Трумен Капоте - Луговая арфа
– Насчет золотых рыбок, я видел их в окне.
– А Кэтрин?
– Нет, только золотых рыбок, миссис Каунти была очень добра, она сказала, что пошлет ей еду в камеру.
Долли разломила один из бубликов миссис Каунти и стала выщипывать изюм оттуда.
– Коллин, я полагаю, что надо дать возможность всем этим людям поступать так, как они должны. Не правда ли, Коллин? А они должны отпустить Кэтрин. Не так ли? – Она окинула долгим ищущим взглядом вершину дерева, как будто искала выход из ситуации именно там, сквозь пробел в листве. – Ты думаешь, нам стоит сдаться?
– Миссис Каунти так и полагает: нам пора возвращаться домой.
– Почему?
– Потому что она так считает… Потому что ты всегда должна возвращаться… Ведь ты всегда мирилась…
Долли улыбнулась, оправила свою длинную юбку – солнечный свет, просачивающийся сквозь листву, упал кольцами на ее пальцы.
– А был ли у меня когда-нибудь выбор… Как я хотела иметь свой выбор… Строить свою жизнь по своим решениям… Вот что на самом деле примирило бы меня…
Ее взгляд упал на Райли, который собирал сучья для костра, рядом с ним судья Кул колдовал над дымящимся котелком.
– А судья? Если мы сдадимся, мы просто продадим его. – Ее пальцы перебирали мои. – Этот человек мне очень дорог. – И затем наступила бездонная, нескончаемая пауза, я почувствовал, как мое сердце забилось в бешеном темпе, наше дерево с оглушительным, щемящим треском захлопнулось, как большой зонт… Тьма… – Сегодня утром, когда ты с Райли ездил в город, он просил моей руки.
И, словно слыша ее, судья Кул выпрямился, добрая улыбка шаловливого школяра тронула его лицо, омолаживая его чуть ли не до подросткового возраста. Он помахал нам рукой – надо было видеть выражение лица Долли, когда она помахала ему рукой в ответ. Я понял тогда – она никогда не будет той самой Долли, Долли – тенью в углу…
– И не расстраивайся так, Коллин… – упрекнула она меня.
– А ты?
– У меня еще никогда не было такой возможности, возможности поступать так, как я хочу, а там посмотрим… Кстати, кого ты еще видел в городе? – Последние ее слова отдаляли меня от нее еще дальше.
Я мог бы придумать что-нибудь, то, что вернуло бы ее мне, ибо она, казалось, настолько далеко ушла от меня, туда, в будущее, обновленной, тогда как я оставался здесь, наедине с самим собой, таким же, как и был…
Однако я рассказал ей историю про Сестру Иду, грузовичок-вагон, ее детей, о том, как на нее напер шериф, о том, как мы встретили ее на дороге, как та женщина спрашивала про наше дерево, про то, как мы оставили ее там же, и Долли снова преобразилась в ту Долли, какой я ее знал, и мы снова были вместе… Хотя по отношению к Райли это выглядело как бы предательством, я все-таки повторил те его памятные слова о том, что такая женщина, как Долли, не может иметь ничего общего с этой распущенной дамой. Она от души посмеялась над этими словами, но добавила серьезно:
– Но отнимать хлеб у голодных детей – ужасно и жестоко… Как у них совести хватило. – С этими словами она неожиданно встала, поправила свою шляпу и заявила: – Коллин, поднимайся! Мы вдвоем с тобой прогуляемся… Я готова поспорить, эти люди до сих пор там, на дороге, где вы оставили их.
Судья Кул попытался отговорить нас от такой прогулки, но, видя нашу решимость, стал настаивать на том, чтобы сопровождать нас. Уколы ревности в моей душе слегка поутихли, когда при мне Долли вежливо отвергла его предложение и попросила его заниматься своими делами – с Коллином, как она пояснила, она чувствует себя в безопасности, а прогулка наша всего лишь для того, чтобы размять ноги.
По своей привычке Долли не торопилась. Я вспоминаю, что, даже когда начинал накрапывать дождь, грозя перейти в ливень, Долли не спеша продолжала упорно выискивать свои коренья и травы в кустах, словно не в лесу она была, а копалась у себя в огороде. Долли была по-своему упряма и по-своему самолюбива – ее тщеславие, ее гордость заключались в том, что она видела и подмечала все первой, она подмечала первой то, что другие просто бы не заметили: «Кэтрин, Коллин, подойдите и посмотрите на облако в форме кошки, на звезды, образовавшие по своему рисунку нечто вроде корабля, на узор от мороза». Здесь был ее конек, ее поле, где она готова была бороться. То же самое происходило с нами, пока мы шли по лугу к дороге. Она не спешила – набрала букет созревших одуванчиков… Я думал, что до дороги мы доберемся как раз к заходу солнца…
К счастью, расстояние до дороги было небольшим. Вступив на территорию кладбища, мы обнаружили все семейство Сестры Иды. Оно расположилось лагерем среди могил наших предков. Картина была не очень веселой…
Косоглазые близнецы терпеливо сидели на камнях, в то время как их старшие сестры стригли им волосы, Маленький Хоумер начищал свои сапоги листьями, периодически поплевывая на них, один из подростков, почти уже юноша, сидел, прислонившись спиной к надгробью, и что-то наигрывал на гитаре. Сестра Ида кормила грудью совсем еще крохотного ребеночка. Женщина не пошевелилась, даже когда увидела нас подле себя, и Долли начала:
– Я полагаю, вы сидите на моем отце.
Сестра Ида, глянув назад, где на могильном камне была выгравирована надпись:
Юрая Фенвик Тальбо
1844-1922
Отличный Солдат
Преданный Муж
Любящий Отец
со словами: «Прости, солдатик», – застегнула блузку и встала, ребенок испустил долгий заунывный плач.
– Пожалуйста, сидите – я всего лишь хотела представиться.
Сестра Ида пожала плечами:
– Да мне все равно было не очень-то и удобно, – при этих словах она сладко потянулась. Затем, увидев меня, она удивленно воскликнула: – Опять ты?! А где твой дружок?!
– Я так поняла, что… – Долли остановилась на полуслове, смущенная толпой ребятишек, собравшихся вокруг нее, пытаясь не обращать внимания на одного из малышей Иды, что приподнял ей юбку и стал внимательно разглядывать ее ноги ниже колена. – Я так поняла, что вы искали меня? Я – Долли Тальбо.
С ребенком на одной руке Сестра Ида протянула другую и обняла Долли за талию, по сути, это были настоящие объятия, словно она и Долли старинные подруги:
– Я знала, Долли, что я могу рассчитывать на тебя. – Затем она, держа ребенка над собой, как большой батон, крикнула, обращаясь в толпу ребятни: – Дети! Подтвердите, что я никогда не сказала ни слова против Долли Тальбо!
Дети утвердительно закивали. По их рядам прокатился рокот согласия, и Долли, кажется, растрогалась.
– Мы им говорим – мы не можем уехать из города…
Сестра Ида пустилась в пересказ своей горестной истории изгнания из городка. Эту картину стоило бы запечатлеть на фотографии: Долли, внешне вся такая правильная, строгая и старомодная, как и ее вуаль, а с другой стороны – Сестра Ида, в ее экзотическом одеянии, с чувственными губами, зовущей фигурой.
– Тут все упирается в деньги. Они взяли все мои деньги. Мне следовало бы арестовать их всех, особенно того поганого Бастера и, как там его зовут, шерифа – возомнил из себя Кинг-Конга. – На мгновение она остановилась… Ее щеки густо покраснели. – Горькая правда в том, что мы на мели… А ведь даже если бы мы о вас когда-нибудь слышали, мы бы никогда не стали говорить плохо о вас и вообще о ком-нибудь. Я знаю, что это все нелепо… но я просто думала, что вы могли бы все уладить и…
– Да вряд ли вы обращаетесь по адресу…
– А что бы вы сделали на моем месте – с пол-литром бензина, даже меньше, пятнадцатью голодными ртами и без денег?! Да лучше бы нам оказаться в тюрьме.
– У меня есть друг, и он знает ответ, умнейший человек, – Долли заявила гордо. По интонациям в ее голосе я мог бы побиться о заклад, что она верила в то, что сказала, на все сто процентов. – Коллин, беги к судье и предупреди, что к нам пожалуют гости на обед.
Я помчался со всех ног к дереву… Судья отнесся к новости весьма спокойно, но количество гостей несколько обескуражило его.
– Боже правый! Шестнадцать человек! – воскликнул судья, озабоченно глядя на котелок, где уныло доходило наше обеденное варево.
Чтобы не упасть в глазах Райли окончательно, я сделал вид, что к встрече Иды и Долли я не имею никакого отношения, но он, наверное, меня раскусил, ибо смотрел на меня так, словно шкуру с меня с живого снимал. Представляю, что бы я от него услышал, дойди мы до слов… Но судья оказался как раз кстати и приказал нам подсуетиться насчет обеда. Райли пошел за водой, я пошарил по нашим запасам, и вскоре в котелок с похлебкой полетели сардины, хотдоги, приправы – по сути, пригодилось все, что было под рукой, кое-что попало в котелок по ошибке, например, кофейные зерна.
Совместное приготовление пищи сближает людей, это правило справедливо и для нас – Райли простил меня и одарил дружеским подзатыльником. Наконец, появился первый из детей, и судья Кул даже слегка напугал его горячностью своего приветствия. Дети поначалу робко жались в кучке, пока не собралась вся их семейка. Затем Долли попросила их представиться – каждого. Состоялась перекличка: Бет, Лорел, Сэм, Лилли, Ида, Клео, Кэйт, Хоумер, Гарри – здесь перекличка оборвалась: одна из девочек отказалась назвать свое имя – она сказала, что это секрет, на что Сестра Ида пожала плечами, что ж, раз секрет, значит, так тому и быть.
