Трумен Капоте - Луговая арфа
Ее сигарета потухла. Она остановилась. На какое-то время показалось, что она потеряла и нить своего рассказа, или, что еще хуже, мне показалось, она передумала рассказывать нам дальше свою историю. Мне хотелось встать и начать буянить, совсем так, как это делают нетерпеливые зрители в кинотеатрах, когда вдруг посреди фильма, на самом интересном месте экран вдруг гаснет. Райли, как бы ни был он дурно предрасположен к Иде, тоже захватила, может быть в меньшей степени, история этой женщины, он поспешно достал спички и дал ей прикурить. Ида, погруженная в себя, не стала вдаваться в подробности, перескочив на несколько частей вперед в своем повествовании.
– Папа поклялся пристрелить его… сотню раз Джеральдин спрашивала меня, кто это меня так, и обещала, что Дэн пойдет и разберется с ним. Мне было смешно до слез, когда я говорила, что это был один из парней из Йофри, у меня было их аж пятеро, а кто, да Бог его знает, как определить, кто именно. Мама меня бывало отхлестает по щекам, как сейчас помню… Но они верили мне, я думаю, и Дэн стал верить моим словам, бедный, несчастный парень. Потом умер папа. Родня не разрешила мне даже показываться на похоронах отца, стыдно было перед людьми. И это случилось в тот день, все ушли на похороны, и я осталась одна в доме, а за окном вовсю гулял песчаный ветер, и тогда меня посетил сам Бог. Я ну никак не была достойна его внимания. Но как раз до этого случая мама уговорила меня учить Библию, впоследствии я выучила около тысячи стихов из Библии всего за три месяца. И вот я сижу и играю мелодии на библейские стихи, и вдруг ворвался ветер и перевернул все вокруг вверх ногами, все стало летать по комнате, а затем все вместе так и упало, я почувствовала, что кто-то был рядом… Я думала, это дух отца моего, но ветер затих мирно, не думаю, что отец успокоился насчет меня… Нет! Это был Он! Он стоял рядом со мной и разговаривал со мной. Я раскинула руки, чтобы поприветствовать и принять Его в свою душу. Это было двадцать шесть лет тому назад, как сейчас помню, третьего февраля. Мне было тогда шестнадцать – сейчас мне сорок два, и я никогда не колебалась с тех пор в вере своей. Когда я рожала, я не позвала ни Дэна, ни Джеральдин, никого, я лишь лежала и шептала стихи из Библии своему ребенку, один за другим, и никто не догадывался, что человек родился, пока они не услышали его плач. Джеральдин назвала его Дэнни. Он был ее ребенком, все так думали, и люди со всей округи приезжали к нам, чтобы посмотреть на маленького Дэнни Рэйни, на его мать Джеральдин, приносили подарки и хлопали большого Дэнни по плечам, поздравляя его с таким сыном-крепышом.
Как только я набралась достаточно сил, я двинулась в Стоунвилл, это тридцать миль от фермы и в два раза дальше, чем Йофри, и там рядом копали какие-то шахты. В лагере шахтеров я и еще одна девушка открыли свое дело, что-то вроде прачечной – дела пошли очень даже хорошо – кругом мужики-холостяки, им стирать надо… Дважды в месяц я ездила на родительскую ферму повидаться с Дэнни – и так целых семь лет я ездила туда-сюда… Это было единственным удовольствием для меня… и какие-то странные ощущения… И сердце щемило ужасно… А ребенок рос прямо красавцем… Но Джеральдин прямо-таки трясло, когда я прикасалась к мальчику, а когда я его целовала, она готова была сгореть от злости… Дэн Рэйни мало чем отличался от Джеральдин… Боялся, что я не оставлю всех в покое… Когда я поехала на ферму в последний раз за свою жизнь, я попросила его о встрече в Йофри… Представляешь, у меня тогда вдруг появилась какая-то навязчивая идея – мне захотелось заиметь снова ребенка, который был бы копией Дэнни… Но моя ошибка заключалась в том, что я рассчитывала на того же самого мужчину… а от того же самого мужчины у меня ничего бы уже не получилось… Достаточно было взглянуть на Дэна Рэйни – он так и просидел весь вечер, не вынимая рук из карманов, и мне расхотелось вообще с ним разговаривать. Мы сидели на скамье, на пустой танцплощадке… Затем я потратила годы на то, чтобы найти мужчину, похожего на Дэна Рэйни. Один из горняков в Стоунвилле в принципе был похож на Дэна – такие же веснушки, глаза карие, добрый малый – он одарил меня за усилия – родился Сэм, мой самый старший, отец Бет был абсолютной копией Дэна Рэйни, но она родилась девочкой, и поэтому под Дэнни никак не могла подойти… Кстати, забыла сказать, я продала свою долю в прачечной и поехала в Техас – я работала в ресторанах Амарилло и Далласа. Но если бы я не встретила мистера Хони, я бы так и не узнала бы свое предназначение в этом мире и почему меня выбрал Бог. Мистер Хони владел Истинным Словом Господним. Как только я услышала его речь, я тут же подошла к нему поговорить. Уже через двадцать минут нашего разговора он предложил мне брак, при условии, конечно, что я уже не состою в каком-нибудь браке. На что я ответила, что у меня уже как бы есть семья – уже пятерых родила. Мистер Хони даже бровью не повел. Мы поженились через неделю, на Валентинов день. Он был уже немолодым человеком, и он ни на чуточку не был похож на Дэна Рэйни. Без сапог он не доходил мне до плеча: но когда Бог соединил нас, он знал, что делать, – мы родили Роя, затем появились Перл, Кэйт, Клео и Маленький Хоумер Хони – большинство из них было рождено в том самом вагоне, что вы видели на дороге. Мы путешествовали по всей стране, доводя до людей Слово Божье. А затем произошло весьма печальное событие: мистер Хони пропал. Это случилось в Луизиане, на индейских территориях, он пошел прикупить у местных немного овощей – и пропал. Он как растворился в воздухе! Мне плевать, что говорила полиция – мол, он сбежал от семьи… нет, он не такой человек был, мистер Хони, нет, сэр! Это была чья-то злая проделка!
– Или амнезия! – воскликнул я. – Человек не помнит ничего, даже своего имени!
– Мужчина с Библией на устах?! Такого быть не может! Просто один из этих краснокожих убил его, чтобы овладеть аметистовым кольцом. Ну, естественно, у меня и после него были мужчины, но любви – больше никогда. Лилли, Ида, Лорел, другие детки – все от этих, остальных. Знаешь, я уже не могу, совсем не могу ходить по свету, если под моим сердцем не бьется еще одно чье-нибудь… Какой-то заторможенной становлюсь.
Когда дети оделись, кое-кто со швами наизнанку, мы вернулись к дереву, и девочки постарше стали сушить и расчесывать волосы, склонившись над костром, на безопасном, впрочем, расстоянии.
В наше отсутствие Долли присматривала за грудничком и, кажется, не очень-то и хотела отдавать его обратно Иде.
– Ну хоть чуть-чуть еще подержать… Так жаль, что ни у кого из нас нет ребенка: ни у меня, ни у сестры моей, ни у Кэтрин, – взмолилась она.
– Пожалуйста, – ответила Ида.
Наконец, мы расселись вокруг стола. Похлебка была еще очень горячей, что, возможно, говорило о том, что она, скорее всего, удалась. Судья Кул был главным у котла, ему предстояло разливать еду по очереди, поскольку у нас было всего три тарелки… Его положение среди нас добавило какой-то игривости и веселья. И даже дети вокруг возбудились. И та девочка, по имени Тексако Газолин, решила, что все-таки ее папа не Райли, а судья Кул. Последний был этим тронут, и, подхватив ребенка на руки, он стал подкидывать ее вверх, высоко над головой, приговаривая детскую присказочку: «Кто-то летит на юг, кто-то летит на запад, и ты лети за ними…»
Сестра Ида, смеясь, отметила, что судья-то силен. Судья отреагировал мгновенно и, выставив руку, предложил ей пощупать его мускулы. Каждые полминуты он бросал взгляды на Долли, пытаясь удостовериться, нравится ли ей его поведение. Ей нравилось…
Где-то над нами проворковали и с шумом пронеслись лесные голуби. Тонкая, едва осязаемая прохлада окутала лес. Долли, зябко пожимая плечами, проговорила:
– Где-то рядом штормит.
Я победно взглянул на Райли – говорил я тебе?!
– Да и поздновато уже, – поддержала ее Сестра Ида. – Бак, Хоумер, дуйте к вагону. Кто его знает, кто там может оказаться сейчас на дороге, не то чтобы там есть, что украсть, но вот моя швейная машинка… – Ида проводила взглядом мальчишек в надвигающихся сумерках. – Ну что, Долли, как решили… – обратилась она к Долли.
– Мы обсудим ваше дело… – сказала Долли, поворачиваясь к судье.
Тот утвердительно кивнул:
– Вы бы обязательно выиграли это дело, правда, в сложившихся обстоятельствах… – его голос дрогнул в нерешительности.
– Да, все может быть, – сказала Долли и сунула в руку Иде деньги – сорок семь долларов. Всю нашу наличность… Вдобавок, она отдала Иде золотые часы судьи Кула…
Ида, оценив взглядом подарки, покачала головой и проговорила:
– Не так все должно было бы быть… Но все равно, спасибо.
Легкий, еще не такой грозный гром прогромыхал над нами, и вслед за звуком откатывающегося грома мы услышали крики:
– Они идут, они идут! – кричали Бак и маленький Хоумер, мчась во весь опор по тропе.
Первым пришел к финишу Маленький Хоумер:
– Мы всю дорогу бежали!
