Мелисса Бэнк - Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле

После ланча она сказала, что пойдет красить волосы и ей не хотелось бы возвращаться в офис.

— Так у тебя крашеные волосы? — спросила я.

Последовав совету Арчи, я пошла на ланч с литературным агентом, который мне нравился. Одно время он работал с Мими и любил произносить нараспев ее имя: «Ми-ми-ми-ми…»

Было уже почти три часа, когда я вернулась. На моем стуле лежала записка от Мими: «Зайди!»

Когда я вошла в ее кабинет, она не предложила мне духов.

— Извини за опоздание, — сказала я. — У меня был ланч с агентом.

— Если ты и впредь собираешься опаздывать, то заранее ставь меня об этом в известность, — промолвила она ледяным тоном. — Договорились?

— Конечно, — ответила я, но у меня получилось «кшно». В ее присутствии у меня появлялся аппалачский акцент.

Она сказала:

— Тут есть рукопись, которую приобрела Дори, и я хочу, чтобы ты ее отредактировала.

К этому времени я уже отредактировала двенадцать романов, но полагала, что, если и дальше дело пойдет в таком же духе, это отнимет у меня слишком много сил и нервов.

Мими добавила:

— Никто не ждет от тебя, чтобы ты сделала шелковый кошелек из свиного уха.

— Значит, ты рассчитываешь на кожзаменитель? — спросила я.

Она ответила:

— Я рассчитываю на самое лучшее, что можно сделать из свиного уха.

Я предполагала, и, как выяснилось, не без оснований, что буду иметь дело именно с шелком, но, зная заинтересованность Мими в этом романе, потратила целую неделю, редактируя первую главу. И решила показать ее Арчи прежде, чем взяться за вторую.

Он сказал, что я блестяще выполнила работу, отнеслась к ней, как к экзамену.

— Это и есть экзамен, — сказала я. — Тест.

— Ты постоянно думаешь о Мими, — заметил он. — Думай лучше о… — Он взглянул на заглавную страницу — …Путтермане.

Услышав эти слова, я сразу поняла, что он был прав, и обрадовалась, что обратилась к нему за советом. Я одарила его лучезарной улыбкой.

— Ты любишь меня, — сказал он. — Даже не вздумай это отрицать.

Я пропала, думая постоянно о Путтермане; я и запятой не вычеркивала, не представив себе его реакцию и не спросив себя, действительно ли это необходимо. В среднем на страницу уходило около часа, и, бросив в очередной раз взгляд на часы, я увидела, что уже опоздала на сорок пять минут на свидание с Арчи.

Я вошла в ресторан, повторяя: «Извини, извини, извини».

Казалось, Арчи ничуть не был огорчен.

— Я начал немного беспокоиться, — сказал он. — Давай возьмем что-нибудь поесть.

Однако вечером в постели он спросил:

— Ты спишь?

— Спала, — произнесла я нашу стандартную шутку.

— Ты не будешь больше опаздывать, милая? — Он погладил меня по волосам. — Ведь это говорит людям, о которых ты призвана заботиться, что они не могут на тебя рассчитывать. Это вовсе не то, что ты собираешься поведать людям о себе — особенно теперь, когда твой отец болен.

— Ты прав, — сказала я. И попросила его помочь мне.

— Ты должна думать о человеке, судьба которого в немалой степени зависит от тебя. Я имею в виду Путтермана.

Я встретила Софи в «Тортилла Флэтс», где мой бывший дружок Джейми работал барменом и решал, то ли открывать свой собственный ресторан, то ли стать кинорежиссером, то ли вернуться в медицинское училище. Теперь мы были друзьями, хотя я не видела его с тех пор, как вернулась к Арчи. Когда я оповестила об этом Арчи, лицо его не изменилось. Он лишь посмотрел как-то потом на Софи с выражением, говорившим: «Присматривай за ней». А она пожала плечами, как бы отвечая: «Я делаю все, что в моих силах».

За столиком мы беседовали с ней обо всем, кроме Арчи, пока не пошли по второму кругу.

— Поскольку ты ни разу не заикнулась о сексе, никаких перемен к лучшему у тебя в этой области, надо думать, не произошло, — заметила Софи.

Я сказала, что это уже не так важно, как прежде.

— Важно, — ответила она.

Мы с Арчи поехали на его ферму в пятницу поздно вечером. Мне хотелось спать, но я крепилась изо всех сил, чтобы поговорить с ним, пока он вел машину. Он не просил меня играть в старые игры автомобилистов — «Названия столиц», «Имена президентов», «Двадцать вопросов» или «Привидения», — которые вкупе раскрывали недостаток моих знаний по каждому предмету. Вместо этого он пытливо расспрашивал меня об отце: какая черта его характера восхищала меня больше всего (самообладание); какое выражение он употреблял, воспитывая меня, чаще других («избегай легких путей»); какое мое самое раннее воспоминание о нем (как во время парада я сидела у него на плечах).

Арчи сказал: «Когда-нибудь у нас будет своя маленькая девочка», и мои глаза в темноте чуть не вылезли из орбит.

Когда мы проснулись, моросил прохладный дождик. Мы позавтракали — время было уже обеденное, — а потом долго бродили по городу. Я зашла в магазин «Рыба и рыболовные принадлежности», хотела сделать себе серьги из блесен, но они все были слишком блестящие или слишком характерной для блесен формы.

После полудня Арчи развел очаг. Я читала Путтермана, Арчи читал новую книгу Микки. Ближе к вечеру мы оба подустали.

Арчи сказал:

— Не сходить ли нам куда-нибудь поужинать и не заглянуть ли потом в кино?

Я ответила:

— Лучшего плана и придумать невозможно.

Он предложил, чтобы к нам присоединился его друг, профессор Колдуэлл. Я скорчила гримасу.

— Ты сейчас похожа на Элизабет, когда ей было тринадцать лет, — сказал он.

— Колдуэлл выглядит на все сто тринадцать, — отозвалась я.

— Не придавай такого значения возрасту.

— У него дурные манеры. Он любит перебивать.

— Он неотразим, когда начинает рассказывать о Фицджеральде. Он написал о нем лучшую книгу: «Скотт на войне».

— Я непременно прочитаю ее.

Арчи покачал головой.

— Он никогда ни о чем меня не спрашивает, — не унимаюсь я. — Похоже, что он вообще меня не замечает. Я просто твоя малышка. Порочная молодая особа, сидящая по другую сторону стола.

Арчи поцеловал меня и сказал:

— Ты и есть порочная молодая особа.

5

Я планировала провести долгий четвертый июльский уикенд с родителями, а не с Арчи и чувствовала себя виноватой перед ним. Я объяснила ему ситуацию, но речь моя звучала так сбивчиво, что сначала он подумал, будто я приглашаю его с собой.

— Да-да, ты хочешь побыть со своей семьей, — спохватился он и предложил взять его машину, чтобы не ехать автобусом.

— Спасибо, — ответила я. — Мой брат приедет из Бостона и заберет меня.

Я попыталась представить себе реакцию родителей при виде сворачивающего на наш подъездной путь шикарного «линкольна».

— Я все думаю, как рассказать о нас родителям, — сказала я.

— Ну и как же? — спросил он и передразнил меня: — Хорошие новости, папа. Я опять с этим славным парнем Арчи.

Я промолчала.

— А что? — не унимался он. — По-твоему, я — плохая новость?

— А скажи, — поинтересовалась я, — если бы Элизабет гуляла с каким-нибудь мужчиной, который на двадцать восемь лет старше ее, тебя бы это не расстроило?

— Твой отец знает меня, — сказал он. — Я не просто «какой-нибудь мужчина». Во всяком случае, я себя таким не считаю.

Я не знала, что мой отец думал об Арчи.

Через несколько месяцев после того, как мы с Арчи расстались, мама упомянула о своей подруге, чья дочь путалась с алкоголиком. Она произнесла слово «алкоголик» так, будто оно находится в одном ряду с понятиями «насильник» и «убийца» и означает психа и дебошира, которого надо «гнать в три шеи».

Отец промолчал, и мне подумалось, что он знал или, по крайней мере, подозревал, что Арчи был алкоголиком.

В пятницу вечером я снесла вниз свою сумку с вещами и бросила ее возле двери. Арчи читал у себя в рабочем кабинете. Я наклонилась, поцеловав его, и сказала:

— Мне пора ехать.

Казалось, он смутился.

— Твой брат приехал?

— Нет, — ответила я, — он заберет меня из квартиры.

— А почему не отсюда?

— Милый, — промолвила я, — я ведь до сих пор ничего не сказала отцу.

— Черт возьми! — вздохнул он. — И Генри тоже не знает? — Он покачал головой и вернулся к книге. Перевернул страницу, хотя я знала, что он не читает.

Так я и стояла, ожидая, что он со мной заговорит. Когда я взглянула на часы, они показывали уже семь — как раз на это время я договорилась с братом.

— Я не собираюсь удерживать тебя, — произнес Арчи, и тон его был жалок.

— Я сейчас как раз подумала о Путтермане, — сказала я.

Он ответил:

— Хотел бы я стать Путтерманом. Хотя бы на время.

— Сначала ты должен перестать быть раздолбаем! — отрезала я.

6

В такси мною овладело беспокойство. Было почти полвосьмого, когда я добралась до дома, но братом там и не пахло. Ни записки в дверях, ни сообщения на автоответчике.