Анна Йоргенсдоттер - Шоколадный папа
Он только что вернулся домой и вручил подарки Андреа и Лине-Саге, они возятся в холле с куклой Барби и играют в компьютерные игры. Меряют футболки, а у Андреа уже полный рот шоколада.
Карл и Лувиса пытаются посмотреть друг на друга. Стараются сделать радостный вид. Губы Лувисы растянуты в улыбке. Лампа освещает непривычно грязные волосы. Карл на минуту обращает взгляд внутрь себя, это его личное дело, он пытается удержать образ, но тот меняется, разрастается в Лувису, рядом с ней — Лина-Сага и Андреа. Они ничего не говорят, просто стоят, обнявшись: одно тело с шестью руками и тремя молчащими ртами, и ему вот-вот не хватит места. Он встает, ударяет кулаком в стену, ударяет по столу, кричит Лувисе, что у нее, черт побери, идиотский вид. Что это кислое выражение ей не к лицу.
Игра пищит и звякает: «пип-пип!» на подъеме и «поу-поу!», когда под гору. Андреа смеется над обезьяной, которая попала в ловушку.
— Осторожно, крокодилы! — кричит она сестре, забывая обо всем на свете.
— Дуреха, это же лисицы-ножницы!
— Нет, это крокодилы! — Андреа тянет к себе игру.
— ЛИСИЦЫ-НОЖНИЦЫ!
— КРОКОДИЛЫ!
— МАМА!!! СКАЖИ АНДРЕА!
Лувиса едва сдерживает рыдания, уткнувшись лицом в кухонное полотенце. Карл проходит мимо нее в гостиную. Включает телевизор. Думает о ком-то другом. Кто-то другой проще, светлее. Говорит на другом языке.
Лувиса включает вентилятор. Карл делает погромче. Думает о том, что если бы он только мог, то улетел бы обратно. Остался бы в том, другом месте и присылал бы большие коричневые посылки своим дочерям. Осыпал бы их куклами, футболками и играми. Потом духами, футболками, плейерами и кассетами. И непременно шоколадом.
Но он остается сидеть на диване. И Андреа красит свою куклу Барби так, что та становится похожа на шлюху. Набивает рот шоколадом, пока ее не начинает рвать.
Девочка Андреа стоит, наклонившись над унитазом, Лувиса держит ее за голову. Голос Карла за дверью. Он не заходит внутрь.
* * *Когда все это происходило, она ни о чем не догадывалась. Мрак в доме был естественной частью жизни. То, что Карла почти никогда не было дома, она счастливо позабыла. Андреа помнит только запахи и вкусы: сильный запах водорослей, когда они снимали дом в Сконе,[17] вкус соленой воды и сахарного торта. Чтобы Карл плохо обходился с Лувисой — такое просто невозможно. Ведь Лувиса была самая красивая, самая лучшая…
Девочка скачет по гравиевой дорожке перед старинной сконской избой, набив рот малиной.
— Лу-ви-фа фамая кра-фи-вая, фамая луф-фая! — Туда-сюда, гравий забивается в башмаки. — Лу-ви-фа фамая кра-фи-вая, фамая луф-фая!
* * *Напротив нее Янна — под лампой-обогревателем на террасе ресторана, рядом с громкоговорителями и отдыхающими. Они пьют пиво, на столе свечи в красных подсвечниках. Еще три вечера — и корабль вернется. Янна поднимает бокал за лето и за Андреа:
— Андреа самая красивая, самая лучшая…
Пиво льется прямо на колени, капает на каменную кладку под ногами. Она и не слышала, как разбился стакан, но видела осколки на полу. Похоже, уронила. Видит краем глаза, как Янна встает, кладет руку ей на плечо. Андреа смотрит на осколки. И чем дольше она смотрит, тем больше и острее они становятся. Она видит, как рука — ее рука? — тянется к… Острое впивается в кожу. Облегчение. Янна дергает Андреа за руку, но капли крови все равно выступили — хотя бы что-то, теперь можно бежать прочь. Бежать со всех ног. Она слышит свое имя — все тише, тише, пока выкрики не затихают. Добравшись до дома, бросает автоответчик на пол, проглатывает две белые круглые и быстро ныряет в сон.
На следующий день газета обещает дождь. Андреа вычистила плиту, сидит на балконе со стаканом воды и половиной таблетки, на лице успокаивающая маска. Она выбросила бесполезный автоответчик, вымыла посуду, и еще неплохо бы пройтись по полу шваброй. Ее запах вытеснил запах Каспера в постели. Повсюду его вещи, но это она оставляет на потом. Она досмотрела фильм до конца. Она знает, чем он закончится, что произойдет в финальной сцене: он переступит порог и признается в совершенном преступлении. А может быть, это первая сцена? Сменить замок и номер телефона, купить черные мешки для мусора и кидать в них бритвенные принадлежности, трусы, сыр и масло. Андреа — не Лувиса. Она не примет его обратно. Никогда не простит. «Я требую развода», — скажет она, как только Каспер вернется домой, зацелованный и потасканный. Потом она посадит Марлона в сумку и уедет на край света.
Андреа на кровати, дверь на балкон открыта. Неужели все так быстро закончилось, Каспер? Всего полгода — разве моя любовь не стоит большего? Закрывает глаза, видит море. Запах водорослей все сильнее, щекочет ноздри. Каспер лежит на спине в высокой траве в Сконе. Они провели там неделю в начале лета, в летнем домике родителей Каспера. Андреа видит себя сидящей верхом на нем, она видит небо, поле, она смотрит ему в глаза. Сжимает его руки, пока он не кончает. Каспер чертыхается: его кусают муравьи, но она не слезает. Ждет змею. Волка. Грифов.
Осталось две ночи. Утром Андреа сидела перед стиральной машиной и смотрела, как центрифуга отжимает одежду. Майки и брюки разных цветов, которые сливаются воедино. В голове все сформулировано правильно и верно, но сердце видит иначе, оно выдумывает шарады, с которыми голове не справиться. Сцены отчетливо прокручиваются перед глазами: другая женщина верхом на Каспере. Солнце садится у них над головами, и он вспоминает Андреа не иначе как со вздохом. Он знает, что ему нужно возвращаться, но он не понимает почему.
Одежда висит в комнате для просушки и пахнет экзотическими фруктами, а Андреа плачет. Все должно закончиться иначе. Я не хочу терять тебя. Она натягивает любимое платье Каспера. Хлопковое, эластичное, голубое и довольно скучное. Душится духами, которые ему так нравятся. Пытается научиться ворковать. Составляет список любимых продуктов Каспера: вареная колбаса, макароны-спиральки, белый хлеб, желтый перец, ореховые колечки, лимонад «Поммак».
Вечером, развесив всю одежду, купив и подключив новый автоответчик, на котором, как это ни печально, нет ни одного сообщения, она садится на велосипед и едет в «Консум».[18] Покупает две шоколадки «Марабу», маленькую коробку шоколадной нуги, миндальное мороженое «Магнум» и упаковку печенья «Балерина». Садится по-турецки на пол в гостиной и, раскачиваясь вперед и назад, набивает полный рот.
Кафпер, приежжай фкорей, я по тебе фкучаю.
Засовывает два пальца в рот, и все это безобразие выходит наружу в три раза быстрее, чем поглощалось.
Протирает опухшее лицо лосьоном. Чистит зубы. Полощет горло. Прыскает «Аякс» с ароматом лимона на унитаз и на пол в туалете. Дважды смывает. Размалевывает себе лицо, как потаскуха — знать бы еще, как выглядят потаскухи, — и решает, что не собирается сидеть и ждать, чтобы броситься ему на шею, как только он вернется. Торжествующе улыбается мятно-блестящими зубами.
— Вот увидишь, — злобно хохочет она, — вот увидишь!
* * *Марлон запрыгивает к ней и подбирается ближе, тесно прижимается к животу. Андреа лежит в полосатом гамаке и слушает, как они хором мурлычут.
Припускает дождь, но капли не долетают до них. Они в безопасности. Она чешет Марлона под подбородком. Звонит телефон, но никто не отвечает, кроме нового автоответчика, который начинает работать после четырех сигналов. Это Янна: она интересуется, как Андреа себя чувствует, и Андреа перезвонит, как только поймет, как себя чувствует, как только сможет встать. Думает о Лине-Саге: та что-то рассказывала о том, как Карл звонил из Дальних Стран и говорил странным голосом. Чуть не плача, произносил непривычные слова вроде «скучать» и «тосковать». На расстоянии. Слова о том, что он не вернется.
Андреа не хочет, чтобы Каспер звонил. Знает: что и как бы он ни говорил, голос у него будет странный. Точно знает: он будет краснеть в холле с чемоданом и скрипкой в руках, а она — стоять, уперев руки в бока, и задавать вопросы, которые раз и навсегда решила не задавать.
Но она помнит, как однажды ночью плакала, и он разбудил ее и стал гладить по спине и говорить: «Ты не раб своей судьбы, Андреа. Не думай так».
А она и не думает. Она все больше чувствует. И плачет всю ночь напролет.
Андреа нарочно падает с гамака, неподвижно лежит на полу и нюхает петрушку. Марлон нюхает Андреа: он не привык видеть ее лежащей вот так, без движения. Она притягивает его к себе, прижимает, хоть он и сопротивляется. Хочет, хочет, чтобы Каспер позвонил. «Хочу, чтобы ты позвонил…»
…Карл. И чтобы сказал: «Я скоро вернусь. Я вернусь к тебе, как только смогу».
Она идет на кухню и принимается жарить тефтельки. Напевает с финским акцентом: «Я вернусь к тебе, как мячик».
