Нацуо Кирино - Нежные щечки
Касуми нырнула в ожидающее ее такси.
— На светофоре налево, — попросила она.
Машина тронулась с места. Касуми прислонилась лбом к стеклу и стала смотреть на темную, мокрую от дождя дорогу, полную воспоминаний: вот она сажает Юку на велосипед и они едут в детский сад, вот она едет забирать Юку из сада. Было и еще одно воспоминание. По этой дороге, сев на велосипед, она мчалась на короткие свидания с Исиямой.
— Подождите здесь, пожалуйста! — попросила остановиться Касуми перед кирпичным зданием, какие обычно сдаются в аренду под небольшие бизнесы.
Не раскрывая зонта, она вбежала внутрь. В небольшом холле с лифтом стены были увешаны вывесками разнообразных питейных заведений и парикмахерских. Сбоку скромно висело объявление, идентичное объявлению в их доме в Накано. Без единого пятнышка. Среди всех этих вывесок бумажка выглядела как инородное тело — от нее веяло одиночеством.
В этом здании на самом верхнем этаже находился детский садик. Юка ходила сюда три года. «Ребенка нельзя расстраивать. Что, если Юка по детской своей памяти вздумает прийти сюда?» — размышляла Касуми. Вернувшись в такси, она прочла на лице водителя, видимо наблюдавшего за ней, немой вопрос:
— Потеряли что-то?
— Можно и так сказать, — неопределенно ответила Касуми, а про себя подумала, что так оно и есть.
Она все это время искала потерянное четыре года назад. И случилось это потому, что, пытаясь жить мимолетным настоящим, она допустила мысль, будто можно забыть о своих детях, отречься от них. Почувствовав тяжелый комок в груди, она вздохнула. Любой незначительный предлог — и ее мысли начинали тщетно вертеться по одному и тому же кругу.
— Или кошка сбежала? — беззаботно встрял в ее размышления водитель.
Касуми уставилась на непрерывно двигающиеся дворники на лобовом стекле. Она сама уже не очень осознавала, кто и что потерял и что она ищет. Определенно, она искала свою дочку по имени Юка. Но сейчас, четыре года спустя после исчезновения девочки, она понимала, что потеряла что-то еще, не только Юку. А что — не знала.
— Я поеду по шоссе Ицукаити, — быстро пробормотал водитель, почувствовав, что спросил что-то лишнее, и погрузился в молчание; в наступившей тишине Касуми закрыла глаза. — Вас к какому выходу станции подвезти?
Похоже, усталость дала о себе знать, и она задремала. Такси уже подъезжало к Мусасисакаи. Она поднесла часы к лицу, так чтобы на них падал свет уличных фонарей, — было уже больше шести. Касуми объяснила, где находится здание клуба продленного дня, и попросила таксиста подождать ее. Касуми корила себя: доехала в комфорте, раскошелившись на такси, а из-за пробок все равно опоздала. Она часто ругала себя за то, что Риса была для нее второстепенной, не главной, и все ее мысли — о Юке.
Касуми торопливым шагом зашла в здание. Риса с ранцем за спиной ждала ее в прихожей, раздраженно переминаясь с ноги на ногу. Все дети уже разошлись, она осталась одна. Касуми коснулась коротко постриженных волос дочки. Риса ходила в первый класс. Она была худенькой и по-мальчишески резвой. В ней не было Юкиной проницательности. Да, Касуми украдкой сравнивала их и ничего не могла с собой поделать. В такие минуты она думала, как бы все было гармонично, если бы Юка была с ними. От Рисы исходил какой-то молочный запах, словно от молочного супа-рагу, которым часто кормят детей в садах и школах. Это был почти забытый ею запах. Касуми замерла, охваченная воспоминаниями. Дети, по утрам пахнувшие так по-домашнему, к вечеру пропитывались запахами детского сада. Юка, ходившая в эту же группу продленного дня, не была исключением. Правда, от Юки зачастую пахло сладостями, которые дети получали на полдник. Это было еще одним мучительным воспоминанием.
— Мамочка, там дождь. Где зонт? — надула губы Риса.
— Не волнуйся, я на такси. Иди в машину.
— Почему? — Риса бросила на мать беспокойный взгляд. — Почему я должна идти в машину без тебя?
— Мне надо поговорить с учительницей.
— О чем?
— Сегодня одиннадцатое число. Ты знаешь, о чем.
— А, про Юку-тян?
Одиннадцатое число было для их семьи особенным днем. Риса, перегнавшая по возрасту старшую сестру на момент ее исчезновения, стала звать ее Юка-тян. Касуми иногда не находила слов, настолько все это было странным. Риса с покорным видом направилась к такси. С тех пор как Риса стала осознавать окружающую действительность, она научилась понимать: в их жизни все, что касалось исчезнувшей сестры, было на первом месте.
Все в детском корпусе клуба было маленького размера: и шкафчики для обуви, и деревянные настилы. Касуми разулась, чувствуя себя великаном в детском царстве. Надела тапочки для посетителей и направилась в учительскую, расположенную в глубине помещения. В комнате оставались только два преподавателя. Касуми обратилась к работающей здесь не на полную ставку старшей преподавательнице, которую знала в лицо.
— Сэнсэй[12], сегодня одиннадцатое число. Новостей ведь нет никаких, так?
— Одиннадцатое? — Одетая в спортивный костюм молодая учительница лет тридцати в растерянности бросила взгляд на расписание, вывешенное на доске, и перевела взгляд на коллегу. — Что там у нас одиннадцатого?
Касуми увидела, как коллега стала подавать старшей преподавательнице знаки глазами.
— Сегодня день, когда исчезла моя старшая дочка Юка.
Юка исчезла, когда еще ходила в детский сад, так что она не имела никакого отношения к этому корпусу, где была расположена группа продленного дня. И все же Касуми не могла удержаться от того, чтобы каждый месяц не спрашивать, нет ли каких новостей.
— А! Нет, ничего не было. За этот месяц ничего. Извините, что я не сразу поняла, о чем вы.
— Ничего, ничего. Я так, на всякий случай. До свидания.
— До свидания.
Ну отчего все вздыхают с облегчением, даже голос и выражение лица меняются, стоит закончить разговор о Юке, будто они освободились от чего-то мрачного? Радуются, что могут вернуться из тьмы безнадежности, которую увидели краешком глаза, к понятной им обыденности, светлой и спокойной? И значит ли это, что обыденность Касуми и ее семьи состоит из тьмы?
— Мама, а ты первый раз за мной на такси приехала! Почему? Потому что одиннадцатое число?
— Потому что дождь пошел, — ответила Касуми, сама на мгновение забыв, что не стала бы брать такси, не будь сегодня одиннадцатое число; она была погружена в размышления о том, когда же и они будут жить как все остальные, когда и их жизнь станет светлой и спокойной.
В тот вечер Митихиро задерживался на работе позже обычного. «Наверное, срочный заказ», — беспокоилась Касуми, промывая рис. Чтобы успеть приготовить ужин, Касуми ушла из офиса пораньше.
Выставив на стол палочки и пиалу для Юки, Касуми и Риса съели свой незатейливый ужин. Касуми всегда готовила на одну порцию больше, чем требовалось, чтобы хватило Юке, когда бы та ни вернулась. Помыв за собой посуду, Касуми позвонила на Хоккайдо. Первый звонок был Мидзусиме.
— Алло, говорит Мориваки…
— А, здравствуйте-здравствуйте!
Касуми не успела даже закончить фразу, когда раздался громкий голос Мидзусимы. Отчетливо звучащие согласные — Касуми так и видела перед глазами его красивую осанку.
— Как дела, все здоровы?
— Да, все здоровы. Я вот…
Еще до того, как Касуми задала вопрос, Мидзусима перебил:
— Сегодня одиннадцатое. У меня в календаре помечено. Я всегда с нетерпением жду вашего звонка. Знаю, что «с нетерпением» звучит неуместно, но…
— Как у вас с погодой?
— Сегодня прекрасная. Градусов двадцать шесть, и влажность восемнадцать процентов. Ни облачка на небе, по-настоящему летняя погода.
Касуми на мгновение представила себе Юку, идущую в одиночестве под этим ясным небом. В ее воображении Юка всегда выглядела счастливой и довольной.
— Никаких изменений?
— Да все по-прежнему, — печально произнес Мидзусима извиняющимся тоном. — Я вот по поводу фотографии, что здесь в дачном поселке висит. Это ведь фотография Юки, когда ей было пять. До чего же она на ней милая. Только сейчас она, должно быть, уже подросла, я вот и думаю, как быть с фотографией.
— Да уж. Возможно, выглядит она теперь иначе.
Касуми сделала пометку Перед дачей Исиямы, где исчезла Юка, Идзуми повесил табличку с надписью «Если встретите в окрестностях маленькую девочку, пожалуйста, позвоните».
Да. Тут неожиданно Тоёкава-сан в гости пожаловал. Я даже удивился.
— Тоёкава-сан?
В памяти Касуми всплыла яркая картинка: семейство Тоёкава на фоне пронзительно-синего неба. Сын ведь, наверное, уже институт окончил. Интересно, он по-прежнему улыбается той своей полуулыбкой?
