Семен Чухлебов - Я сын батрака. Книга 1
Но, ладно не получилось, а вышло всё так, как я и предполагал, как только солдат-почтальон заикнулся командиру части о своей женитьбе, то через сутки он оказался в Бресте, а затем, в сопровождении офицера, он был отправлен на Урал, в Уральский военный округ, дослуживать свои полгода армейской службы. Такие порядки были в армии за границей. Хоть у нас и говорили что, «Курица не птица, Польша не заграница», но порядки были строгие, чуть что, сразу на поезд и до города Бреста, а там катись на все четыре стороны.
После того, как я напишу о Грете, я вам расскажу один случай, который произошёл с русскими парнями на вокзале города Вроцлав. Если конечно не забуду. Хотя забыть не должен.
Как только у дочери Герты женитьба с солдатом не состоялась, она вдруг любовью воспылала ко мне. Герта каждый день передавала мне от неё приветы, и просьбы прийти к ней в гости. Но я помнил то её пренебрежительное отношение и отвечал отказом, но Герта меня буквально умоляла пойти к ней и поговорить с Аней, а то, как бы она чего не натворила.
Глядя на Герту, как она меня просит, на её грустные глаза, я забыл об обиде и согласился прийти к ним. Согласиться-то я согласился, но думаю, чем я им помогу, им нужны деньги, ведь тех шестьсот-семьсот злотых, которые зарабатывает Герта, им явно не хватает, надо что-то придумать, а что я не знал. Как раз я собрался на тренировку по волейболу и решил поговорить на эту тему с Виктором Никутиным, он человек взрослый в звании капитана, так что он в этих делах разбирается лучше меня. После тренировки я Виктору рассказал о Герте и её проблемах, а ещё рассказал в каком положении её дочь Аня. Виктор немного подумал, а затем сказал: «А чем ты им поможешь? Ане 17 лет, она на седьмом месяце, такую обузу никто на себя брать не будет, да ещё она не совершеннолетняя и на военный завод её не примут. Да вообще, почему ты вдруг стал беспокоиться об этой немецкой семье, ты помнишь, что они творили на нашей земле? Времени прошло не много, так что не должен забыть. А об этой семейке я тебе вот что скажу, что они русских вообще ненавидят. Ты здесь недавно, а я уже четвёртый год, так что наслышался о них. Эта же самая Аня нашему офицеру сказала, что она русских ненавидит, и это зато что он её на территорию завода в ночное время не пустил. «Ты подожди, ведь она забеременела от русского солдата. Что-то тут не вяжется. Да и Герта мне говорила, что отец Ани русский» — «Эх, Сеня, Сеня, как легко тебя обмануть. Ты только вдумайся в его имя и отчество, «Ефим Соломонович», понял какой он русский, вот такой же русский и наш почтальон, хоть и звали его Александр, но фамилия его Кацман. Вот такие они русские, кровь, знаешь ли, она притягивает. Мой тебе совет, выбрось эту затею из головы и пусть они живут, как и жили до этого, а то ты свой небольшой заработок на них ухлопаешь, а потом они тебе кукиш покажут». На этом мы с Никутиным расстались, в тот вечер я хоть и пообещал прийти к Герте, но не пошёл, слова Виктора во мне всё перевернули. После этого я с Гертой общался, но только по делу, других отношений у меня с ней не было. Позже я узнал, что Аня вышла замуж, за какого-то поляка, но жила с ним не долго, через полгода она снова вернулась к матери. А позже я вообще интерес к ней потерял, у меня появились другие заботы. А просьбу Михаила Крамаренко я выполнил, хотя об этом я уже писал.
СТРОГИЕ ПОРЯДКИ
Так вот, я вам обещал рассказать о строгих порядках за границей, в частности на нашем заводе. Правда так было не только на нашем заводе, так же было и военторге, и в госпитале. А вот тот случай, о котором я вам хотел рассказать. Я уже работал больше чем полгода как к нам приехал новый набор из Союза. Их было человек десять, но я хочу рассказать о двух парнях из Рязани. Работали они в столярном цехе, это далеко от нашего моторного цеха и поэтому я знал их плохо. Оба парня были невысокого роста, плотного телосложения, эти самые, ну вы меня понимаете, что я хотел сказать, так вот они у них красные, а на голове рыжие курчавые волосы. Ходили они по территории практически всегда вместе, при этом, когда они шли то всегда низко наклоняли головы как будто они что-то, искали. Так вот, из комнаты общежития, в которой жили эти парни, уезжал в Союз их товарищ, и как водится, были организованы проводы с размахом. Они погуляли в общежитии, затем надо было ехать на вокзал к поезду. По воле случая я тоже оказался в этот момент на железнодорожном вокзале города Вроцлава и видел все художества, которые вытворяли эти рязанские парни.
На вокзале в Польше вели они себя так, как будто они находятся у себя в Рязани. Шли по перрону тащили чемодан и две сумки при этом сильно качались от выпитого, спиртного и от тяжести ноши. Естественно, пассажиров они толкали, польские граждане возмущались, и делали рязанцам замечание, а те их посылали куда подальше, в общем, туда, где Макар телят ни пас. Было это ни раз, и ни два. В конце концов, польским гражданам это надоело, и они обратились в полицейскую дежурную часть, которая находилась здесь же на вокзале. Появились три полицейских с резиновыми дубинками на поясе и начали увещать разбушевавшихся рязанцев. Но рязанцев остановить было трудно, они полицейских посылали куда подальше, обзывали их фашистами, а когда это не помогло, то рязанцы полезли в драку на полицейских. Такого поворота событий полиция явно не ожидала, и в какой-то момент даже отступила, но рязанцам было этого мало, и они на расстоянии стали посылать в адрес полицейских угрозы и обзывали их фашистами. Тогда полицейские дружно отстегнули с пояса резиновые дубинки, и пошли в атаку на противную сторону. Сначала парни приняли бой, но большое количество выпитого спиртного, да превосходящие силы противника подавили их пыл.
За своё хамское поведение они получили град ударов палками, а когда рязанцы перестали сопротивляться, на них одели наручники и сопроводили в полицейское отделение. Там они провели ночь, а утром их передали в военную комендатуру нашей части. В этот же день, их в сопровождении поездом отправили в город Брест.
По прибытии в город Брест, на вокзале, сопровождающий офицер проводит виновников «торжества» через таможенную, затем дальше через вокзал, выводит их на территорию братской республики Белоруссии. И езжайте, дорогие товарищи в свою Рязань. Вот так у нас поступали с нарушителями общественного прядка и с теми лицами, которые за границей роняют честь Советского человека. И ещё одно, о чём я узнал позже. Самое оскорбительное слово для польского гражданина это «ФАШИСТ». Он может вам простить русский или польский мат в его сторону, но если кто-то его обозвал фашистом, то он ему это не простит. Да оно и понятно, ведь после великой отечественной войны тогда прошло немного времени, и те беды, которые нанесли фашисты польским гражданам, были еще не забыты. Вот такие у нас там были тогда дела.
ЗНАКОМСТВО С МОЕЙ БУДУЩЕЙ ЖЕНОЙ
По выходным я с друзьями ходил в клуб госпиталя на танцы и там, познакомился с девушкой, медицинской сестрой из госпиталя, с которой я в выходные дни встречался, а затем к ней стал ходить после работы, когда был свободен вечер, иногда и ночевал у неё. А что не ходить? Как только я к ней прихожу, она сразу начинает печь блины, а блины, это тебе не сухой чёрствый хлеб в моей тумбочке в общежитии. Поешь блинчики со сметаной, и сразу настроение улучшается, и девушка, которая готовила их, делается симпатичней и милее. Ведь не зря же говорят, что, путь к сердцу мужчина лежит через желудок. Моя девушка Зоя об этом наверняка знала, и действовала безошибочно. Первое время по вечерам я к ней ходил практически каждый день, если я в этот день не работал сверхурочно. Зоя, со своей комнатной жиличкой Сашей, всегда были дома, и я к этому как-то привык, что Зоя домоседка и это меня устраивало. Но как-то один раз, в субботу вечером, прихожу, а их комната закрыта. Постучал, постучал, никто не открывает, пошёл в комнату напротив. Там жила Ира Плотникова, тоже медсестра из госпиталя, а с ней жила ещё одна медсестра из того же госпиталя по имени, как ни странно, тоже Зоя. Не высокая, золотокудрая и красивая. Она только один раз появилась на танцах в госпитале, и больше я её там не видел, куда она девалась, я не знал, до тех пор, пока не зашёл к Ире. Стучу в дверь, мне открывает Ирина, молодая женщина 27-ми лет. Черты лица её строгие и привлекательные, спортивная фигура — она хорошо играла в волейбол, где мы с ней и познакомились. Но тогда она меня за своего ухажёра не приняла, разница в возрасте велика и она мне откровенно сказала: «Семён, ты парень конечно хороший, но мне в ухажёры не подходишь, я на тебя смотрю, как на мальчишку, так что извини». С того момента я с Ириной больше не общался и даже волейбол в её команде не играл. Прошло полгода, я того её заявления не забыл, но в дверь её комнаты стучусь, чтобы узнать, где её соседки. Дверь открывается, на пороге стоит Ирина и сразу ко мне с вопросом: «Что, Семён, свою невесту потерял?» — «Да, — отвечаю, — потерял, а где она ты не знаешь?» — «Как не знать, мы же соседи они про нас всё знают, а мы про них. Вот так живём. Да ты заходи, что на пороге стоишь, чайку попьём, а за чаем я тебя в курс дела введу, какие у нас тут дела, и зачем мы девки сюда приехали, в том числе и твоя Зоя». Ира готовит чай, а сама говорит. А я думаю: «Что это Ира со мной такая любезная? Раньше за ней такое не водилось». А Ира всё продолжает говорить: «Так вот, твоя Зоя со своей жиличкой уехали в город Бджег за женихами. Там стоит наш лётный полк, вот туда все медицинские сёстры и едут за женихами. Понимаешь Семён, каждая из нас хочет выйти замуж за офицера, и чем он выше рангом, тем лучше, статус его выше, а значит и мой, его жены он выше. Да и зарплата у них хорошая и, притом, регулярная, а для семьи, это очень важно».
