кухарку, чтобы подогрела?
— Все в порядке. Не беспокойся.
— Хорошо. — Марта прикрутила фитиль на газовой лампе и, сняв колпак, затушила пламя.
— Они пахнут меньше, если их гасить вот так, — произнесла она. — Кстати, на будущее: ужин — не лучшее время для исчезновения. Конечно, если Зигмунд может обойтись без тебя.
Марта высказала это с оттенком раздражения. «До чего неприятно, — думала Минна, — так расстраиваться лишь потому, что я опоздала на пару часов». Бог свидетель, она работала со дня прибытия как ломовая лошадь. Сестры стояли друг против друга с одинаковыми выражениями лиц. Вечерний свет играл на поверхности недавно отполированной мебели, и Минну вдруг накрыла волна вины. Дело было не в том, что она провела время в кафе с мужем Марты, а сестра сидела дома с детьми. Чувства Минны к Зигмунду были совсем не невинны, и это злило ее. Нет ей прощения, она это знала. Минна ушла к себе в неприятном молчании, словно у них был спор, и обе решили не упоминать повода к нему. В комнате она нашла Софи: девочка сидела на ее кровати скрестив ноги, с книгой сказок на коленях.
— Мама шкажала, ты мне почитаешь перед шном.
— Софи, солнышко, уже поздно.
Минне хотелось сделать глоток джина, принять ванну и лечь в кровать. Но, взглянув в расстроенное лицо Софи, она посадила малышку на колени и начала читать.
Это была сказка о Франце, сельском мышонке, жившем в избушке. Там на окнах висели красные занавески в клеточку, помещались два креслица для двух мышек и горел крошечный очаг. Франц носил красный берет и очки и был очень доволен, поскольку только что украл корзинку клубники, тарталетки на соседней ферме и принес их своим хорошо воспитанным мышатам, не забыв и обаятельных, толстых, мохнатых родителей — обычные типажи детских сказок, но, увы, ничего общего с реальной жизнью детей. Сказки были добрые и бессвязные. Вскоре Минна и прижавшаяся к ней Софи заснули.
Утром Минна встала рано и отвела Софи в ее комнату, стараясь не разбудить Матильду. Ей хотелось кофе и куска хлеба, поскольку она осталась без ужина, но мысль, что она может столкнуться с Зигмундом, держала ее в комнате почти до завтрака. Как обычно, с тех пор, как поселилась здесь, с утра она успела многое: подняла детей, накормила их и отправила каждого по расписанию. Марта вела себя обычно, вчерашнее раздражение исчезло.
