Надежда - Шевченко Лариса Яковлевна
— Мамочка, ты же отдохнула в отпуске, будь веселенькой. Давай радоваться и смеяться! Хочешь, я попрошу папу вернуться к нам? — совершенно искренне, не осознавая подоплеки сложных взаимоотношений взрослых, предложила девочка.
И получила в ответ:
— Не надо. Нам вдвоем лучше.
— Мама, я чувствую, что тут ты не права, — задумчиво и мягко произнесла девочка.
— Папа меня тоже разлюбил? — услышала я вдруг ее тоскливый, испуганный шепот.
— Нет, тебя он никогда не разлюбит, ты же ребенок, — уверенным голосом успокоила мама дочку и порывисто прижала к себе.
Я вспомнила себя в этом возрасте. Душа заныла бедами малышки...
Неподалеку шепчутся две пожилые женщины:
— Как волновалась, когда мать в отпуск уехала! Осталась без отца и панически боялась потерять мать. Особенно по вечерам страдала. Плакала и бормотала: «А если мама погибнет?» Откуда у нее такая жуткая мысль явилась. Исстрадалась бедняжка, ничем отвлечь ее не могла... Когда ушел отец, ребенок совсем другим стал. Куда девалась прежняя беззаботность! Научилась молчать, замалчивать, скрывать. Повзрослела сразу. При упоминании об отце чужими людьми сразу замыкается, в глазах будто появляется стеклянная неподвижная шторка, за которую никого в душу не пускает. Как-то беседовала с внучкой весело, непринужденно, и вдруг она говорит мне: «Бабушка, ты так хорошо, ласково и радостно со мной разговаривала! Спасибо!» Представляете? Так и сказала! И с каким трогательным, нежным чувством в голосе! У меня сердце дрогнуло. Ребенку пять лет, а она чувствует и ценит искреннюю любовь.
На чистом песчаном пляже расположилась большая компания. Похоже, у них диспут. Они громко спорят, и я успеваю различить только отдельные фразы.
— ...В торговый институт поступают приземленные люди, а в педагогический — только возвышенные. Они заранее знают, что работать будут за гроши...
— ...Как ни странно, альтернатива любви не ненависть, а безразличие...
— ...Вышла замуж. «Ты счастлива?» — поинтересовалась моя подруга. «Спроси через двадцать лет», — ответила я в шутку. А уже через год поняла, что в своей жизни я исхожу из понятий добра и доверия, а он — из недоверия... Человек богат добротой, а счастлив любовью... Классики всегда правы... Женщину можно предать, но никогда нельзя вернуть назад. Она больше его не полюбит. Может только смириться с ситуацией...
— ...Надо иметь светлый, легкий взгляд на жизнь, — декларировал молодой человек. — Пессимист — человек, который всегда прав, но не получает от этого удовольствие. Я же удовольствия ищу!
— А трудности женщине оставляешь? — резко возразила девушка...
— ...Жизнь человека делают яркие моменты. Что удерживает память? Что тронуло душу, поразило, восхитило, обрадовало...
Ссорятся двое:
— У тебя же ребенок!
— У нас ребенок! Устала объяснять тебе прописные истины...
Рыбаки курят и хохочут, что-то вспоминая. Поняв, что момент самый удобный, я попросила рассказать мне рыбацкую байку. Самый старший из них согласился. Я навострила уши. «Сидят рядом немец и русский. Рыбу ловят. Немец поймает рыбку, осторожно снимет с крючка, в воду бросит и опять на поплавок смотрит. А наш мужик ловит и в садок складывает. Долго так продолжалось. Наконец, русский не выдержал и спрашивает немца:
— Зачем ловишь и отпускаешь?
— Я, — отвечает, — от самого процесса удовольствие получаю.
Русский тогда говорит ему:
— Я ловлю рыбу, жарю, и пятеро оглоедов ее за обе щеки уплетают. А я смотрю на них и тоже от самого процесса удовольствие получаю!»
Я улыбнулась, поблагодарила веселого балагура и пошла дальше.
На лавочке две старушки тихонько шепчутся. Я тут же нацелила на них свои уши-локаторы.
— ...Молить зять должен был доктора о помощи, о проведении операции без очереди, а он своим опозданием подчеркнул свое неуважение к нему. Думал, если был звонок в больницу от большого начальника, так он получил право унижать человека, заставлять плясать под свою дудку. Глупый гонор! Вот и получил своим салом по мусалам. Доктор не дождался моего зятя в назначенное время и ушел других больных консультировать...
— ...Мужчины дольше живут женатыми, а женщины — если незамужние. Это факт, — утверждала одна.
— Но старух обычно больше, чем стариков, — энергично возражала другая.
— Эти дожили до глубокой старости, потому что рано без мужей остались, — дробно захихикала ее подруга. — Неправда, что ребят меньше, чем девчат. Их приблизительно поровну. Война нарушила баланс, но сейчас мальчиков больше рождается. И ничего в этом сверхъестественного нет. Закон природы. Это мы, старухи, портим статистику, создаем неверные представление о количестве молодых пар.
Не сразу я дошла до смысла завуалированных шуток старушек, поэтому поняла, что они мне интересны, и внимательно прислушалась. Только мало что смогла разобрать:
— ...Батюшка мне в церкви объяснял: «Пусть ученые занимаются наукой: у них база для этого имеется. Мы мешать им не будем. Но когда они изобретут что-то, то пусть не мешают нам выяснять, что хорошее и что плохое в их научных изысканиях. Это уже наш вопрос, нравственный, — говорила старушка, та, что в шляпке.
— ...Ой, жуткую картину надысь у церкви наблюдала! Сначала нищие истово молились за здоровье подающих, а потом из-за подаяния драться стали, — это, закатив глаза, охала вторая, в белом ситцевом платочке.
— ...Безумный видит то же, что и здоровый. Просто он говорит то, что нормальный себе не позволит... — утверждала первая, переходя на шепот.
Иду, размышляю о только что услышанном. Наблюдаю, как на берег реки с пригорка медленно спускается пожилая пара и направляется к кустам, где расположилось большое семейство: огромный, уверенный в себе папа, тихая мама, шустрые, звонкоголосые сынок и дочка лет по 9–10 и молодая веселая бабушка с грудным ребеночком на руках.
Необъяснимые причины приковали мое внимание к старикам. Привычка обращать внимание на незначительные мелочи или обычное для меня острое бескорыстное любопытство заставило остановиться и обратить на них свой взор? По тому, как разговаривали эти двое, было ясно, что между ними лад и понимание. Но судьба, видно, складывалась для них не всегда удачно. Не сказать бы, что женщина была старой, но ее некогда красивое лицо донельзя изборождено мелкими морщинами. Глаза потухшие. Выражение лица спокойное, даже бесстрастное. Движения неуверенные. Подойдя к реке, она тревожно огляделась. «Что за неуместные шутки? Где мои удочки?» — беспомощно выдохнула она и тяжело опустилась в шезлонг. По страдальчески искаженному лицу заскользили слезы отчаяния.
Ее муж засуетился, заметался, ощупывая руками прибрежный песок. Видно, он всегда самоотверженно охранял спокойствие жены и тщательно защищал от любых недобрых посягательств. Я поняла, что он очень плохо видит, и пришла ему на помощь. Поломанные и варварски скрученные в лохматый пук снасти нашлись в кустах. Увидев их, старушка ахнула, побелела и закрыла глаза. Дыхание сбилось с ритма. В горле что-то заклокотало. Руки безвольно опустились и повисли, словно неживые. Муж заботливо успокаивал ее, торопливо давал лекарство и ободряюще бормотал: «Не волнуйся, может, хоть частично сумеешь восстановить. Потом еще купим».
Придя в себя, женщина принялась развязывать узлы на жутко перепутанных снастях. Ей с трудом удавалось разглядеть петельки лески через очки с толстыми выпуклыми линзами. Руки от усталости время от времени бессильно падали на колени. Я смотрела на женщину с неподдельным сожалением. Желая помочь, потянулась к бедняжке. Ее муж остановил меня тихим шепотом: «Пусть возится. Чтобы успокоиться, ей необходимо отвлечься работой».
Женщина не искала виновных, а только тихонько сетовала, ни к кому не обращаясь:
— Врачи советовали: речка, лес, рыбалка. Операция была... рак признали... сказали, может, еще поживу, если буду получать положительные эмоции... Да какие уж тут положительные эмоции? То ребятишки побаловались: сигаретой лески пережгли, когда я задремала, то рыбаки-пьяницы своровали удочки. И вот опять... В какой-то бессмысленной злобе испортили снасти! Кому они мешали? Два пляжа рядом. Под кустами мест свободных хватает, — недоуменно бормотала она.
