Этгар Керет - ЯОн
Так это тянулось довольно долго, покуда официантка, работавшая там, не решила ему помочь. Она научила его одной простой штуке — всегда, за долю секунды до удара, он должен прекратить думать о нем, и вместо этого подумать о чем-нибудь другом, приятном. Удивительным образом этот трюк почти всегда удавался, и он вдруг стал таким удачливым, что друзья больше не хотели с ним играть. Оба говорили, что поэтому, но на самом деле были и другие причины. У того, что с окраины, должен был родиться ребенок, и он был все время занят ультразвуками, квартирными ссудами и всякими предродовыми курсами. Второму, из-за множества девиц и неприятностей, не удавалось собраться, чтобы твердо держать кий. И тому, с мотивацией, не оставалось ничего иного, чем играть с официанткой. И, несмотря на то, что она все время выигрывала, это его уже не слишком волновало. Эту официантку звали Карен, и у нее было одно железное правило — не заводить романов с клиентами. Но так как этот, с мотивацией, никогда ничего не заказывал, она считала его не совсем клиентом, так что, по крайней мере, теоретически, у него были шансы.
Последний рассказ и все тут
В ту ночь, когда черт явился забирать у него талант, он не спорил, не ныл, и вообще не поднимал шума.
— Чему быть, того не миновать, — сказал он и предложил черту шоколадную конфетку «Моцарт» и стакан лимонада. — Приятно было, вкусно было, было в кайф. Но сейчас пришло время, и вот ты здесь, и это твоя работа. Я не собираюсь устраивать тебе неприятности. Только, если можно, я бы хотел еще один маленький рассказик, прежде чем ты отнимешь его у меня. Последний рассказ, и все. Чтоб на губах у меня осталось хоть что-нибудь от этого вкуса.
Черт разглядывал золотую обертку шоколада и понимал, что сделал ошибку, согласившись на угощение. С этими обаятельными всегда самая морока. С паскудами никогда не возникает проблем. Приходим, достаем душу, вскрываем скотч, извлекаем талант и с концами. Вы можете орать и проклинать хоть до завтра. Он, как черт, уже может поставить галочку на бланке и перейти к следующему по списку. Но эти симпатяги? Все эти с тихими словами, сладостями и лимонадами, ну что ты им скажешь?
— Хорошо, — вздохнул черт. — Один последний. Но чтобы короткий, ладно? Уже почти три, а мне надо еще хотя бы в два места подскочить.
— Короткий, — устало улыбнулся парень. — Короче не бывает. Три страницы, и точка. А ты пока можешь посмотреть телевизор.
Прикончив еще двух «Моцартов», черт растянулся на диване и начал развлекаться с пультом. Тем временем из соседней комнаты было слышно, как парень, угостивший его шоколадками, строчит по клавишам, как будто набирает в банкомате бесконечный секретный код.
— Дай бог, чтобы у него вышло что-нибудь красивое, — подумал черт и уставился в муравья, который семенил по экрану в научпоповском фильме, на восьмом канале. — Что-нибудь эдакое, чтоб много деревьев, и девочка, которая ищет своих родителей. Что-то, что с самого начала берет тебя за живое, а конец надрывный такой, и все рыдают.
Он, в самом деле, был славным, этот парень. Не просто милым, а из тех, кто вызывает уважение. И черт от всей души надеялся, что он уже близок к концу. Было начало пятого и в течение двадцати минут, от силы получаса, он должен вскрыть у этого человека скотчи, вытащить товар и отчалить. Иначе потом на складе ему так вставят, что мало не покажется.
Но он, действительно, был молодцом. Через пять минут уже вышел из комнаты, весь мокрый от пота, с тремя отпечатанными страницами в руке. Рассказ действительно был хорош. В нем не было девочки, и он не хватал за живое, но затягивал по-черному, не то слово. И когда черт сказал ему об этом, видно было, что парень страшно рад. И эта его улыбка осталась и после того, как черт удалил у него талант, свернул его хорошенько, и уложил в специальный футляр. И все это время этот человек совершенно не строил из себя гонимого художника, напротив, принес ему еще сладостей.
— Передай своим шефам мою благодарность, — сказал он черту. — Скажи им, что я, в самом деле, получил удовольствие от таланта, ну и все остальное. Не забудь.
И черт сказал, что хорошо, а про себя подумал, что если бы, вместо того, чтобы быть чертом, он был человеком, или они бы просто познакомились при других обстоятельствах, они могли бы стать друзьями.
— Ты знаешь, что ты будешь делать сейчас? — озабоченно спросил черт, уже стоя в дверях.
— Не очень. Конечно, лучше всего сходить к морю, повидать приятелей, и все в таком духе. А ты?
— Работа, — сказал черт и поправил короб на спине. — Видишь ли, у меня в голове только работа, можешь мне поверить.
— Скажи, — спросил парень, — просто любопытно, что, в конце концов, делают со всеми этими талантами?
— Не очень-то я знаю, — признался черт. — Ну, приношу на склад, там их пересчитывают, расписываются в накладной, и конец игре. Я без понятия, что с ними потом делается.
— Если при подсчете у тебя останутся лишние, всегда буду рад получить его обратно, — улыбнулся парень и похлопал по коробу.
Черт тоже улыбнулся, но как-то убито, и, спускаясь с четвертого этажа, он только и думал, что о написанном парнем рассказе, и об этой своей фискальной работе, которая когда-то как раз казалась ему привлекательной.
Яон
В тридцать один год Яон обнаружил, что воплощает собой почти все мечты, которые имелись на его счет у родственников. Ему удалось не менее того, что, как все вокруг полагали, обязано было удаться, однако он по-прежнему оставался скромным, и это исполняло гордостью его отца. Не говоря уже о том, что ведь и женат он был в точности так, как всегда мечтали его жена и родители. К тому же он был здоров, кроме, разве что, маленькой неприятности с геморроем. И, тем не менее, Яон счастлив не был, и это не единожды вызывало у него чувство разочарования. Ведь мама всегда, с самого детства, желала ему счастья.
Кое-что волнующее
Если бы Яон мог попросить все, что он только ни пожелает, чего бы он захотел? Тишины? Тишина это покой, это пена в ванне, это растущая трава, это то что, бывает в твоем холодильнике после того, как закрывается дверца и гаснет малый свет. Короче говоря, тишина это ничто. И этого ничто нам когда-нибудь будет вполне достаточно — после того, как мы умрем. Но Яон чувствовал, что сейчас и здесь требуется нечто совершенно иное. Нечто, не важно как это назвать, только бы трогало до глубины души, как плач кита. Что-то сильное, что-то тяжелое и опасное, и, тем не менее, приносящее успех. Что-то, что захлестнет его и заставит выйти из берегов, и в то же время, это можно будет вместить. Что-то по-настоящему волнующее, как любовь, как предназначение, или идея, которая продвигает мир вперед на несколько световых лет. Нечто именно такое ему требовалось. Хотя бы что-то одно, ну, пару-тройку, и немедленно. Ибо здесь, тем временем, человек кончается. И его состояние, несмотря на равнодушный вид, в самом деле, очень опасно.
— Я слышала, что приехала Сузан Вэга, — сказала жена, не отрывая глаз от газеты. — Хочешь сходить?
— Почему бы и нет? — улыбнулся он и вытер вспотевшее лицо, стараясь, чтобы она не заметила, как он взволнован.
— Мне как раз очень нравится ее первый диск, — сказала жена. — Второй меньше. А третий я не слушала, но все говорят, что он никудышный. У нее вроде бы есть еще книга, которую купить можно только в инете. Если хочешь, пригласим и Яару, она, безусловно, будет рада.
Яара была хорошей подругой жены. Не очень-то красивой, не бог весть, какой интересной, но с очень гладкой кожей и приятным ароматом доступности. Когда-то, еще до женитьбы, он воображал себе таких, полу онанируя при этом, полу — молясь, чтоб явилась. В сущности, во всю онанируя, и во всю молясь. Не очень-то это помогало. А теперь, ему, женатому и хранящему верность, уж действительно все равно.
— Как ты хочешь, милая — сказал он, почти раболепно подчеркивая «ты».
Билеты были дорогими, концерт скучноватым, но все же волнующим. Она выглядела печальной во время пения, и это очень тронуло Яона. Вдруг он представил себе, как поднимается на сцену и целует ее. Целует таким жгучим поцелуем, что она немедленно станет его. Потом хлопали на «бис». Но, несмотря на аплодисменты, она больше петь не вышла. Вернулась в Америку. «Может, самоубийство?» — подумал он той же ночью, лавируя в баре, чтобы не пролить напитки жены и Яары. Может быть, и в самом деле, самоубийство?
Разбитое сердце
Однажды была у него близость с одним, покончившим с собой. Не духовная — физическая. Это случилось в армии. Служил он тогда в Крайот, и из-за истории с беретом его послали на разборку к старшине Кальби. И как раз, когда он проходил мимо высокого здания с антенной, кто-то упал рядом с ним и разбился. Говорят, девушка, младший сержант с разбитым сердцем. Имя какое-то, вроде Лиат. Постфактум он вспомнил, что когда она падала, он услышал сверху что-то вроде крика. Но не поднял головы. Даже не понял, что это за звуки.
