Александр Покровский - Кубрик: фривольные рассказы

Вместо того чтоб повисеть на пальце, дергая руками и ногами, зам зачем-то пукнул и полез было назад наверх, быстрый, как гиббон, но, не сделав и двух стежков по вертикальному трапу, он оборвался и упал.

А ошарашенный боцман в это время стоял, совершенно окаменев от происходящего и, открыв свой рот, все еще держал под люком свой долбаный палец размером с упомянутый овощ.

В общем, зам, падая, еще раз попал на палец, после чего он и обосрался.

Да! Вот еще что: палец-то он боцману сломал.

Опа-на! Нас опять в море выгоняют обеспечивать торпедные стрельбы.

Опять на тэ-эл сажается маневренная группа во главе со старпомом.

Нашего старпома, Переверзиева Андрея Антоныча, все побережье знает. Он теперь у нас весит ровно сто пятьдесят килограмм при росте сто девяносто пять сантиметров.

А тэ-эл – это торпедолов. Он торпеды находит после торпедной стрельбы, для обеспечения которой и сажается на него Андрей Антоныч, штурманенок, мичман-связист и парочка лейтенантов – так, на всякий случай.

А отправлять Андрей Антоныча с ватагой должен я, поскольку я стою дежурным по кораблю.

– Саня! – говорит мне старпом, – там, на пирсе, мне кое-что привезли в коробочках, так ты посмотри, чтоб, значит, зама нашего не нервируя, их аккуратненько сейчас на борт тэ-эла оттаранили.

И я пошел посмотреть, что это за коробочки нашему старпому привезли.

– Хабибулин! – спросил я вечного вахтенного на верхушке матроса Хабибулина, – где тут коробочки старпому передали?

И он мне кивнул на эти коробочки. Коробочки были до боли знакомого зеленого цвета. Где-то я все это уже видел. Я открыл одну коробочку и понял, что видел я это на занятиях по стрелковому вооружению – в коробочке лежал гранатомет.

Интересные у нас теперь выходы в торпедную атаку! То есть наш старпом отправляется в море на торпедолове не совсем, скажем так, для того, чтоб торпеды ловить?

– Совершенно верно! – раздался за моей спиной голос Андрей Антоныча, который и помог мне закрыть крышку зеленой коробочки.

– Андрей Антоныч! – успел сказать я.

– Саня! – заметил мне он очень устало, – я тебе чего сказал? Я сказал: оттащить все это на тэ-эл так, чтоб ни одна собака, в том числе и заместитель командира, это все не видела. Кстати, ты в число тех, кто ничего не видел, тоже входишь!

– Андрей Антоныч!

– И не надо делать себе глаза матери вождя!

– Андрей Антоныч, это же гранатомет!

– Нет! Это не просто гранатомет! Это целых два гранатомета! А еще там два миномета, два ПТУРСа и один пулемет ДШК – Дегтярева-Шпагина крупнокалиберный с кучей патронов, и еще ПЗРК (переносной зенитно-ракетный комплекс) мне ребята обещали подвезти. Это у меня все для друга Джонни из Бостона приготовлено. А то мне надоело на него с АКМами ходить.

Видите ли, Андрей Антоныч наш посылается с торпедоловом на обеспечение торпедных стрельб с удручающей регулярностью, а там их ждет американский крейсер, который при нашем приближении вывешивает флажки, мол, «не могу управляться», а потом начинает маневрировать так, что мама дорогая, только и успевай уворачиваться. Вот Андрей Антонычу и надоело бегать. В прошлый раз он в крейсер из двух АКМов стрелял.

– Андрей Антоныч, так это ж война! – заметил я, соображая, как бы мне все это богатство незаметненько от зама на тэ-эл перетащить.

– Саня! – Андрей Антоныч так зевнул от скуки, что цыпленок ему в рот запросто поместился бы, – да какая, на хер, тут может быть война! Какая война на море, если у меня нет ничего, что принято на вооружении в военно-морском флоте.

– То есть?

– А ты сам взгляни! Все же сухопутное!

О! Ловко! То есть сухопутное вооружение не в счет?

– Именно! – поднял Андрей Антоныч свой палец вверх. – Именно, друг мой! Изучай морское международное право! Там все сказано!.. Кажется. А может, и не там это сказано. Я-то, старый, уже многое не помню. Я же по ящикам деревянным стрелять собираюсь. По плавающим ящикам. Не запрещено это, надеюсь?

– Но… я не знаю.

– Зато я знаю! Чтоб через пять минут все это на тэ-эле было.

Так что через пять минут это все было на тэ-эле, а через десять минут они в море вышли. Что у них там потом было, мне Витька-штурман в красках рассказал.

Как только лодочка отстрелялась торпедами и наш торпедолов отправился их искать, немедленно на горизонте нарисовался Джонни из Бостона вместе со своим крейсером.

А дальше было, как и всегда: Джонни вывесил флажки.

А Андрей Антоныч вывесил другие флажки, мол, «произвожу стрельбы», после чего за борт были сброшены два ящика, которые, надо ж такому случиться, оказались прямо по курсу у американского крейсера.

После этого они были зверски расстреляны залпом из гранатомета.

Крейсер от изумления лег в дрейф.

А когда его отнесло в сторону тэ-эла, на палубе появился сам Джонни из города Бостона.

– Андрей Антоныч! – радостно воскликнул Джонни на чисто русском языке с помощью специального громкоговорящего устройства, – Как здорово вас снова видеть!

– Здравствуй, Джонни! – отвечал ему наш старпом.

– А чего это вы палите непонятно из чего?

– А чего нам не палить? Имеем право! И заметь, Джонни, что попадать под залп из ПТУРСов, которым смешна броня всех мне известных современных танков, крейсерам и вовсе не рекомендуется. А еще у нас есть один пулеметик, который обожает низколетающие воздушные цели. У тебя есть на борту низколетающие воздушные цели, а, Джонни?

– Здорово придумали, Андрей Антоныч! – прокричал Джонни. – Скажу своим, пусть они это все обмозгуют.

– Ну, если есть мозги, – заметил наш старпом вслед уходящему крейсеру, – то почему бы ими не воспользоваться по прямому назначению?

Вот такая у нас вышла история.

Зам, конечно, все узнал, как только с моря пришли.

– Андрей Антоныч! – ворвался он к старпому, – как это понимать?

– А что такое?

– Вы же напали на американский крейсер в полигоне боевой подготовки! – визжал зам.

– А кто тебе нажаловался? Уж не Джонни ли? – усмехнулся старпом.

– По линии МИДа. – начал было зам.

– Значит так, Сергеич! – со старпома мигом слетела вся его вальяжность. – А твой МИД поинтересовался хотя бы один раз, как я здесь обеспечиваю уважение к моей державе? А? Капитан второго ранга Переверзиев, идите с голыми руками на крейсер? Так, что ли? Где был твой МИД, когда нам лодку в прошлый раз чуть пополам не переехали? «Андрей Антоныч, отгоните крейсер!» Ты мне рожу-то не криви. Я твой МИД прекрасно понимаю. Хочется и рыбку съесть, и на хер не оступиться! Очень удобная позиция!

– Андрей Антоныч, вы знаете, куда вас вызывают?

– Знаю! В ООН! – в этот момент старпом захохотал так, что всех бакланов на заливе распугал.

А вызывали его в штаб, где он долго потом рисовал всякие курсы – свои и американца.

Наш старпом – Андрей Антоныч – застал зама в кают-компании с портретом президента в руках.

– Вот, Андрей Антоныч! Надо бы повесить где-нибудь! – сказал зам.

Старпом имел вид хмурый и невыспавшийся, поэтому сперва он буркнул заму:

– Давно пора! – а потом уставился на то место на стене, где у нас еще недавно портрет Ленина красовался. Лик Владимира Ильича был когда-то набран разноцветным шпоном на доске, после чего он был покрыт сверху слоем лака в палец толщиной. Висел он в кают-компании с незапамятных времен, с самого схода нашей лодки со стапелей, так что все к нему привыкли, как к части интерьера.

– А куда у нас делся портрет Ленина? – спросил старпом зама.

– Ленина? – зам выглядел смущенным.

– Ну да, портрет на доске? Куда он исчез? Он, кстати, входит в состав имущества кают-компании вместе с морским пейзажем! Пейзаж на месте, Ленина нет! Ну? И где наш деревянный Ильич? – старпом смотрел на зама в упор.

– Ленина?.. – все еще размышлял зам.

– Да, да, его! Ленина! Нашего! Прошлого! Вождя! Портрет! Где он?

И тут в глазах у старпома появляется чертовинка.

– Сергеич, – начинает он вкрадчиво, – это ведь не я у нас хранитель идеи. Это ты.

Так вот, скажи мне, яхонт изумрудный, куда мы все время попадаем с такими хранителями? А? Все место себе достойное не можем найти! Все тянет нас в места недостойные и жопой называемые!

Зам становится пунцовым.

– Значит, выбросил Ленина к ебеням, за ненадобностью? – старпом притворно вздохнул и воздел глаза в подволок.

– Андрей Антоныч, я.

– А теперь ищешь место для нового вождя?

– Я.

– Так вешай сюда, место-то пустует… святое. Так что вперед! Вешай вместо Ленина.

Андрей Антоныч посмотрел еще раз на зама с интересом и продолжил:

– А ты ведь наверняка Ленина-то не выбросил. А, Сергеич? Спрятал его под матрац! Сознайся! Спрятал? И спишь теперь на вожде? А? Но вот пришла замена. Дождались. Пришла замена вождю. Дай-ка на замену повнимательней посмотрю!

Андрей Антоныч взял портрет президента и начал его разглядывать. На портрете в профиль был изображен наш верховный главнокомандующий, одетый во все наше морское, да еще и в шапке с ручкой.