Михаил Кривич - Из жизни собак и минотавров
В тот вечер битья посуды не случилось. На сей раз Леночка удержалась от соблазна тотчас по приходу Мини броситься в его объятия, а благоразумно оттитровала растворы для завтрашних анализов и привела в порядок записи в лабораторном журнале, Миня же тем временем, позвонив в администрацию рынка и сказав, что отправляется на склады, стал обстоятельно обустраивать все тот же лабораторный стол: аккуратно убрал склянки с реактивами и расстелил байковое одеяло из противопожарного набора. После этого юные любовники с чистым сердцем отдались страсти. Отдались раз, отдались два, после короткого перерыва – три.
Автор этой хроники уже имел удовольствие упомянуть о Ленкиной ненасытности в любви и Мининой мужской силе – скорее даже не мужской, а бычьей, но мне, право же, трудно рассчитывать на полное доверие читателей, если стану утверждать, что после третьего объятия любовников немедленно последовало четвертое. Такое бывает только в наивных американских фильмах. Миня лежал на спине и никак не мог успокоить дыхание, а Леночка, прильнув к нему, нежно перебирала короткую шелковистую шерстку любимого и гладила глянцевитые, словно отлитые из сверхтвердого пластика, рога. Ах как она их любила! Как возбуждали они девчонку, и как возбуждали самого Миню нежные поглаживания тонких девичьих пальчиков! Вполне возможно, более того – очень даже вероятно, что через несколько минут пара вновь слилась бы в неистовом любовном объятии и тогда автору пришлось бы краснеть за только что высказанные сомнения. Но тут неожиданно задергалась дверь, потом раздался резкий стук.
От неожиданности Леночка еще крепче прижалась к Мине, но после второго стука отпрянула, спрыгнула со стола, подхватила с пола бельишко и убежала за холодильник. Миня же спустил со стола скульптурно мускулистые ножищи и стал не спеша натягивать на них джинсы.
Дверь он открыл только после третьего стука, от которого в штативах задребезжали пробирки. Полностью одетый, в бейсболке на голове и в закрывающей морду арафатке, он оглядел стоявшего перед ним вполне конкретного пацана и спросил:
– Чего тебе?
– Ты Минотрян, что ли?
– Ну я Минотрян.
– Тебя Эгей зовет. – Пацан снизу вверх оглядел Миню и, впечатленный его габаритами, не очень уверенно добавил: – Велел привести…
* * *Отработав на рынке пару месяцев, Миня, естественно, не мог не знать, кто такой Эгей Тесеев, хотя никогда его в лицо не видал. Минос Европович поведал сыну – мальчик взрослый, пора ему понимать обстановку в родном городе – о роли тесеевского клана в экономике и политике Крытска, не стал скрывать, чего стоило ему, Миносу, уладить конфликт в дискотеке и предотвратить кровавые разборки с отмороженным уголовником Мишкой.
Разумеется, Эгей, получавший оперативные сводки не только от своих парней, но и от крытских ментов, тоже досконально знал и о драке, в которой его отпрыску основательно намяли бока, и о свободно разгуливавшем по лабиринту, где тесеевцы чувствовали себя полновластными хозяевами, здоровенном армянском парне. Но что это за парень, чей он и кто за ним стоит, почему ментам велено оказывать ему всяческое содействие и ни под каким видом не трогать, для Эгея, как и самих ментов, оставалось загадкой. А загадки он не любил и потому приказал привести этого армяшку, чтобы самолично с ним разобраться.
Шестерка-посыльный распахнул железную дверь, мимо которой Миня не раз проходил прежде, а сам остался в коридоре.
Войдя в просторное помещение без окон, Миня не сразу заметил в полумраке плотного лысоватого мужика, сидевшего в кресле за письменным столом. А когда заметил, толком разглядеть так и не смог – настольная лампа была повернута так, что освещала не хозяина, а гостя.
Мужик с минуту молча изучал стоявшего у двери Миню, а затем опустил абажур лампы и неожиданно тонким голоском спросил:
– Кто я, знаешь?
Миня кивнул.
– А чего не здороваешься?
Миня пожал плечами.
– Тебя, черного, мама не учила в помещении шапку снимать? А ну сними кепарь!
– Не могу, – сказал Миня и добавил: – У меня там рога…
– А вот я тебе сейчас рога пообломаю! – взвизгнул Эгей. – Ну-ка помогите ему!
Из полумрака выплыли два амбала в камуфляже и с двух сторон кинулись к Мине. Один потянулся к бейсболке Chicago Bulls, чтобы сорвать ее, другой попытался ухватиться за рукав Мининой джинсовки. И оба потерпели неудачу. Миня набычился, повел плечами – амбалы воздушными шарами взмыли в воздух и, пролетев по крутой баллистической траектории, вместе грохнулись возле письменного стола. Надо отдать им должное: они тотчас поднялись и мигом вытащили стволы. Воспользоваться ими они, Бог миловал, не успели – Эгей вскочил на ноги и заорал:
– Пошли вон, уроды!
Когда амбалы растворились в темноте, Эгей обошел письменный стол, приблизился к Мине и, задрав голову, выкрикнул:
– На кого работаешь, гнида армянская?
Миня едва не рассмеялся – эту же фразу, только без цветистого обращения, он слышал в телесериале, который после работы давеча смотрел его отец, – но удержался и спокойно ответил:
– На администрацию рынка.
– Фильтруй базар! – брызнул слюной Эгей. – Это администрация на меня работает. Тебя кто крышует? Менты?
– Никто. Чего меня крышевать? Я на зарплате.
– А чего тогда крысятничаешь? Ты с азеров собирал? Собирал!
Миня понимал, что речь идет о давешней шабашке на овощном складе, за которую благодарные азербайджанские торговцы чуть не насильно запихнули ему в карман куртки несколько бумажек. Он тут же их и потратил, накупив для Ленки гору фруктов и сладостей. Мине совсем не хотелось объяснять этому толстому придурку с голосом кастрата, что не крысятничает, не в его это натуре, не обкладывает никого данью, а работает, причем работает за так, только бы размяться, и не его вина, когда за честно сделанную работу ему что-то перепадает. Больше хотелось послать его куда подальше, а того лучше поднять под потолок и как следует тряхнуть этот мешок с дерьмом, чтоб неповадно ему было впредь орать на него, на Миню, на которого сроду никто голоса не повысил. Однако природная незлобивость и приобретенное на рынке благоразумие взяли верх. Зачем искать неприятности на свою голову, зачем создавать ненужные помехи сладким свиданиям в лаборатории фитоконтроля?
– Да я ж им полсклада перекидал, а взял сколько дали. Я не по вашему делу… – миролюбиво сказал Миня. – Я пойду, ладно?
Эгей повернулся к Мине спиной и, перекатываясь на коротких ножках, вернулся в свое кресло за письменным столом.
– Значит, не крысятничаешь? Это хорошо, – спокойно, даже доброжелательно сказал Эгей. – Для тебя хорошо. Со мной надо дружить, кто бы там тебя ни крышевал. Менты-шменты… – И внезапно снова взвизгнул: – Смотри, что не так – зарою!
Миня уже прикрывал за собой дверь, когда Эгей крикнул ему вдогонку:
– А почему морда всегда замотана?
– Следы от ожогов. В танке горел, – весело соврал Миня.
– Угу, понятно, – одобрил Эгей. – Иди. Еще увидимся.
Однако больше свидеться им так и не пришлось.
* * *Вот мы и подошли к ключевому моменту нашей истории, где развернулись основные ее события, а у рассказчика, увы, нет сколько-нибудь достоверных сведений о поступках, поведении, действиях главных героев. Да что там действия, даже их мотивы навсегда скрыты в полном информационном тумане. Так что мне остается, по сути, вслепую выстраивать общую картину из мозаики слухов и домыслов, до сих пор гуляющих по лабиринту Крытского крытого рынка. И на материалы уголовного дела, возбужденного (ударение на втором слоге) Крытской межрайонной прокуратурой, толком положиться тоже нельзя, потому что оно целиком и полностью построено на тех же самых слухах и домыслах.
Свидетельские показания сбивчивы и противоречивы. В них фигурируют груды изувеченных тел в камуфляже, крушивший все и вся чудовищных размеров монстр с рогами, какой-то армянский парень в джинсовке, лужи крови, беспорядочная стрельба. А что до вещдоков – то их, как говорится, с гулькин нос: кусок костного вещества, идентифицированного как обломок рога крупного рогатого скота, да несколько мотков для вязания (по экспертному заключению – шерсть альпаки с добавкой акрила), которые проходят в деле как нитки Ариадны. Вот, пожалуй, и все, чем располагает автор, приступая к последней части своего повествования. Так что не судите меня строго за возможные в нем неувязки и противоречия. А я приступаю к реконструкции событий.
Той ранней осенью у Зевовых все складывалось хорошо как никогда. Ариадна стала лауреаткой областного конкурса по классу баяна и готовилась к поступлению в консерваторию. Федра завоевала «серебро» в опорном прыжке и «бронзу» в вольных упражнениях. Эгей Тесеев практически добровольно на треть увеличил ежемесячные выплаты соучредителям и совладельцам критской компании Hermes Ltd. Зевову и Дедалову. В Крытске с кратким визитом побывал губернатор и не только остался доволен работой главы администрации, но и намекнул на высокую вероятность его повышения, перевода в свой губернаторский аппарат.
