Эмиль Брагинский - Тихие омуты
И тут влюбленный спохватился:
– Куда мы ее пригласили, в эту баню?
– А что такого? – начал было обижаться Александр. – Эту баньку я сам отреставрировал.
– Но мы же здесь все без галстуков! – недовольно заявил Антон.
Накрытый стол перекочевал на берег озера. Лихо подрулил «мерседес». Охранник распахнул перед Джекки заднюю дверцу, и она, толком не понимая происходящего, покинула лимузин, представ перед мужской компанией.
За столом восседали трое элегантных господ при пиджаках и галстуках.
Две пары глаз оценивающе, а одна пара глаз восхищенно, впились в молодую женщину. Ясно, что восхищенные глаза принадлежали Антону Михайловичу.
– Женя! – приветствовал он ее. – Я хочу тебя опубликовать!
– В каком смысле?
– Хочу, чтоб наши отношения вышли из подполья. Сегодня мы отмечаем сорок пять лет нашей мужской дружбы...
– Это срок! – вмешался Александр.
– И нам небезразлично, кого выбрал Антон, – с подтекстом произнес Павел.
Джекки вопросительно взглянула на Каштанова, тот подтверждающе кивнул.
– Рассказывайте о себе, пожалуйста! – вежливо, но вместе с тем настойчиво предложил Павел.
– Это что, экзамен? – задиристо спросила Джекки.
– Хуже... Экзамен можно сдать по шпаргалке, а здесь этот номер не пройдет! – довольно жестко предупредил Павел.
Джекки приняла вызов:
– Докладываю – мне тридцать два, немало. Характер вздорный, агрессивный. От меня, не выдержав, удрали два мужа. Есть ребенок, это единственное, что во мне хорошего, а в остальном – дрянь.
– Годится, – одобрил Павел.
– А как вы относитесь к нашему Тошке? – продолжил расспросы Александр.
– Как можно относиться к человеку, который обобрал собственный фонд? Но с этим еще можно смириться. Однако он ведь работает и по мелочам, например, я видела, как в кафе он слопал три булочки и не заплатил за них!
– Антон, это правда? – строго вопросил Александр.
– Так булочки-то были крохотные! О чем разговор!
– А еще, – продолжала ябедничать Джекки, – он дерется с женщинами...
– С какими? Уточните! – настаивал Павел.
– С красивыми, в частности со мной!
– Он вас бил? – ужаснулся Александр.
– Меня фиг побьешь! Но он пытался! – Джекки усмехнулась.
– Это она мне врезала! – уточнил Антон.
Джекки не унималась:
– Кроме того, он не умеет плавать и боится высоты. Так что парень-то никудышный!
– Большое тебе спасибо, Женя! – просиял Антон.
– И тебе большое спасибо! – просияла Джекки.
Черту подвел Павел:
– По-моему, вы – два охламона, которые созданы друг для друга!
– А что же мы сидим по-сухому? – укоризненно воскликнул Александр.
– За Женю надо выпить! – поддержал Павел.
В то время как охранник-официант разливал мужикам воду, Павел наклонился к Джекки:
– Что вы предпочитаете?
– То же, что и все! – Джекки держала марку.
– Я тебе не советую, – заговорщически шепнул ей Антон Михайлович.
– Никакой дискриминации! – И Джекки протянула охраннику свой бокал.
– Женя, – с чувством начал Павел, – мы вас утверждаем! Саша, ты не против?
– Я – за!
– Надеюсь, Женя, – торжественно продолжал Павел, – вы сделаете из нашего обалдуя нормального человека!
Тут вмешался Каштанов:
– За женщин джентльмены пьют стоя!
Все трое, как по команде, поднялись и... пиджаки и галстуки на джентльменах имелись, а вот с брюками обстояло хуже. Все трое довольствовались лишь купальными трусами. Джекки не подала виду, что заметила сей пассаж. Джентльмены, как заправские алкоголики, влили в себя по стакану и уставились на Джекки. Она оказалась на высоте. Тоже опрокинула стакан и смачно крякнула:
– Крутая штука! Дайте закусить скорее!
– Женя, ты наша баба! – с восторгом воскликнул Павел.
Все четверо засмеялись и стали закусывать.
А потом все сидели у костра, и Каштанов пел, аккомпанируя себе на гитаре, песню опять-таки на стихи одного из соавторов повести. Друзья задумчиво слушали. Слушала зачарованно Джекки, ее глаза светились. Даже охранники, примостившиеся на порожках автомобилей, расслабились и не зыркали настороженно по сторонам.
Хочется легкого, светлого,нежного, раннего, хрупкого, пустопорожнего,и безрассудного, и безмятежного,напрочь забытого и невозможного.
Хочется рухнуть в траву не помятую,в небо уставить глаза завидущие,и окунуться в цветочные запахи,и без конца обожать все живущее!
Хочется видеть изгиб и течениесиней реки средь курчавых кустарников,впитывать кожею солнца свечение,в воду, как в детстве, сигать без купальников.
Хочется милой наивной мелодии,воздух глотать, словно ягоды спелые,чтоб сумасбродно душа колобродилаи чтобы сердце неслось ошалелое.
Хочется встретиться с тем, что утрачено,хоть на мгновенье упасть в это дальнее...Только за все, что промчалось, заплаченои остается расплата прощальная...
А потом телохранители ловко убирали следы пиршества. Судаковский фамильярно прощался с Джекки и Антоном, потом обнял Александра. Все обменивались какими-то прощальными теплыми словами, но дело было не в них. Встреча пробудила в друзьях что-то ясное, истинное...
Вот помчался «мерседес», на хвосте которого висел джип. Деликатный Александр двинулся к своему дому, приветливо помахав влюбленным. Каштанов и Джекки остались вдвоем.
– И мне тоже пора в Москву, – печально вздохнула Джекки.
– Я поеду с тобой, что мне тут делать одному?
– Отдыхать, ты же в отпуске.
– Теперь мы будем отдыхать вдвоем! – многозначительно заявил Каштанов.
– Тебя в Москве куда подвезти?
– Как куда, домой! – автоматически ответил Антон Михайлович и вдруг осекся.
– Домой так домой! – сказала Джекки будничным тоном. – Не ко мне же тебе ехать...
И Джекки ушла, оставив его одного на берегу. Она шла через деревню Тихие Омуты, и слезы висели на кончиках ее ресниц.
Антон Михайлович, сидя на берегу, осознал, что ему надо либо круто менять жизнь, либо возвращаться к жене. Он чувствовал, что не готов к решению...
Вернувшись в вагончик лодочника, чтобы забрать свои вещи, Каштанов вдруг остолбенел. На причале Ёжиков в его ватнике и подвернутых брюках выдавал весла отдыхающим турбазы. Увидев изумленного «Михалыча», Ёжиков коротко пояснил:
– Охранник на моем кабриолете ночью сбежал. С моим кейсом и с моим гаремом. Пережидаю здесь, пока кто-нибудь из друзей не приедет на выручку...
Джекки сидела на скамейке около своего автомобиля. Подошел Каштанов с чемоданом, жалобно посмотрел на удрученную Джекки и присел рядом. Из дома отдыха Владик волок штатив и кофр с кассетами и аккумуляторами. Он мрачно загрузил аппаратуру в багажник, делая вид, что Каштанова и Джекки здесь нет. Погрузил и ушел.
Антон Михайлович невольно начал оправдываться:
– Я же не могу так сразу – взять и уйти...
– А я и не прошу тебя уходить...
Тут оба замолчали, так как из здания дома отдыха вновь появился Владик с какими-то шмотками.
– Что вы замолчали? – запихивая сумки на заднее сиденье, усмехнулся он. – Я не обращаю на вас никакого внимания. – И демонстративно вернулся в дом.
– Понимаешь, я не могу ее просто так бросить... – Доктор прятал глаза, ему было стыдно за самого себя, но он не мог с собой ничего поделать.
– Понимаю...
– Она без меня пропадет.
– Понимаю...
– Она только с виду такая сильная, вообще-то она беззащитная... – В этот момент Антон Михайлович действительно так считал.
– Понимаю...
– Мне нужно собраться с духом...
– Собирайся...
– Женя, мы с тобой знакомы сколько, недели две, ты зря обижаешься, – убивался Антон Михайлович, – я не могу так сразу... я старый... но без тебя я тоже не могу...
– Что ты предлагаешь, старый? – бесстрастно спросила Джекки.
– Мы будем встречаться, – с жаром продолжал Каштанов, – обязательно!
– Где? – как бы полюбопытствовала Джекки. – Квартира у меня двухкомнатная, комнаты проходные, со мною мама и дочка...
Доктор напрягся, – это был первый в его жизни адюльтер, опыта не было, поэтому вопрос о квартире поставил его в тупик. Наконец он нашел выход:
– Квартиру-то можно снять, не проблема.
Джекки усмехнулась:
– И будем встречаться два раза в неделю, так?
– Почему два? Можно и три.
– Какие дни установим? – безжалостно продолжала Джекки. – Выходные отпадают, вы, естественно, дома. – Джекки снова перешла на вы. – Понедельник, среда, пятница, подойдет?
– Какое я барахло! – тихо сказал Антон Михайлович.
– Не смею возражать.
– Прости меня, Женя! – Каштанову стало не по себе.
– За что? Значит, начнем в следующий понедельник. Надеюсь, вы успеете найти квартиру, только, пожалуйста, не на окраине, я ведь очень занята на телевидении.
– Дай мне время! – Доктор был в отчаянии. – Я постараюсь что-нибудь придумать.
