Эмиль Брагинский - Тихие омуты
Очаровательная Джекки с микрофоном в руках и Владик с видеокамерой на плече только что сняли закладку камня, на месте которого неизвестно когда и на какие деньги должен быть сооружен монумент, посвященный славному юбилею города.
– Мы ведем репортаж из древнего Крушина. Сегодня – день рождения города, ему исполнилось пятьсот лет. На праздник съехались гости со всей округи, из столицы, из других городов России, из-за рубежа, – вещала Джекки.
В нескольких шагах от нее болтался, стараясь не попасть в кадр, счастливый Антон Михайлович.
Джекки вышла на берег, где готовились к старту водные велосипеды.
– Сегодня состоятся гонки водных велосипедов. А пока спортсмены готовятся к состязаниям, я хочу взять интервью у директора Крушинского заповедника Александра Борисовича Савельева.
Джекки знала кое-что о Савельеве, ночевала в его бывшем доме, но видела сейчас впервые.
– Александр Борисович, как становятся директором заповедника?
Савельев застенчиво улыбнулся. У него была какая-то особая, светлая улыбка.
– Случайно, наверное. Я окончил лесотехническую академию в Москве, почитай, тридцать лет назад, и сразу попал сюда. Лесничим работал, диссертацию написал... А потом предложили эту работу...
– Женились, обзавелись детьми, внуками? – спрашивала Джекки.
– Да, осел тут навсегда...
– А теперь покидаете этот край. Почему?
– Как покидаю? – изумился директор заповедника.
– Я слышала, вы продали свой дом в Тихих Омутах.
– Кому? – продолжал удивляться симпатяга-директор.
– Хирургу Каштанову.
– Антону? С чего вы взяли? Тошка – мой самый-самый друг, мы, почитай, с семи лет в дружбе, с первого класса. Он у меня сейчас гостит. Зачем ему покупать мой дом? Он может жить здесь всегда, сколько хочет. Это, почитай, все равно что его дом.
– Значит, у меня неверные сведения, – согласилась Джекки, раскусив каштановское коварство. – А что бы вы хотели сказать телезрителям в этот праздничный день?
Антон Михайлович слышал интервью с Савельевым и понял, что разоблачен.
Джекки поднесла микрофон к лицу Савельева.
– Да плохо у нас дело, – сокрушенно заговорил Александр Борисович. – Они хотят уничтожить наш заповедник, трассу тут намерены проложить скоростную, почитай, из Москвы в Питер.
– Кто они? – полюбопытствовала интервьюерша.
– Правительство, – объяснил Савельев. – Эта трасса – у нее ширина со всякими службами, почитай, двадцать километров, сотрет она нас с лица земли...
– Но ведь люди станут быстро ездить, – вставила Джекки.
– Трасса может обогнуть заповедник. Да, это станет дороже, но ведь уцелеет красота. Здесь же водятся лисы, медведи, даже рысь тут обитает. Но у нас начальники ведут себя на Родине, как оккупанты... Вы снимите здешнюю природу, чтобы люди поняли, какое злодейство готовится...
В этот момент Савельев увидел в толпе своего друга.
– Антон! – закричал он. – Где ты шляешься?
Он выхватил из рук журналистки микрофон и попытался представить Каштанова публике:
– Дорогие телезрители! Наш праздник посетил мой самый дорогой друг, которым гордится вся страна!.. Это – знаменитый...
Антон Михайлович испуганно отступал – телевизионная реклама никак не входила в его планы.
– Саша, Саша, не надо! – говорил он умоляюще.
Подскочила Джекки, отобрала микрофон у Савельева.
А тот продолжал сжимать друга в объятиях.
– Господи, все никак побеседовать не можем... Да, завтра Павел приезжает...
На линии старта уже выстроились водные велосипеды, спортсмены ожидали выстрела стартового пистолета. Шумела толпа болельщиков...
– Сейчас мы все в ожидании старта новых гонок. Ассоциация водных велосипедистов, – вела репортаж Джекки, – хочет добиться включения этих состязаний в олимпийскую программу...
– Антон Михайлович! – прокричал подвыпивший ревнивец Владик. – Уйдите из кадра! Что вы ошиваетесь возле ведущей репортаж!
Каштанов, который уже приблизился к Джекки, послушно отступил на шаг.
Владик, слегка пошатываясь, кинулся на пристань к судье.
Антон Михайлович тотчас снова приблизился к Джекки.
– Я жду, – сказала Джекки, прикрыв микрофон рукой.
– Чего? – не понял Каштанов.
– Жду того, что вы обещали!
– Чего именно? – переспросил Каштанов.
Болельщики и просто зеваки проходили рядом, публика была веселой и оживленной. На Джекки и доктора никто не обращал внимания. Известно, что лучший способ уединиться – это затеряться в толпе.
– Как вы могли забыть? – укорила Джекки. – Вы же обещали признаться мне в любви! Признавайтесь!
– Здесь? Сейчас?
– Да! – потребовала Джекки, и Антон Михайлович сказал:
– Я тебя люблю, Женя!..
– Вот наконец дан старт! – совсем другим голосом сказала в микрофон Джекки. – Вперед вырывается велосипед под номером три, это спортсмены из Самары... – Джекки повернулась к Антону Михайловичу и своим обычным, нет, необычно теплым голосом призналась:
– Я вас тоже люблю!
– Пожалуйста, – попросил Каштанов, – говори мне ты!
– Я тебя тоже люблю, Антон Михайлович! – повторила Джекки.
Она забыла о гонках, о водной баталии, которая разворачивалась за спинами влюбленных.
– Знаешь, Женя, – заговорил Каштанов, – человек может пройти мимо всего. Может упустить удачу, деньги, успех, но он не имеет права пройти мимо любви! Это преступление против самого себя!..
– И против меня! – закончила его монолог Джекки.
Прибежал запыхавшийся Владик:
– У, ё-мое! Я же камеру не выключил!
Он нажал на кнопку, и красная лампочка на съемочном аппарате погасла.
– Значит, все, что сейчас происходило между нами, – с легкой улыбкой констатировала Джекки, – снято на пленку. Об этом будет знать вся студия. Ну и пусть себе знают!
– Еще один кадр для компромата! – злорадно потер руки оператор.
– Любовь не может быть компроматом! – И Джекки подумала, что еще несколько дней назад она подобных слов не произнесла бы...
Опустился вечер. Каштанов повел Джекки на дальний причал.
Праздник шумел, светился чуть вдали. Оттуда доносилась музыка оркестра и гул толпы. Парочки, обнявшись, сидели на пирсе, свесив ноги к воде.
Капитан катера, положив в карман гонорар, сказал со вздохом:
– Ох и подведете вы меня под монастырь! Летать вдвоем запрещено. Вы хоть плавать умеете?
– Еще как! – бодро сбрехнул Антон Михайлович.
Капитан проверил у летунов крепление парашютных строп и строго распорядился:
– Делаем так: вы принимаете позу «кенгуру».
– Какую позу? – не поверили своим ушам Каштанов и Джекки.
– «Кенгуру». Объясняю: вы, девушка, прижмитесь к нему спиной, а вы, мужчина, обнимите ее крепко сзади и держите. Когда трос натянется, ни о чем не думайте – прыгайте! И вот вы уже в воздухе! Все понятно?
– Все! – хором ответили влюбленные.
– Я пошел! – сказал капитан. – Будьте готовы!
Пока капитан заводил старенький катер, а тот чихал, стонал и кашлял, к Каштанову примчался сын. Момент он выбрал, прямо скажем, малоподходящий.
– Папа, срочно дай сто пятьдесят долларов! Я проигрался...
– Не дам! – отказал отец. – Во-первых, у меня их нет...
– А что же мне делать? – в отчаянии воскликнул Никита.
– Ты уже большой мальчуган, выкручивайся!
Катер сдвинулся с места, стропы натянулись.
Джекки и Антон Михайлович побежали к краю.
– Может, дать ему денег? – крикнула на ходу Джекки.
– Нет, – не согласился доктор, – пусть проигрывает то, что сам зарабатывает.
Вслед за воздухоплавателями, оттолкнув Никиту, помчался Владик. Влюбленные взлетели в воздух, а безутешный страдалец закричал:
– Не улетай без меня, Джекки!
Каштанов и Джекки парили над водными просторами, над рыбаками на лодках и рыбаками на берегу, над островами и островками, над старинным монастырем.
Джекки восторженно глядела на раскинувшиеся внизу просторы.
– Какое невероятное ощущение!
– Да, чудесно, – поддержал Каштанов, от страха зажмуривший глаза. – Но вообще-то я боюсь высоты! Панически боюсь!
– Вы что, дразните меня? – не поверила спортивная Джекки.
– Какое там! – воскликнул перепуганный доктор. – Помираю от ужаса! Просто жуть какая-то!
– Зачем же вы тогда полетели?
– Н-н-не знаю, – заикался Антон Михайлович. – Ради тебя... хотел бы-бы-быть на высоте!..
– А мы на высоте! – воскликнула Джекки.
– Я не в том смысле... соответствовать хотел... – И вдруг Каштанов завопил: – Караул! Спасите!
– Антон, держи себя в руках! – прикрикнула Джекки, которая находилась в своей стихии.
Каштанов нашел в себе силы пошутить:
– Лучше я буду держать тебя!
И он еще сильнее обнял любимую.
Неожиданно ветер стих. Перегруженный парашют обмяк и стал валиться вниз.
– На помощь! – орал Каштанов. – Мы тонем! Помогите!
Летуны мягко шлепнулись в озеро.
– Держись за меня! – прокричала Джекки, вынырнув из воды. – Ты где? Я тебя вытащу!
